Мадемуазель Шанель - Гортнер Кристофер Уильям. Страница 9

— Ну уж нет, книжек я не читаю, если только иначе никак нельзя, — ответила она, и я с удовольствием отметила ее откровенное признание в невежестве.

— Не читаешь?

— Не-а. — Адриенна откинулась на подушку, и густые волосы совершенно скрыли ее лицо. — Не люблю. Зато слушать люблю, если рассказывают. Так интересней. Герои словно оживают, я слышу их голоса, вижу их прямо перед собой, как на сцене.

Радость, с которой я встретила ее недостаток, сразу погасла.

— Ммм… Интересных историй я знаю мало, — продолжала я стоять на своем, краешком глаза наблюдая за ней, как, бывало, в Обазине наблюдала за другими девочками. — Скажи, а тетя Луиза правда делает шляпки?

— Нет, она их не делает, — ответила Адриенна. — Просто помогает украшать для местных торговцев и портных. В горячую пору берет работу в Виши, так как в мастерских там не хватает рук, не успевают с заказами. Ты когда-нибудь бывала в Виши? — Я бросила на нее сердитый взгляд, и она толкнула меня под ребра. — Вечно ты хмуришься! Морщины на лбу появятся, а ведь ты хорошенькая, очень даже. И в Виши скоро отправишься, вот увидишь. Луиза сейчас ездит туда в два раза чаще, чем обычно, отвозит товар и покупает отделку. И я с ней частенько езжу тоже. Мы и тебя возьмем с собой. Тебе очень понравится.

Я почти не слушала, что она там говорит про поездку в Виши, мне сейчас было не до этого.

— Так ты… ты считаешь меня хорошенькой?

Этот отчаянный вопрос я задала с отвращением, но приготовилась слушать, ожидая еще один быстрый и бесцеремонный ответ.

Но вместо этого она приподнялась на локте и с удивлением уставилась на меня:

— Конечно. У тебя такие тонкие, выразительные черты лица. Ты вообще ни на кого не похожа.

— А Джулия говорит, я похожа на тебя. Говорит, мы с тобой больше похожи на сестер, чем с ней.

— Правда? — Адриенна, казалось, искренне удивилась. — Ну, в общем-то, есть, конечно, некоторое фамильное сходство. Как не быть? Ведь твой отец — мой старший брат! Конечно, мы внешне как сестры. Темные глаза, смуглая кожа, да еще эти великолепные волосы. — Она тихо засмеялась. — Но это только внешне. Внутренне, я думаю, мы с тобой совсем разные.

И снова я обнаружила, что у Адриенны есть совершенно неожиданные черты характера.

Она отодвинулась и в упор посмотрела на меня:

— Тебе, должно быть, все это кажется жутко наивным.

Я онемела. Она что, забыла? Я ведь только что вышла из монастыря, расположенного где-то на краю света.

— Кем бы ты хотела стать, очень-очень, когда мы выйдем отсюда? — спросила она. — Осталось всего два года. Я думаю, ты должна стать актрисой. Или, скажем, grande cocotte. Да-да, это тебе очень пошло бы! Ты бы ходила в оперный театр с жемчужным ожерельем на шее, и от одного взгляда твоих бесстыдных черных глаз мужчины падали бы перед тобой на колени.

Ну как тут не рассмеяться? Просто невозможно было удержаться. Зажав ладонью рот, чтобы было не очень громко, я гоготала так, что узенькая кровать тряслась и раскачивалась. Когда веселье улеглось, я увидела, что она с любопытством разглядывает меня.

— У меня нет никакого желания становиться этой… Как ты ее назвала?

— Grande cocotte, — ответила она. — Куртизанка.

— Ага. Но я не хочу быть куртизанкой и не хочу, чтобы мужчины падали передо мной на колени. Вот у тебя это получилось бы здорово.

— Нет, ты ошибаешься. — Адриенна покачала головой. — Я хочу выйти замуж по любви.

Вот оно что. А она, оказывается, еще и дурочка. Выйти замуж по любви невозможно, только наивные девочки верят, что такое бывает. Даже я это знаю.

— Я всегда мечтала встретить мужчину, который влюбится в меня без памяти, — продолжала она, не догадываясь, что я слушаю ее с усмешкой в душе. — Чтобы он был красивый и обходительный, не обязательно богатый или благородного происхождения — хотя это не помешает, — но добрый и рассудительный, который хочет на мне жениться, потому что жить без меня не может.

— Понятно, — сухо отозвалась я. — Интересно, у этого твоего галантного рыцаря есть имя?

— Еще нет. — Она повернулась ко мне и улыбнулась. — Но будет, в этом я не сомневаюсь. Мы с ним встретимся и…

— И ты упадешь перед ним на колени, — перебила я, но, увидев, как она вздрогнула, прибавила более мягко: — Или он перед тобой. В конце концов, это все равно. Так говорят.

Она так и просияла:

— Ну а ты что? Я рассказала, о чем мечтаю. Теперь твоя очередь.

— Я… Да ни о чем я не мечтаю, — запинаясь, ответила я. — Знаю одно: хочу что-то делать.

— Делать? — как эхо повторила она, словно впервые услышала это слово.

— Ну да. Быть кем-то.

Надо же, прежде я и не думала об этом, просто в голову ничего такого не приходило, я и не подозревала, что во мне таятся такие мысли. Она сейчас станет надо мной смеяться, подумала я, потому что моя мечта была еще более нелепой и смешной, чем ее собственная. У меня за душой ни гроша, к тому же я женщина. Хорошо бы найти хоть какую-нибудь работу — это уже был бы огромный успех.

Но Адриенна задумчиво смотрела на меня, и по ее лицу видно было, что она считает, будто такое вполне возможно.

— Думаю, у тебя получится, — наконец сказала она. — Мне кажется, ты сможешь делать все, что захочешь. Тебе нужна лишь благоприятная возможность.

— А возможности описаны в книгах, — резко отозвалась я. — Надо только уметь выбрать.

— Похоже, ты уже выбрала. Ты хочешь кем-то стать в этой жизни. — Она поцеловала меня в щеку, откинула одеяло и вернулась на свою кровать.

6

Варенн-сюр-Алье — городишко так себе. Подобные ему я уже успела повидать в детстве: горстка тесно сгрудившихся в одном месте, побеленных известкой жилых домов и прочих строений, вокруг которых проходит дорога, где любая, даже самая маленькая повозка, трясущаяся куда-то вдаль в поисках лучших мест, поднимает огромные клубы пыли.

В городке, окруженном пшеничными полями, рядом с постоялым двором и железнодорожной станцией, где работал мой дядя Костье, стояла старинная церковь. Когда мы шли по дорожке мимо огородов к дому тети Луизы, простому каменному строению с красной черепичной крышей, мужчины снимали перед нами береты, а одетые во все черное вдовы провожали нас долгими взглядами. У входа в дом стояла опрятного вида женщина и махала нам рукой. Ее сходство с моим отцом, Адриенной и мной было поразительным. Ну конечно, она ведь тоже сестра моего папы, как и Адриенна. Но почему же тогда меня вдруг охватило острое желание поскорее бежать без оглядки? Разве я не хотела жить с ними, разве не хотела стать членом их семьи? В глубине души — да, хотела, но я кипела от злости, что эти самые люди в свое время не потрудились найти нас. На языке у меня вертелась тысяча вопросов. Почему они бросили нас в трудную минуту? Известно ли им что-нибудь об отце и братьях? Но я промолчала. В Обазине меня научили сдержанности.

— Боже мой, вы только посмотрите на нее! — воскликнула тетя Луиза. — Так похожа на моего брата Альбера… и маленькая, как мама. Джулия, да ты у нас красавица, ну прямо как артистка какая!

Она расцеловала сестру и меня в обе щеки и повела в изысканно обставленный дом с обилием фарфоровой и серебряной посуды, что свидетельствовало о том, что после замужества она явно поднялась по социальной лестнице.

Тетя Луиза подала чай с маленькими пирожными, облитыми сахарной глазурью, и разложила салфетки.

— Ты, наверное, проголодалась, дорогая, — заговорила тетя Луиза, глядя на меня. — Не стесняйся, кушай на здоровье. Бедняжка, у тебя такой вид, будто ты неделю не ела. Неужели в монастыре так плохо кормят? Хорошо? Ну, тогда ты плохо ешь. Погляди на Джулию, вон она какая пухленькая. А ты на что похожа? Кожа да кости. Знаешь, у меня есть очень вкусный свежий хлеб и копченая ветчина. Коптили-то здесь, в Варенне! Вот, угощайся. Поешь хоть немножко. Нет-нет, кушай еще. Не стесняйся. Здесь тебе не монастырь, дорогая. Можешь есть до отвала.

Я встала из-за стола с набитым животом, и меня потащили в гостиную, в уголок, который не мог не вызвать в сердце женщины ответный отклик. Если сравнивать с другими помещениями дома, чистыми и опрятными, здесь царил легкий беспорядок: корзинки с разноцветными материалами для отделки и украшениями, обрезки кружев, катушки с тесьмой, которые валялись буквально везде, разве что не на стульях с плетеными спинками. На рабочем столе, словно пухленькие детишки перед осмотром, выстроились в одну линию несколько шляпок, работа над украшением которых была еще не закончена.