Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!» - фон Риббентроп Рудольф. Страница 6

Прекрасно помню рассказ матери об этой встрече у Гитлера, поскольку он явился первым разговором с ней о политике. По возвращении отца из Берхтесгадена она сообщила мне: Гитлер не согласился с его предложениями. Их представления о пути, который необходимо избрать для достижения Гитлером канцлерства, различались. Отец решительно отстаивал мнение, возможными партнерами по переговорам являются Папен и также, вероятно, сын Гинденбурга, Гитлер же верил, что добьется канцлерства через связь со Шлейхером. Их беседа продолжалась два часа. Позднее Гитлер скажет: «Риббентроп упрям, два часа я пытался втолковать ему, что формирование моего правительства возможно лишь через Шлейхера (Гитлер отцу: «Прусский генерал своего слова не нарушит»), чтобы в конце концов вновь услышать, нужно действовать через Папена и Гинденбурга». Достойный внимания дебют якобы «соглашателя» Риббентропа в обращении с Гитлером. В оставшиеся месяцы 1932 года, после этой безрезультатной беседы, какого-либо тесного контакта между ними поначалу не возникало [23].

В это же лето 1932 года коммунисты и национал-социалисты совместно организовали забастовку предприятий берлинского городского транспорта. Мать по этому поводу выразилась так: «Коль скоро нацисты снюхались с коммунистами, они для меня могут идти куда подальше!» Ее слова я осмыслил, присутствуя при состоявшейся несколько позже беседе отца с дедом Риббентропом. Речь шла о том, сохранит ли Гитлер, придя к власти, капиталистическую систему хозяйства. Разумеется, я понимал не все, но сама сцена до сих пор отчетливо стоит перед глазами. Напомню, в НСДАП в то время имелось сильное социалистическое течение. В разговоре с дедом отец высказал мнение: экономическая система останется при Гитлере, в принципе, «капиталистической». Имелось в виду, что собственность на средства производства останется за владельцами при одновременном праве государства на вмешательство в экономику, насколько оно явится необходимым. Он оказался прав, хотя в 1932 году исходить из этого с безусловной определенностью пока что не представлялось возможным.

В один прекрасный день в январе 1933 года у нас объявились к обеду два господина, еще до того, как сели за стол, ненадолго уведенные родителями в сад. Для нас в их приходе не было ничего необычного: хотя, в связи с экономическими затруднениями, практиковавшиеся родителями прежде светские контакты были несколько сокращены, все же немало гостей появлялось за нашим столом, часто даже днем, к «завтраку», как это тогда называлось в Берлине. Нам, однако, успело броситься в глаза, что тон и атмосфера общения между родителями и этими людьми были иными, нежели принятые во время приема друзей и гостей дома. За столом отсутствовала привычная легкость непринужденной беседы. Мы не догадывались тогда, что это посещение будет означать для всей нашей жизни. Судьба вошла в дом нашего детства неприметно, почти бесшумно.

Наши гости — это были Гиммлер и Кепплер [24] — являлись посланцами Гитлера. Им было поручено просить отца взять на себя посредничество в переговорах с Папеном и Оскаром фон Гинденбургом, сыном рейхспрезидента, о возможностях формирования правительства исходя из соображений, которые он в упомянутом выше разговоре безуспешно излагал Гитлеру.

Через несколько дней после визита господ Гиммлера и Кепплера мы, дети, во время ужина наблюдали, как отец, войдя в столовую, давал слуге распоряжения относительно приема людей, ожидавшихся им. Для нас это было необычным: никогда еще отец не занимался приготовлениями к какому-либо посещению или приему гостей. Благодаря отцовскому посредничеству, переговоры при участии Гитлера, Папена, сына Гинденбурга и других возобновились в его духе. По причине конфиденциальности они несколько раз проходили в нашем доме. Из соображений поддержания строжайшей тайны Гитлера провожали в дом с наступлением темноты через садовую калитку. Переговоры, в конечном итоге, привели к назначению Гитлера канцлером.

Родители запечатлели драматические события января 1933 года в ключевых словах. Я хочу здесь процитировать записи, поскольку в них между строк отражается независимая роль отца в рамках переговоров, а также потому, что эти обстоятельства неоднократно воспроизводились некорректно [25]. Мать писала:

«Встречи в нашем доме держались в глубокой тайне, что являлось немаловажным для удачного исхода формирования правительства. Особенно отчетливо я помню совещание, состоявшееся в ночь с десятого на одиннадцатое января 1933 года, поскольку в этот вечер я впервые встретилась с Адольфом Гитлером. Я приветствовала его в кабинете мужа, где он с глазу на глаз совещался с господином фон Папеном. Двенадцатого января мы ожидали Гитлера и Папена к обеду; Гитлер отказался; Папен явился один и выразил озабоченность в отношении выборов в Липпе. Ввиду ожидавшегося успеха НСДАП он опасался, что позиция Гитлера станет жестче.

На совещания господина фон Папена забирал наш старый шофер, он же и отвозил его обратно. Гитлер, напротив, имел привычку садиться и высаживаться на территории гаража, с тем чтобы незамеченным пройти в наш дом через сад. О ходе завещаний я диктовала со слов мужа ежедневные записи, в последние дни января муж продолжил их собственноручно. (…)

Я привожу эти записи ниже, в том виде, в котором они у меня имеются:

Вторник 10.1.33. Беседа с Гитлером и Папеном. Гитлер не желает больше никаких встреч с Папеном до исхода выборов в Липпе.

Воскресенье 15.1. Иоахим едет в Эйнхаузен. Долгое совещание с Гитлером наедине. Ночью возвращение в Берлин. Договоренность о совещании Папена с Гитлером либо вечером в понедельник у Шульце-Наумбурга, или во вторник в Галле.

Понедельник 16.1. Беседа не состоялась, поскольку Папен вечером у Лерснера.

Вторник 17.1. Папен в Галле, Гитлер в Веймаре. Встреча не состоится. Вечером Гитлер возвращается в Берлин.

Среда 18.1., 12 часов в Далеме: Гитлер, Рем, Гиммлер, Папен. Гитлер настаивает на канцлерстве. Папен вновь считает это невозможным. Его влияние на Гинденбурга переоценивается — оно недостаточно, чтобы добиться этого. Гитлер не уславливается о дальнейших встречах. Иоахим делает пробное предложение свести Гитлера с сыном Гинденбурга.

Четверг 19.1. Долгие переговоры Иоахима с Папеном наедине.

Пятница 20.1. Вечером продолжительная беседа у Папена. Папен сообщает: сын Гинденбурга и Мейснер в воскресенье будут в Далеме.

Суббота 21.1. Иоахим сообщает Гитлеру о предстоящей встрече. Гитлер в ответ излагает причины, почему он не желает приглашать Шлейхера. Он захватит с собой Геринга и Эппа.

Воскресенье 22.1. Вечером в 10 часов встреча в Далеме. Папен приходит один уже в 9 часов. Присутствуют: Гитлер, Фрик, Геринг, Кернер, Мейснер, сын Гинденбурга, Папен и Иоахим. Гитлер говорит наедине с сыном Гинденбурга в течение двух часов. Затем обмен мнениями между Папеном и Гитлером. Папен отныне готов добиваться канцлерства для Гитлера, заявляет Гитлеру, однако, если тот не испытывает к нему доверия, он, не раздумывая, оставит это дело.

Понедельник 23.1. Папен утром у Гинденбурга. Тот все отклонил. Иоахим идет к Гитлеру, чтобы ему это объяснить. Продолжительный обмен мнениями по поводу возможности кабинета Шахта. Гитлер все отклоняет.

Вторник 24.1. Чай в Далеме: Фрик, Геринг, Папен, Иоахим. Принятие решения о национальном фронте для поддержки Папена у Гинденбурга.

Среда 25.1. Опять чай в Далеме: Иоахим говорит с сыном Гинденбурга наедине. Выясняется, что канцлерство Гитлера под ауспициями нового национального фронта не является совсем безнадежным делом. Сын Гинденбурга обещает Иоахиму еще раз переговорить с ним до получения окончательного ответа своего отца.

Четверг 26.1. Продолжительный обмен мнениями с Фриком и Герингом в рейхстаге. Переговоры с «дойчнационале». (Имеются в виду представители Немецкой национальной народной партии (НННП). — Прим. перев.) Вечером у принца Оскара в Потсдаме. Письмо Гугенбергу.