Замужем за облаком. Полное собрание рассказов - Кэрролл Джонатан. Страница 101

– Ты ищешь повод, чтобы остаться. И чем дольше ты здесь пробудешь, тем больше поводов найдется. Это затягивает. Очень соблазнительно. Но все здесь взято из твоей жизни, Галлатин, из твоей жизни, понимаешь? Все приятные воспоминания, которые тебе удалось накопить. Все, чем порадовала тебя жизнь. Этот мир был к тебе добр. Ты не считаешь, что должен ему чем-то отплатить?

В ярости я повернулся на его голос, забыв о предупреждении. И когда я увидел его воочию, когда я увидел, что он собой представляет, я не смог удержаться от крика. Потому что он сказал правду – он был всем тем, что я не хотел бы знать о самом себе. У него не было конкретной формы и размеров. Невозможно было понять, человек это, или какой-то монстр, или сам дьявол, или еще что-нибудь. Он был сразу всеми вещами, которые ты пытаешься забыть, или скрыть, или оспорить, или оправдать, или отгородить от себя миллионом барьеров – лишь бы не признавать, что это ты и есть, что это часть твоей сущности.

Но затем случилось нечто удивительное, и я даже не знаю, моя ли в том заслуга. Я отвернулся. Я сумел оторвать взгляд от мистера Светачадо и вновь посмотрел на застолье, на своих родителей, на все то, что делало мою жизнь огромной и прекрасной, а не маленькой и паршивой. Я видел добрых людей, отличное угощение, колеблемую ветерком свежую листву; я чувствовал запах весны и вкусной еды, запах жизни… Но я остался в здравом уме даже после того, как лицезрел этого Светачадо; и теперь я знал, что в свой смертный час вновь обрету все эти желанные вещи. Я был ему благодарен. И признавал его правоту: увы, я должен был до поры отказаться от «адского блаженства», вернуться в свой мир и постараться сохранить его таким, каким он всегда был для каждого из нас.

– Сынок? – раздался зовущий отцовский голос.

Я закрыл глаза:

– Ладно, мистер Светачадо, я все понял. Верните меня на землю.

И тотчас нечто влажное и теплое лизнуло мою кисть. На сей раз я не стал открывать глаза. Меня легонько потянули за руку, направляя влево. Я вслепую преодолел несколько ступенек, доверяясь ведущему, зная, что это Сайрус. Должно быть, в этом заключался глубокий смысл: если твой разум отправил тебя в странствие, только твоя душа сможет найти обратную дорогу.

– Не так быстро, месье. А кто рассчитается за еду? Плати по счету, Билл. Угощение подано честь по чести, а у меня здесь не благотворительная столовая.

Дьявол был в белом поварском колпаке. Этаком нелепом высоком колпаке, напоминающем бумажную папильотку, которую надевают на косточку отбивной в ресторанах с претензией на изыски. Не только колпак, но и вся его одежда сияла белизной. А лицо было самым обыкновенным – лицо как лицо, в белом обрамлении. Хотя нет, кое-что странное в его облике все же было – двойные усы. Две тонкие линии усиков, одна параллельно другой, как две черты на бумаге.

– Я вижу, вы любуетесь моими усами. Есть шанс, что такие войдут в моду?

– Если хотите знать мое мнение, выглядят они глупо. Да у людей и не получится отращивать по паре усов.

Он пожал плечами и пошевелил своими усиками. Сначала верхними, потом нижними.

– Можно вырастить одни густые усы, а потом простричь вдоль них полоску.

– Все равно смотрится глупо.

– Дуракам свойственно цепляться за свое мнение. Однако к фактам: как вы намерены расплачиваться за еду? Учтите, «Виза» или «Мастеркард» здесь не принимаются.

Он засмеялся – звук был противно-скрипучий, как при откручивании тугой пластиковой крышки на канистре. Этот смех заставил меня поежиться, однако я не отвел глаза. Видя мое замешательство, он взял меня за локоть. Я дернулся, но держал он цепко.

– Ты пришел по своей воле, дружок Билли, а потом захотел уйти, но для живых это не так-то просто. Любой человек, побывавший здесь и захотевший уйти, должен расплатиться.

– Чем расплатиться?

– Тем, что ты больше всего любишь. Я позволю тебе уйти, однако платой за поданное угощение и за это милое зрелище будет что-то особо тобой любимое. Оставаясь, ты получаешь все это великолепие даром. Но за возможность уйти ты должен отдать мне то, без чего тебе жизнь не мила.

– Эй, мистер Светачадо, вы здесь? Он говорит правду?

– Забудь, он тебе не поможет. И потом, ты же видел, что он собой представляет.

– Ему тоже пришлось расплатиться?

– Разумеется. Он отдал мне свое тело. Красавец был мужчина, между прочим. Плюс к тому очень тщеславный. Больше всего на свете любил разглядывать себя в зеркале и никогда не уставал собою восхищаться. Вот уж не думал, что он от этого откажется, но некоторые люди удивляют меня своими поступками.

Вдруг я вспомнил о Сайрусе и посмотрел на свою руку, которую тот недавно держал. Но Сайруса внизу не было, и ничего там не было. Кроме почвы. Почвы этого расчудесного ада. Собравшись с духом, я произнес слова, которые никогда не думал услышать из собственных уст:

– Рэй. Возьми мою любовь к Рэй.

Он ответил не сразу. Долго смотрел на меня, как будто проверяя, не собираюсь ли я его надуть. Но мы оба отлично знали, что у меня не было шансов обмануть его.

– Я ожидал услышать что-либо в этом роде, но этого недостаточно, Билл. Попробуй еще раз.

– Я не могу придумать ничего другого. Для меня нет ничего страшнее. Потерять эту любовь, остаться без Рэй – что может быть хуже?

Через разбитое окно я вылез из дома Эрика Дикки в мой мир и мою жизнь. Первое, что я здесь обнаружил, был запах гари и густые клубы дыма. В следующую секунду я вспомнил, что моей изначальной целью было спасти Эрика и его жену от огня, разведенного питекантропом. Спрыгнув с крыльца, я обежал вокруг дома. Посреди двора пылала большая куча дров и всякой утвари. Пожарные уже протянули шланг и теперь пытались погасить пламя. В отдалении на корточках сидели супруги Дикки, жадно заглатывая свежий воздух. Вокруг царила суматоха – разные люди, включая полицейских и пожарных, бегали туда-сюда, кто-то вел борьбу с огнем, кто-то просто суетился. И никто не обратил внимания на меня. Я понял, что совершенно зря полез спасать хозяев дома, поскольку костер не угрожал самому строению. В то же время, если бы я туда не полез…

– Брат Билл?

С одного бока ко мне приблизился Брукс, с другого замаячил Зин-Зан. Никто из них не улыбнулся, как, впрочем, и я.

– Вы в порядке?

Разогнавшийся пожарный бесцеремонно отпихнул меня с дороги, но я даже не выразил возмущения – не до того было.

– Значит, теперь я ваш «брат»? Будете называть меня «братом Биллом»?

– Можем вообще никак не называть, если вам так удобнее. Вы в порядке?

– Вы в курсе, где я только что побывал, не так ли?

Оба кивнули.

– И сами тоже были там и видели дьявола?

Снова два медленных кивка.

И тут – среди дыма, огня, суматохи и шума, состоявшего из сотен отдельных шумов, – я заметил то, чего не замечал прежде, общаясь с этой парочкой в гораздо более спокойной обстановке.

– Боже правый, да вы же Брукс Коллинз!

Слабая улыбка скользнула по губам брата Брукса. Он в очередной раз кивнул.

– У меня есть все ваши альбомы!

– Тогда берегите их, потому что новых уже не будет.

– Значит, вы отдали это? – Мне потребовалась пауза в несколько ударов сердца, чтобы догадаться. – Вы отдали дьяволу свой талант?

– И свою славу. Он согласился отпустить меня только за то и другое в комплекте. В мире сейчас много людей, у которых нет таланта, но есть слава. И с тех пор меня никто не узнает. Только вы, но это случилось потому, что вы побывали в аду и можете видеть то, что недоступно прочим живущим.

– Полагаю, нам следует поторопиться.

До моего дома было недалеко, но и этого короткого перехода мне хватило, чтобы, озираясь по сторонам, оценить свои новые зрительные возможности. С первого взгляда на тот или иной дом я понимал, захвачен он пришельцами из преисподней или нет. Лишь в одном случае я усомнился и, сойдя с тротуара, украдкой заглянул в окно. Передать не могу, до чего я был рад увидеть нормальную семью, жующую попкорн перед телевизором!