Замужем за облаком. Полное собрание рассказов - Кэрролл Джонатан. Страница 108

Однажды вечером, после ужина в своем любимом ресторане, супружеская чета прогуливалась в той части города, где сосредоточено много художественных галерей. В одной из них проходила выставка работ фотохудожника, который специализировался исключительно на черно-белых снимках незаточенных карандашей, так и этак разложенных на квадратных белых тарелках. Снимков было великое множество, но среди них ни одного по-настоящему интересного. Да и сколько вообще может быть вариантов размещения карандаша на тарелке? И все же Алан завлек жену в галерею и провел много времени за созерцанием. Изумляясь его прихоти, она послушно сопровождала супруга, насколько хватило терпения. Наконец не выдержав, она прошептала:

– Я куплю тебе пару любых карандашей, каких захочешь, если только мы наконец уйдем.

После галереи он почувствовал себя лучше. Эти фотографии служили оправданием тому, что делал он. Одни люди фотографируют карандаши, другие – строительные леса, ну и что с того?

К тому времени монтажники уже завершили возведение лесов и покинули этот объект, а им на смену пришли реставраторы. Что они там делали, разглядеть со стороны было сложно. Он видел, как некоторые из них заполняют щели раствором, а другие скребут поверхность какими-то инструментами. И это все. Но Алан хотел знать больше и наблюдать процесс вблизи. В пятницу вечером он ушел с работы чуть раньше обычного и сразу направился через улицу. А еще несколько минут спустя он впервые с начала этой истории прибегнул ко лжи.

Рабочий в каске и с оранжевой электропилой в руках, проходя мимо, обратил внимание на человека, делающего снимки.

– Вы из страховой компании? – спросил он.

Алан ответил утвердительно.

– Тогда вы, наверно, захотите подняться наверх и поснимать там. Идите за мной.

Это и были те самые фото, которые обнаружила его жена в оставленном на столике фотоаппарате. Снимки получились так себе, но они были первыми, которые ему удалось сделать на лесах, и только поэтому он не стер их тотчас после просмотра.

В то время он еще не понимал, что достичь желаемого эффекта ему мешает суета на стройплощадке. В свой первый дневной визит он увидел то, что хотел, – людей, занятых полезным трудом. И был настолько впечатлен картинами непривычного для него мира, что начал посещать другие стройплощадки в разных концах города. Представляясь сотрудником страховой компании и напуская на себя деловой вид, он получал свободный доступ повсюду. Он забирался на строительные леса, беседовал с рабочими и делал снимки. Эта живая и активная деятельность резко контрастировала с офисной тягомотиной, когда бо?льшая часть времени тратилась на погоню за чем-то недостижимым (или, напротив, скучно-банальным), на поиски лазеек в законодательстве или судебных прецедентов в архивах.

Работа на стройке была шумной, очевидной и осязаемой, и она давала реальные результаты. Алан испытывал душевный подъем всякий раз, когда поутру в будничной одежде покидал дом, зная, что через час он окажется высоко над городом и увидит его с точек обзора, доступных лишь немногим избранным.

Но после шести или семи таких походов он понял, что в действительности ему было нужно повторение сказочной ночи на высоте, как с Лайлом Толботом. Тот опыт был чем-то сродни первой поездке на велосипеде в раннем детстве. Чудесный момент, когда ты поймал равновесие, набрал скорость и оторвался от страхующей отцовской руки навстречу свободе. Вид ночного города с высоты, горячий кофе из термоса Лайла, осознание себя полноценно и полнокровно живущим – для него это стало самым ярким впечатлением за многие годы. И он очень хотел это повторить.

Он не видел Лайла с той памятной ночи, хотя много раз проходил мимо стройплощадки. Подаренный Лайлом тяжелый болт он всегда носил с собой, поигрывая им в кармане. Он был прагматиком и не верил в магию, удачу или Божественный промысел. Но из всех вещей, которыми он когда-либо владел, болт был ближе всего к понятию волшебного талисмана. Потеряв его, он бы ужасно расстроился.

Спустя несколько недель жена вновь нашла фотоаппарат – на сей раз на его рабочем столе – и просмотрела снимки, среди которых обнаружились две фотографии их гостиной (Алан пару раз нечаянно нажал кнопку). Это ее озадачило и встревожило. Безусловно, вещь принадлежала ее мужу, а не какому-то забывчивому клиенту. Почему он ей солгал? Какое значение имели для него эти снимки? Два дня она раздумывала над этими вопросами, не зная, как поступить. Спросить его напрямик? Скажем, так: «Не понимаю, зачем ты соврал мне насчет этой вещи. И что еще ты от меня скрываешь?» Ее воображение рисовало пугающие картины. Какими же неприглядными должны быть тайны, чтобы их не решился поведать свой супруге этот прежде столь честный и откровенный человек?

Он исчез до того, как она собралась с духом для разговора начистоту.

С давних пор Алан Харрис имел проблемы со сном. Обычно, поспав четыре-пять часов, он открывал глаза навстречу новому дню, даже если за окнами была еще ночная темень. Он бродил в пижаме из комнаты в комнату, иногда читал, смотрел телевизор или начинал готовить завтрак. Она к этому привыкла. Почувствовав, что муж ворочается в постели, она накрывала голову подушкой и засыпала вновь.

В тот вечер он пришел с работы мрачный и усталый. Они молча поужинали, после чего он отправился в постель. Было только десять часов, и она заметила, что если он ляжет спать сейчас, то наверняка проснется посреди ночи, но Алан лишь покачал головой и поступил по-своему.

В три часа ночи, как и следовало ожидать, он проснулся, и тотчас в голову ему пришла неожиданная идея. Зная, что теперь уже ни за что не уснет, он решил одеться и посетить «место Лайла» – забраться на строительные леса, где они с Лайлом были в тот вечер. Почему бы нет? Он хочет это сделать, и он это сделает.

Одеваясь, он посмотрел за окно и увидел влажный блеск на асфальте. А вдруг плохая погода помешает ему рассмотреть город с высоты? Хотелось бы надеяться, что нет. В любом случае эта мысль его не остановила. Он надел плащ и выскользнул на улицу, с тихим металлическим щелчком притворив за собой парадную дверь.

Улицы были мокры и пустынны. Изредка проезжали такси. Он миновал парочку влюбленных, которые шли рука об руку, не замечая ничего вокруг. Было довольно тепло для этого времени года, однако он застегнулся на все пуговицы, предвидя, что наверху будет гораздо холоднее.

Подойдя к окруженному лесами зданию, он огляделся – нет ли кого поблизости? Затем, дабы себя подбодрить, потрогал в кармане стальной болт и улыбнулся, мысленно приветствуя отсутствующего Лайла и объясняя ему, зачем он сюда пришел.

В этот раз все на строительных лесах было скользким. Он то и дело поскальзывался, и тогда сердце подпрыгивало в груди, а по всему телу пробегала волна адреналина. Чувство было непривычным, и он никак не мог разобраться, веселит оно его или пугает.

Время от времени он останавливался, чтобы посмотреть вниз. Под дождем город казался полужидким, словно построенный из растворимых материалов, вроде лакрицы или жженого сахара. И еще он казался хрупким, как будто его легко можно было разбить одним ударом кувалды.

Добравшись до уровня, на котором стояли они с Лайлом, Алан Харрис повернулся лицом к городу и присел на корточки, спрятав руки под мышками, чтобы их согреть. Это была его любимая поза в тех случаях, когда он собирался долго оставаться на одном месте.

Прошло несколько минут, и вдруг поблизости раздался голос:

– Эй, там, хватит рассиживать, кто за тебя работать будет? Передай мне молоток.

Застигнутый врасплох, Алан повернул голову вправо, широко раскрыв глаза от изумления. На другом конце помоста стоял мужчина в заляпанном краской комбинезоне и желтой каске, с кожаным поясом для инструментов. Это был не Лайл Толбот.

– Простите, что?

– Шевелись, дел еще невпроворот. Нам платят не за отдых. Передай мне вон тот молоток.

Алан взглянул себе под ноги, и там действительно обнаружился большой молоток с деревянной рукояткой и резиновым бойком. Даже в темноте было видно, что инструменту довелось изрядно потрудиться на своем веку. Поколебавшись, он встал, подобрал молоток и направился к незнакомцу: