Человеческая гавань - Линдквист Йон Айвиде. Страница 45

— Не понимаю, что ты хочешь сказать.

Хенрик взмахнул ножом и обратился к Бьерну:

— Лично я очень разочарован. А ты?

Бьерн улыбнулся уголками рта:

— Я тоже.

Они дурачились, но Андерсу вовсе не хотелось принимать участие в их развлечениях.

— Что тут делает Элин?

Бьерн покачал головой:

— Ты на самом деле ничего не понимаешь?

Хенрик взмахнул ножом:

— Эй, девка! Иди — ка сюда.

Элин медленно приблизилась. Она двигалась как лунатик, точно так же, как вчера. Ее белая кожа казалась еще бледнее, почти мраморной. Хенрик произнес:

— Ну, остановите меня? Кто сможет меня остановить? — И он провел рукой по груди и животу Элин. — Я помню, как они били меня и приговаривали, что этого мне мало, что надо еще поддать. Я помню, как… мне было больно.

Андерс огляделся вокруг, пытаясь увидеть одежду Элин. Рядом с забором стоял полиэтиленовый пакет. Не важно, настоящие Бьерн и Хенрик или нет, но так продолжаться не может. Элин замерзнет.

Андерс вытащил из пакета ее рубашку и подошел к ним. Несмотря на нож Хенрика, он их почему — то не боялся. Он протянул Элин рубашку:

— Возьми. Надень!

Элин не шевелилась, ее глаза были закрыты. Тогда Андерс просто набросил рубашку на нее. Хенрик сделал шаг вперед. Он посмотрел Андерсу прямо в глаза:

— Ничего не изменилось. Я по — прежнему хорошо к тебе отношусь, но не так, как раньше.

Едва договорив последнее слово, он взмахнул рукой. Андерс почувствовал резкий удар. Он взглянул вниз и увидел, что его штанина разрезана, а по ноге течет кровь.

Хенрик наступал на него, помахивая ножом и приговаривая:

— Море примет и тебя тоже! А нож поможет тебе смириться.

Бьерн рассмеялся, как будто услышал на редкость удачную шутку. Не отрывая глаз от Андерса, Хенрик протянул ему ладонь. Бьерн хлопнул его по ладони и довольно сказал:

— Прекрасно! Не правда ли?

Андерс опустился на колени. По его бедру бежала кровь. В голове шумело, он был слишком слаб, чтобы встать и что — то предпринять.

— Вот Элин, — продолжал Хенрик, — красивая была девочка, да?

Андерс слабо поднял руку, наблюдая, как Хенрик прижимает нож к животу Элин. Глянув на Андерса, он резко вдавил нож. Она не издала ни звука. Нож торчал из ее живота. Андерс кинул на нее взгляд и увидел, что она улыбается — ужасной, уродливой улыбкой. Андерс почувствовал приступ тошноты.

Он вытер рот и выдохнул:

— Элин.

Веки Элин дрогнули, и она посмотрела на него. И закричала отчаянным, жутким криком. Хенрик ухмыльнулся и вытащил нож из ее живота. Бьерн обхватил ее, а Хенрик тем временем водил ножом по ее телу. Затем он повернулся к Андерсу.

— Так ты еще не ответил на вопрос, — сказал он глумливо.

Силы понемногу возвращались к Андерсу. Он спросил:

— Какой вопрос?

— О магнитофонных пленках, — сказал Бьерн назидательно, как будто он разговаривал с тупым студентом. — О записях. Ты так и не понял, почему мы их сжигаем?

— Я не знаю.

Элин издавала нечленораздельные звуки и корчилась в объятиях Бьерна. Хенрик перехватил ее за шею, потом повернулся к Андерсу, кивнул и полоснул Элин по животу.

Элин продолжала биться, по ногам у нее бежали струйки крови. Андерс поднялся, пошатываясь, и Хенрик направил нож на него.

— Сиди тихо, — приказал он.

— Просто мы диджеи, [5] — добавил Бьерн.

Хенрик кивнул и сунул руку в лифчик Элин. Он ущипнул ее за сосок. Она была так напугана, что даже кричать не могла.

— Так. Это твой последний шанс, — сказал Хенрик. — Почему мы сжигаем музыку? — И он сделал еще пару надрезов на животе Элин.

Андерс мучительно вспоминал. Как это было в песне «Смитс»? Как они пели?

Когда Хенрик снова поднял нож, Андерс отчаянно закричал:

Хенрик замер и выпустил Элин. Посмотрев на Андерса, он похлопал в ладоши:

— Ну что? Не так уж сложно оказалось?

Андерс проигнорировал этот вопрос.

— Зачем ты это делаешь?

Хенрик подумал несколько секунд. Затем покачал головой и повернулся к Бьерну, все еще державшему Элин. Бьерн сказал:

— Ну, я человек. Я хочу быть как все остальные.

— Нет. Не то, — сказал Хенрик.

Бьерн нахмурился, потом просиял:

— Потому что мы знаем, что нас на самом деле нет, но в то же время мы есть.

Хенрик кивнул.

— К сожалению, — сказал он, — и это правда.

Рана на бедре Андерса оказалась не такой глубокой, как он думал поначалу. Кровь запеклась, но штаны были испачканы, и ему было холодно.

— Мы можем прекратить это прямо сейчас? — спросил он. — Отпустите Элин.

Хенрик посмотрел на него удивленно:

— Нет, нельзя, ты что? Мы должны утопить ее.

Элин снова начала кричать, когда Хенрик и Бьерн вместе потащили ее к воде.

Андерс бросился за ними.

— Отпустите ее! — закричал он.

Хенрик повернулся и замахнулся ножом. Андерс отпрянул.

— Стой, где стоишь, — приказал Хенрик.

Андерс остановился, не двигаясь. Машинально он сунул руку в карман.

Подождите…

Точно. В кармане у него оказались сигареты и спички. Он бросился к мопеду и закричал:

— Эй! Отпустите ее, иначе…

И он поднес спичку к крышке бензобака.

Они остановились. Андерс постучал по баку и заметил, что тот наполовину полон. Что делать дальше? У него не было никакого плана. Стоять и жечь спички?

Кроме того…

Кроме того, он никак не мог вспомнить, где он слышал, что для огня нужен воздух… Нужен кислород. Иначе ничего не загорится.

Воздух…

Что ему делать? Отвинтить крышку?

Элин кричала внизу на пляже.

Андерс ухватился за мопед и толкнул его. Мопед перевернулся, из бензобака полился бензин. Андерс бросил спичку.

Огонь заполыхал. Андерс крикнул:

— Эй!

Бьерн и Хенрик бросили Элин и побежали к мопеду.

Андерс сделал для Элин все, что мог. Он дал ей шанс спастись. И теперь сам бросился к своему велосипеду и, вскочив на сиденье, начал бешено крутить педали. Он летел в сторону леса и даже не оборачивался, чтобы посмотреть, не гонятся ли они за ним.

Ноги Андерса цеплялись за педали, темнота сгустилась, и он в любой момент мог свернуть с дороги и свалиться в канаву. Но этого не случилось, и он проехал через весь лес, ни разу не упав.

На последнем отрезке дороги он ориентировался на слабые огни деревни. Наконец, сбавив скорость, он обернулся и посмотрел на тропинку. Кажется, его никто не преследовал.

Он повел велосипед по деревне, чувствуя себя куда лучше при слабом уличном освещении. Только сейчас он понял, как сильно его трясет. Он еле передвигал ногами. Добравшись до развилки, он увидел, что окна Анны — Греты по — прежнему освещены.

С трудом добравшись до ее дома и бросив велосипед, Андерс нажал ручку входной двери. Ручка поддалась только с третьей попытки, и он с силой дернул дверь на себя.

Симон и Анна — Грета сидели за кухонным столом, склонившись над фотографиями. Симон поднял голову. Когда он увидел Андерса, его лицо выразило неподдельный ужас.

— Андерс, что случилось? Где ты был? Что с тобой случилось, мальчик мой?

Андерс прислонился к кухонной плите и махнул в сторону Каттюддена, но ничего не смог сказать. Симон и Анна — Грета встали и подошли к нему, а он сполз на пол, прямо на лоскутный коврик. Несколько раз вздохнув, он пробормотал:

— Мне надо… немного отдохнуть.

Анна — Грета принесла подушку и положила ее ему под голову. Слабость почти прошла, и он мог бы встать, но решил не двигаться. Ему была приятна забота стариков.

Они сняли с него запачканные кровью джинсы и промыли рану на ноге. Симон дал ему воды запить таблетку. Андерс пересел на стул и попытался собраться с мыслями. Его взгляд упал на фотографии.