Звезда и тень - Кинсейл Лаура. Страница 5

Воздух здесь был хороший, со странным свежим запахом, чистым, как небо и деревья. Удивительные деревья, которых мальчик никогда раньше не видел, со странными плюмажами на вершинах, которые сверкали и раскачивались на высоких, оголенных стволах. За всю свою жизнь он никогда еще не дышал таким чистым воздухом, никогда еще не обжигало его плечи такое яркое и горячее солнце.

Он стоял здесь один, наслаждаясь и волнуясь одновременно, боясь, что о нем забудут.

— Сэмми!?

Прозвучал нежный голос, подобно ветерку, который ласкал его волосы, застилая их золотыми прядями глаза. Он огляделся, быстрым движением поправил волосы.

Совсем близко стояла девушка, держа смятый венок ярких цветов в руках. Он поглядел ей в лицо. Был слышен невообразимый шум и крик местных ребятишек. Кто-то подтолкнул его сзади на полшага вперед. Она опустилась на колени в своих широких юбках и протянула руки.

— Ты помнишь меня, Сэмми?

Мальчик растерянно смотрел на нее. Помнить ее? Он всегда ее помнил — все эти одинокие дни и ненавистные ночи; во всех тех темных комнатах, где его держали с завязанными руками, и он был полностью в чужой власти, все дни, недели и годы своего молчаливого страдания.

Единственный светлый лик в его жизни. Один-единственный добрый голос. Единственная рука, поднявшаяся в его защиту.

— Да, мэм, — прошептал он, — я помню.

— Тэсс, — сказала она, как будто он не был в этом уверен. — Леди Эшланд.

Ребенок кивнул и зажал кулачком рот. Быстрым, неловким движением он заставил свою непослушную руку опуститься, сцепил ее с другой рукой за спиной.

— Я рада видеть тебя, Сэмми, — девушка все еще держала раскрытые для объятия руки. Она смотрела на него теми же красивыми сине-зелеными глазами. Из-за большого комка в горле он едва мог дышать.

— Можно мне обнять тебя?

Ноги его в тесных ботинках сделали шаг, затем он побежал и бросился в ее объятия с неуклюжей силой, отчего почувствовал себя глупым и покраснел от стыда. Тэсс прижала его к себе крепко, с короткими радостными восклицаниями, раскачивая над его головой цветочный венок, прикасаясь нежной щекой к его лицу. Она плакала. Мальчик это чувствовал, и дыхание у него перехватило от волнения, и спазмы не проходили.

— О, Сэмми, — говорила девушка. — О, Сэмми. Нам пришлось так долго искать тебя.

— Сожалею, мэм, — слова были заглушены цветами я легким кружевом ее воротника. Тэсс отстранила его от себя.

— Это не твоя вина! — Она смеялась и плакала одновременно, слегка встряхнула его. — Ты стоишь этих тревог. Я надеялась на удачу каждую минуту, хотела только, чтобы эти нерасторопные детективы побыстрее тебя нашли. Когда я подумаю о том, где ты был…

Он взглянул на нее, ничего не ведая о детективах и поисках и желая только одного, — чтоб она не узнала, где он находился. Он прижался головой к ее груди.

— Сожалею, — повторял он снова. — Я не знал, мне некуда было больше пойти.

Девушка прикрыла глаза. На какую-то долю секунды Сэмми подумал, что это от отвращения. Он, должно быть, это заслужил, он не должен был допустить, чтобы с ним такое случилось, надо было что-то сделать, а он был слишком напуган и беспомощен.

Но она не отвернулась от него. Наоборот, еще теснее прижала к себе, и эти объятия были теплыми, крепкими, пахнущими ветром и цветами.

— Никогда больше, — она сказала с большой силой. Голос ее ей изменил, и он заметил, что она снова плачет. — Забудь обо всем, Сэмми. Забудь все, что было, вплоть до сегодняшнего дня. Теперь ты вернулся домой.

Дом. Он прижался к ней и спрятал лицо в холодных цветах. Мальчик боялся разрыдаться. Хотел сказать что-то, как взрослый, но не знал в свои восемь или девять лет, что ему следовало сказать сейчас. Ее слезы текли у него по щекам, ему захотелось заплакать самому, но глаза были сухими, а из горла вырывались сдавленные всхлипы. Он хотел что-нибудь сказать, но…

— Спасибо, о, спасибо. О, дома!..

ЛЕДА СМОТРЕЛА, НЕ ОТРЫВАЯСЬ. Семьюэл Джерард обратил на нее внимание, как только увидел. Их взгляды скрестились на мгновение: ее — недоумевающий, а его — пристальный и сверкающий. Красота юноши казалась невероятной… совершеннее мраморных произведений искусства, превыше мечты, превыше всего.

Это было удивительное мгновение. Он глядел на Леду, как будто знал ее и не ожидал здесь увидеть. Но она-то его не знала, никогда не видела.

Его взор преследовал ее. Леди Кэтрин вышла вперед, разговаривая с мистером Джерардом спокойным голосом, как будто было обычным делом говорить с этим архангелом, сошедшим к земным людям. Губы его слегка изогнулись в подобие улыбки, адресованной леди Кэтрин, и Леда неожиданно подумала: он любит ее.

Конечно, это была пара, бросающая вызов судьбе, так совершенны были они оба. Смуглая красавица и светловолосое, солнечное божество. Они предназначены друг для Друга.

— Да, хорошо, — послышался его голос.

— А теперь объясните нам, что эти несчастные леди пытаются сказать? — потребовала леди Кэтрин, подведя его к японкам.

Он отстранил ее руку и по очереди поклонился каждой из женщин, сидящих в кресле. Утреннее солнце озарило его сквозь высокие окна, как бы даря свое покровительство, зажгло золотом его волосы. Он выпрямился, поднял взор из-под красивых и длинных ресниц, более темных, чем волосы, и заговорил на незнакомом языке, состоящем из отрывочных слогов, поклонился снова с изысканной учтивостью прежде, чем закончил свою краткую речь.

Более молодая леди ответила потоком слов и жестов, один раз склонив голову по направлению к королеве Капяолани с робкой улыбкой.

Он снова задал ей вопрос. Она хихикнула и начертила в воздухе какие-то знаки, словно показывая что-то на своей фигуре.

Мистер Джерард снова поклонился, когда она закончила. Он взглянул на королеву и ее сестру.

— Это касается фасона, мадам. Особого рода платья. Как и у леди Кэтрин. — Его акцент был скорее американским, чем английским. И он говорил так серьезно, как будто на чаше весов лежала судьба наций. — Ее Величество королева Капиолани при дворе была одета в белое платье, мадам? С пышной вышивкой? — Он сделал легкое движение рукой: неловкое мужское подобие жеста японской принцессы, округлый жест. Краска слегка зарумянила его щеки. — Свободное? Без… А?

— Без корсета, — догадалась леди Кэтрин. Мистер Джерард еще гуще покраснел под своим загаром. В его глазах было смущение. Леди всех национальностей заулыбались. Поистине, юноши так очаровательно наивны.

— Да, — произнесла нараспев принцесса, — это му-уми-и из японского шелка. — Они заговорили с сестрой еще на одном языке, более мелодичном и живом, чем японский.

Мистер Джерард улыбнулся и снова обратился к восточной леди:

— Японский шелк, не так ли? — и получил в ответ живое щебетанье и утвердительные кивки. Он оглянулся и перевел:

— Они хотят поблагодарить Ее Величество за честь, оказанную их стране.

Последовала целая серия любезностей и поклонов ко всеобщему удовлетворению. Мадам Элиза зааплодировала, вновь проявляя свои раскованные французские манеры.

— Конечно, вы получите платье из белой парчи, сшитое по гавайской моде. Я видела его описание на страницах журнала «Королева». Может быть, Ее Величество разрешит сделать копию?

Оказалось, что все дело именно в этом. Ее Величество отнеслась благосклонно к достопочтенным королевским особам из Японии. Ливрейному лакею было поручено доставить из отеля заветное платье, а тем временем требовалось выбрать ткань. Это должна быть светлая парча. Бедный мистер Джерард, как переводчик, искусно сплетал сети фасонной дипломатии.

Леда поспешила выяснить, что у них было в запасниках. Она вернулась, нагруженная до самого носа пятью рулонами белого и светлого шелка. Как только она вошла в зал ателье, мистер Джерард подошел к ней, мгновенно забрал из рук всю ее ношу.

— О, что вы, пожалуйста, — она немного задыхалась, — не беспокойтесь, сэр.

— Никакого беспокойства, — сказал он мягко, складывая рулоны на прилавке.