Маленький оборвыш (др. перевод) - Гринвуд Джеймс. Страница 31

– Дела-то у меня идут плохо, – неохотно ответил мистер Бельчер, – да и не знаю, довольно ли он тонок для фабричных труб…

Он вынул из кармана линейку и измерил мне плечи.

– Туго ему придется, он малый не жирный, похудеть больше не может, а я должен буду так его содержать, чтобы он не нажил себе лишнего кусочка мяса, не то завязнет где-нибудь в трубе. Этакий случай был недавно на лесопильном заводе по дороге в Бермондси. Труба там будет вышиной в девяносто восемь футов [15], а малый-то застрял ровно на половине, так он там и остался, пока…

– Полно врать, Дик, – сердито прервала его миссис Уинкшип. – Небось, когда вы приходили просить у меня одолжения, я не охала да не выдумывала разных отговорок!

Этот намек на какое-то одолжение тотчас заставил мистера Бельчера переменить тон.

– Разве я говорю, что не возьму его? – оправдывался он. – Я говорю только, что у меня работы теперь не много, да и мальчики мне не больно нужны, когда я могу работать машиной. Ладно, пусть он живет у меня, я его все-таки выучу нашему делу.

Таким образом, судьба моя была решена. Я буду трубочистом, мне грозит опасность застрять в какой-нибудь трубе, этот гадкий рябой человек будет моим хозяином! Я чувствовал себя невыразимо несчастным.

– Когда же мне его взять? – спросил мистер Бельчер.

– Да хоть сейчас; он готов, а мне бы очень хотелось, чтобы вы его увезли сегодня же ночью.

– Мне все равно: сейчас так сейчас. Бери шапку, мальчик!

Я был ужасно зол на миссис Уинкшип за то, что она хочет поскорее отделаться от меня, и я очень холодно ответил на ее ласковое прощанье. Лошадь и тележка мистера Бельчера ожидали нас в конце переулка и были отданы под присмотр какого-то мальчика. Когда мы подошли ближе, я увидел, что мальчик этот был не кто иной, как Джерри Пеп. Сердце мое затрепетало от ужаса, но, к счастью, Джерри был так занят мыслью о полупенсе, обещанном ему мистером Бельчером за держание лошади, что не обратил на меня никакого внимания, и мы благополучно уехали.

Когда мы доехали до Кемберуэла и до того места, где жил мистер Бельчер, было уже поздно. Место это оказалось маленькой грязной улицей возле канала. Все дома на ней были убогими, один только дом мистера Бельчера отличался и величиной, и красотой. К дверям его был привешен медный молоток; номер дома был выкован большими медными буквами; на дверях стояла надпись: «Бельчер, трубочист». Под блестящим медным звонком была приколочена дощечка со словами: «Колокольчик трубочиста», между окнами висела вывеска, изображавшая целую картину: Букингемский дворец, из трубы которого вылетал столб огня, в окне дворца королева Виктория с короной на голове и растрепанными волосами простирает руки к трубочисту, бегущему во дворец с метелкой и веревкой в руках. На шапке трубочиста было написано крупными буквами: «Бельчер». Часовой у ворот дворца кричал слова, написанные на ленточке, вившейся вокруг его носа: «Бельчер, мы думали, что вы не придете! Принц Уэльский ездил за вами и сказал, что вы ушли на другую работу». И Бельчер отвечает (также с помощью ленточки): «Это правда, я работал у герцога Веллингтона, но, услышав призыв королевы, я примчался сюда, и вот я здесь».

Мальчик моих лет, такой же черный и оборванный, как ученики Пайка, выбежал на шум колес нашей тележки из-за угла дома и взял лошадь под уздцы. Мистер Бельчер вышел из тележки, оставив меня в ней.

– Позвольте, я вам помогу, сэр, – вежливо обратился ко мне маленький трубочист. – А впрочем, пусть лучше хозяин вынет вас, а то я, пожалуй, перепачкаю своими руками ваше платье.

– Какой же это джентльмен! – рассмеялся мистер Бельчер. – Простофиля ты этакий! Это просто новый ученик.

– Новый ученик? Что ты, с ума сошел, что ли, Дик, для чего тебе понадобился новый ученик?

Слова эти были произнесены толстой неопрятной женщиной, вышедшей из дверей дома. На ее растрепанной голове надет был чепчик с пестрыми лентами, в ушах блестели серьги, но, несмотря на это, я тотчас по лицу женщины понял, что она сестра миссис Уинкшип.

– Понадобился? Нисколько он мне не понадобился, – проговорил мистер Бельчер, – я должен был взять его, чтобы не обидеть твою сестрицу. Войдем в комнату, я тебе все расскажу.

Затем, он указал мальчику на меня:

– Возьми его с собой в кухню, Сэм, я позову его, когда мне будет нужно.

Сэм взял лошадь под уздцы и провел ее вокруг дома на большой двор, на одной стороне которого находился длинный темный сарай с двумя дверями.

– Ну-ка, вылезай! – грубо сказал мне Сэм, останавливаясь против одной из этих дверей. – Вот тут кухня. Смотри, не шуми, как войдешь туда, а то, коли разбудишь малого, что там спит, так сам не рад будешь. Я сейчас к тебе приду, только поставлю лошадь. Не стучись в дверь, она не заперта, толкни, так и отворится.

Я слегка толкнул грязную черную дверь – она в самом деле отворилась – и вошел в кухню. Это была очень темная комната, слегка освещенная огнем нескольких угольков, горевших под небольшим котелком. Сначала я ничего не мог в ней разглядеть, но понемногу мои глаза привыкли к темноте, и я различил возле огня с одной стороны стол и два стула, а с другой – какую-то черную кучу, из которой слышался храп. Я сделал несколько шагов вперед, стараясь ступать бесшумно, как вдруг из черной кучи раздался лай, и на меня бросилась маленькая собачка.

– Что ты ее дразнишь, Сэм, – послышался сердитый голос из той же кучи, – ведь она тебе ничего не делает. Да запирай дверь, гадкий бродяга, и без того мучает ревматизм, а тут еще ветром дует. Затворяй же дверь, проклятый мальчишка!

Приглядываясь пристальнее, я заметил, что из кучи приподнялась на колени какая-то фигура величиной с взрослого человека. Когда фигура возвысила голос, то и собачонка залаяла громче прежнего. Я струсил.

– Это не Сэм, – проговорил я робким голосом, – это я.

– Да запирай же дверь!

При этих словах что-то вроде тяжелого сапога пролетело мимо моего лица и стукнулось в стену позади меня.

Я побоялся запереть дверь изнутри и остаться вдвоем с таким страшным товарищем. Я вышел из кухни и хотел припереть ее снаружи, когда явился Сэм, освещая фонарем свое веселое лицо.

– Чего же ты не пошел в кухню? – обратился он ко мне. – Я же тебе сказал: толкни дверь.

Я поведал Сэму, какой прием нашел в кухне.

– Пойдем, – смеясь, сказал он и взял меня за руку своей черной рукой. – Паука нечего бояться, пока он сползет со своих мешков, ты успеешь убежать из города.

– Да я не собаки испугался, а того мужчины, который лежит на мешках около огня.

– Ну, это и есть Паук. Какой он мужчина! Пойдем же, ведь хозяин велел тебе быть в кухне!

Сэм отворил дверь и вошел, я двинулся следом за ним, стараясь ступать как можно тише, чтобы опять не раздразнить фигуру на мешках.

– Кто это был здесь сейчас? – жалобным голосом спросил Паук. – Настучал, нашумел, напустил такого холода, что просто смерть! Ты его видел, Сэм?

– Кто был? Был один важный джентльмен, сын лорда Флеффема, приезжал узнать о твоем здоровье и привез тебе мази от ревматизма. А ты взял да и запустил в него сапогом! Достанется тебе когда-нибудь за эту глупую привычку, право достанется, Паук!

– Ох, Господи, я, право, не виноват, – застонал Паук, – у меня так болят все кости, а тут отворяют двери, да ветру на меня напускают. Неужели я его ушиб, Сэм?

– Не очень больно, он малый не обидчивый, да вот и он сам.

Сэм поднял фонарь так, чтобы калека мог ясно видеть меня. Я также рассмотрел беднягу. По росту это был мальчик лет шестнадцати. Он был одет в черные лохмотья и сидел, съежившись, на корточках, опираясь одной рукой на груду мешков, служившую ему постелью, а другой откидывая с глаз волосы.

– Простите меня, пожалуйста, сэр, – обратился он ко мне смиренным голосом. – Я от боли иной раз сам себя не помню. Надеюсь, я вас не зашиб?

Прежде, чем я мог ответить, Сэм разразился громким хохотом.