Юность Розы (сборник) - Олкотт Луиза Мэй. Страница 67

– Но ведь это была не ваша вина. Мама не настаивала на отъезде, и я доставил вас обеих домой до рассвета. Дядя слишком строг, и я с ним не согласен – мы весело провели время, и никому от этого не было вреда.

– Как не было? Все мы пострадали. Тетя Клара простудилась, я спала весь следующий день, а вы так вовсе стали похожи на привидение. Вы, кажется, всю неделю не спали толком ни одной ночи.

– О, это пустяки! Всем приходится утомляться во время сезона, и вы скоро привыкнете к этому, – продолжал уговаривать ее Чарли. Бальный зал был его стихией. Он чувствовал себя совершенно счастливым, когда вел под руку свою хорошенькую кузину.

– Да я вовсе не хочу к этому привыкать! В конце концов, это слишком дорого обходится: обращать день в ночь, терять время, которому можно найти лучшее применение, ради того чтобы тобой вертели в душном зале кавалеры, от которых пахнет вином, и чтобы прослыть светской девушкой, которая не может ни дня прожить без развлечений. Я не отрицаю, многое из этого очень приятно, но не хочу слишком пристраститься к удовольствиям. Помогите мне воздержаться от того, что я считаю вредным, и не смейтесь над хорошими привычками, которые дядя с таким трудом старался мне привить.

Роза говорила совершенно искренне, и Чарли сознавал, что она права. Однако ему всегда было трудно отказаться от всего этого, каким бы вредным оно ни было.

Сначала мать во всем потворствовала ему, избаловав еще мальчишкой, затем он сам начал потакать себе, а это гибельный путь для любого человека. Вот почему, когда Роза призвала его вырваться из безумного водоворота, который беспощадно втянул в себя столь многих молодых людей, Принц лишь пожал плечами и ответил коротко:

– Как вам угодно. Я провожу вас домой так рано, как вы пожелаете, а Эффи Уаринг может занять ваше место в танцах. Каких вам прислать цветов?

Это был ловкий маневр со стороны Чарли, потому что мисс Уаринг, легкомысленная светская девушка, открыто восхищалась им, называла «прекрасным Принцем», и это прозвище утвердилось в свете. Роза не любила ее, считая, что та дурно влияет на Чарли. Юности простительно тщеславие, остроумие требует изящества, а красота в глазах мужчин всегда покрывает множество грехов. При имени Эффи Роза почему-то вспомнила последние слова своего «первого помощника» и решилась не сходить с прямого курса, хотя течение сильно увлекало ее в противоположную сторону. Надписывая имя Ариадны на свертке с парой просторных туфель, предназначенных дяде Мэку, она твердо произнесла:

– Не беспокойтесь обо мне, я ускользну с дядей, никого не тревожа.

– Я думаю, у вас не хватит на это духу, – сказал Чарли недоверчиво, заклеивая последнее письмо.

– Посмотрим.

– Я все-таки буду надеяться, что вы останетесь, – Принц коснулся губами руки кузины и понес письма на почту, убежденный, что мисс Уаринг не будет с ним заправлять танцами.

Роза чуть было не кинулась за ним к двери со словами «хорошо, я останусь до конца вечера», но не сделала этого. Постояв с минуту, она взглянула на старую дядину перчатку, надетую на голову Психеи, затем, как бы озаренная какой-то внезапной мыслью, решительно кивнула головой и медленно вышла из комнаты.

Глава VI

Роза обтесывает Мэка

– Позвольте мне сказать вам одно слово? – этот вопрос был произнесен трижды, прежде чем из-за груды книг возникла всклокоченная голова Мэка.

– Кажется, кто-то что-то сказал? – спросил он, прищуриваясь от солнечного света, проникшего в комнату вместе с Розой.

– Ничего страшного, я повторилась всего-то три раза. Не беспокойтесь, пожалуйста, я пришла сказать вам только пару слов, – Роза замахала рукой, чтобы избавить юношу от необходимости подниматься из кресла, в котором тот сидел.

– Я так углубился в сложные переломы, что ничего не слышал. Чем могу быть полезен, кузина? – Мэк гостеприимно смахнул стопку брошюрок с соседнего стула, так что они разлетелись в разные стороны.

Роза присела, но, кажется, не могла подобрать слова, чтобы высказаться, и вертела в руках носовой платок в каком-то молчаливом смущении. Наконец, Мэк надел очки и, буравя ее взглядом, спросил:

– В чем дело, сударыня? Заноза, порез или воспаление костей?

– Ни то, ни другое, ни третье. Забудьте, пожалуйста, на минуту вашу хирургию, – немного резко начала Роза, но закончила с самой любезной улыбкой: – и побудьте моим добрым братом.

– Не могу обещать, не зная в чем дело, – последовал осторожный ответ.

– Я прошу вас об одолжении, большом одолжении. Я не решилась бы просить о нем других братьев, – ответила хитрая кузина.

Мэк, казалось, был польщен и любезно поклонился:

– Скажите, в чем дело, и будьте уверены, что я сделаю все, что могу.

– Поедемте со мною завтра на вечер к мисс Хоуп.

– Что?! – Мэк вскочил, как будто она приставила ему ко лбу заряженный пистолет.

– Я долго не беспокоила вас, но теперь пришла ваша очередь, и вы должны исполнить свой долг, как мужчина и кузен.

– Но я никогда не езжу на вечера! – воскликнул несчастный в отчаянии.

– Пора начать.

– Я не умею танцевать!

– Я научу вас.

– У меня нет подходящего костюма для вечера.

– Арчи одолжит вам свой, он не поедет.

– Но завтра лекция, которую я никак не могу пропустить.

– Нет, ее не будет, я узнавала у дяди.

– Но я всегда так устаю к вечеру!

– Это послужит вам отдыхом и освежит голову.

Мэк тяжело вздохнул и опустился в кресло, чувствуя себя побежденным, потому что отступать было некуда.

– Что внушило вам такую дикую фантазию? – резко спросил он. До сих пор его оставляли в покое, и эта неожиданная атака изумила его.

– Настоятельная необходимость. Впрочем, вы можете не ехать, если вам это невыносимо. Мне необходимо присутствовать еще на нескольких вечерах, потому что их устраивают в мою честь, а затем буду отказываться, и никому не придется беспокоиться ради меня.

В голосе Розы послышалось что-то такое, что заставило Мэка смягчить тон, хотя брови его были нахмурены:

– Я не хотел грубить. Если я действительно нужен, то готов идти. Но я не могу понять, что за странная необходимость во мне? В вашем распоряжении трое молодых людей гораздо красивее меня, к тому же гораздо лучших танцоров.

– Мне нужны вы, а не они. Мне совестно все время таскать с собой дядю. Вы же знаете, что я выезжаю только со своими.

– Послушайте, Роза, если Стив чем-нибудь рассердил вас, скажите мне, я ему задам, – воскликнул Мэк, решив, что Франт в чем-то провинился, потому что прошлым вечером именно он был спутником Розы.

– Нет, Стива не в чем упрекнуть. Я просто не хочу ему мешать. Ему хочется сопровождать Китти Ван, хотя он ни разу не дал мне почувствовать это.

– Что за болван этот мальчишка! Ну, так возьмите Арчи: он тверд, как скала, и ни в кого не влюблен. Ему ничто не будет мешать исполнять свои обязанности, – продолжал Мэк, стараясь выведать причину и отчасти подозревая ее.

– Тетя Джесси желает, чтобы хотя бы вечерами он бывал дома, потому что целыми днями работает. К тому же он не охотник танцевать, ему приятнее проводить время с книгой.

«И слушать пение Фиби», – могла бы прибавить Роза. Фиби чаще оставалась дома, а тетя Джесси по вечерам приходила посидеть с тетушкой Изобилие, когда молодежь уезжала. Арчи, как покорный сын, конечно, сопровождал ее (надо признать, с большой охотой).

– А что же случилось с Чарли? Я думал, что он лучший из кавалеров. Ариадна говорит, что он танцует, как бог. Уж его-то целая дюжина матерей не удержала бы дома ни на один вечер. Верно, вы поссорились с Адонисом, а потому обратились ко мне, убогому? – спросил Мэк, добравшись наконец до Принца, о котором он подумал с самого начала. Мэк посчитал неловким поднимать вопрос, который часто обсуждался за спиной Розы.

– Да, поссорились. И я не намерена выезжать с ним, по крайней мере, некоторое время. Мы не сходимся во взглядах, и я не хочу, чтобы мне навязывали свое мнение. Вы можете помочь мне, если захотите, – сказала Роза, нервно вращая большой глобус, стоявший перед ней.