Билет в одну сторону - Костина Наталья. Страница 22

– Я его предупреждала, – тетя Люба, в три укуса расправившись с бутербродом, пересказывает в лицах диалог с хозяином лавочки, местным купцом и одновременно депутатом по нашему округу, – не будет тебе добра от ворованного…

Когда грабили большой строительный магазин на Луганской окружной, наш депутатский торговец чего только из него не навез, благо и фура своя, и активное участие в создании так называемой ЛНР, или Лугандонии, как ядовито называет новообразование та же теть Люба, да и жадность немеряная. Краденого петуха хозяин тут же нацепил на высокий шпиль, и тот пошел вертеться, посверкивая коваными боками. Говорят, даже вывеска уже была заказана: «У Золотого Петушка» – да вот незадача, вешать ее теперь некуда.

– Грабь награбленное! Не успела пыль осесть, как соседи с тачками налетели и повыбирали, что осталось. За полчаса выгребли все подчистую, как воробьи в подсолнухах! Вот оно, преступление и наказание. Достоевский. Правильно я говорю?

– Совершенно верно, Любовь э…

– Да просто Люба!

– Нет, я так не могу…

Наша Марья Васильевна немножко выпила, но от наливки стала лишь чопорнее.

– А мы сейчас на брудершафт!

Соседка проворно наливает, но не только себе с Марьвасильной, но и нам с Маруськой. Однако же тянется со стопкой только к ней:

– От… давайте, давайте… до дна! Ох, хорошо! Будь здорова, Машенька!

Люба лоснящимися от сала губами смачно целует пожилую учительницу, которая проверяла тетради сначала ее сыновьям и – дай-то бог! – возможно, будет проверять их и внукам.

– И тебе не хворать, Любонька!

Все довольны – и мы с Маруськой, прилежно сидящие рядком, и даже вьющиеся по сетке забора самосеющиеся цветочки – у нас они называются «кручені паничі», по-научному, кажется, ипомея. К плохой погоде они всегда закрыты, но сегодня их шелковые сиреневые граммофончики доверчиво подставляют глаза солнцу.

– О политике – ни слова! – так в самом начале наших посиделок заявила все та же Марья Васильевна, выгрузившая из кошелки какие-то совсем редкостные помидоры – цвета шахтера, вылезшего из забоя. На разрезе они оказались совсем страшные, фиолетово-коричневые. Но на вкус… Ммммм…

– Боже… райское наслаждение! Как называются?

– Черный принц! – гордо ответствует преподавательница литературы.

– Легкие откатчика, – комментирует Люба. – Но вообще – смакота! Семян дашь?

Соседка обожает все необычное: то мочалку во дворе посадит, то тыкву фигурную вырастит.

Немного треплемся о семенах, выращивании рассады, о том, что у многих этим дождливым летом помидоры попропадали совсем. «А я говорю, подвязывать надо было!» – авторитетно заявляет наша литераторша. Рассуждаем о том, что дожди – это для пшеницы хорошо, и для подсолнечника, и для кукурузы. И в дождь опять-таки не стреляют. Почему? А бог его знает… А почему сегодня не стреляют? Задача с тремя неизвестными, как выражается Маруська: либо патроны кончились, либо у них, с той стороны, дождь идет, а у нас нет, либо все-таки возобладал здравый смысл… Хотя последнее вряд ли.

Незаметно с помидоров, зерновых и дождя все-таки съезжаем на политику, а куда сейчас без нее? Все разговоры, о чем бы они не велись – о пользе голодания для продления жизни, о том, что сериалов показывают кучу, а смотреть опять-таки нечего, и даже о том, что из зеленых помидор можно варить варенье – был бы сахар, которого нет, – рано или поздно возвращаются к политике:

– Я тебе как логик логику говорю – нет ни хрена смысла в том, что они тут вытворяют!

– Смысл, Марусь, в том, чтобы сухопутный коридор в Крым иметь – и на поезде, как раньше, ездить, и товары по железке возить, а не как сейчас… Едут и смеются, пряники жуют – это хорошо. А то они не как зайчики в трамвайчики, а больше как жаба на метле!

– А-а-а-а!!. Вот люблю я, как ты выражаешься! Тебе бы книжки писать. Ладно, про зайчиков в трамвайчике я и сама понимаю. Но они ж не это афишируют!

– Марусь, ну ты прям наивная. Что они так прямо и скажут: мы у вас тут немножко постреляем, а потом стыбзим, чего приглянется, и при этом свои порядки установим? И вы нас после всего любить будете и газ у нас покупать по пятьсот долларов! И не иначе. Потому что мы иначе обижаемся. Вы же наши друзья и братья – а братья завсегда в два раза дороже платят. На то они и братья. А после того как мы вам в рожу плюнем, вы с нами опять дружить будете. Потому как опять-таки родственники и обязаны. Ну, как-то так.

– Нет, самое смешное все-таки не это, а то, что они спасать нас пришли! От кого? У нас тут до них худо-бедно, но жизнь была. А сейчас что? Экономику они будут поднимать, как же! Они что, в наших убыточных шахтах алмазы добывать станут? На хрена они всю эту катавасию тут затеяли? Народу вон сколько положили, и еще хуже будет! У русских с логикой ваще кранты полные! Хочешь, пример приведу?

– Мы и сами с тобой русские.

– Ну, значит, не у русских, а у россиян. Эт-то, я тебе скажу, две большие разницы! Ой, да, нарежьте еще этих чудных помидорчиков… цвета тухлого мяса.

– Мась, ну не порти же аппетит!

– Слушай, о чем я хотела сказать?

– Пример из математической логики привести.

– Ага, точно! Щас.

– Подожди, я только налью.

Я щедрой рукой плещу наливку – она почему-то льется и в стопки, и мимо. Но это не беда – главное, сегодня мы сидим не в подвале, а как белые люди, на воздусях, чисто в райском саду. Женька, маленькая хитрюга, пока мы с Маруськой и остальными пьянствуем наливку, пользуясь моментом перерыва в стрельбе да и моим попустительством, гоняет по улице на велосипеде.

– Вы «Муму» помните? – внезапно спрашивает Маруська.

Не понимая, каким боком пристегнуть тургеневский шедевр к математике, я машинально киваю головой. Разумеется, я помню историю про глухонемого Герасима и его маленькую собачку… в общих чертах, конечно.

– Вот на кой ляд он ее, собачонку эту, утопил, ежели все равно от барыни собирался уходить? – вопрошает Маруська, она же учитель математики в нашей школе Мария Валерьевна, и с силой ставит стопку на стол, как будто хлопает линейкой в требовании тишины. Но мы и так все внимание.

– Ну? – не выдерживаю я.

– Баранки гну! Чего он утопил ее, Муму эту? Не мог барыне своей кукиш с маслом показать, взять животину подмышку и свалить? Типичная русская проблема: сначала тупо исполнить команду, а потом кафтан на себе рвать… Вот на чертей они у нас Крым забрали, а? Сдался он им сто лет! Никита, вишь ли, когда-то подарил! И не подарил вовсе, а…

– Обменял на равноценные по площади земли, – не выдерживаю и даю историческую справку я. – Это называлось «обмен территориями». РСФСР получила Таганрог и замечательные черноземы Курской, Смоленской, Воронежской и, по-моему, Белгородской областей. Черт, из-за этой наливки какие-то провалы в памяти прямо! Чего-то они как раз там строили… а-а-а, канал в этот самый Крым от Каховского водохранилища, вот! И желали, чтоб строительство оплачивала из своего кармана Украинская ССР.

– Ты и детям в школе так рассказываешь? – ехидно интересуется Маруська.

– Отстань. Если я детям буду такое рассказывать, меня уволят. Ну, кажись, если тут у власти останутся лэнэровцы, меня по-любому выпрут как вредный элемент.

– Да, это точно… чувствую, пойдем мы с тобой вдвоем искать лучшей доли… Ладно, то еще не скоро будет, а теперь опять про Крым, будь он неладен. Ладно, забрали под шумок, пользуясь неразберихой, а проще говоря – сперли, как норковую шубу у соседей при пожаре. А теперь носятся с ней: размер не тот да и вообще молью побита! То есть Крым как бы есть, но воды там своей нет, электричества тоже нет, а зимой ваще хоть ложись да помирай. Ежели зимой паром ходить не будет – а он по-любому по льду на коньках не поедет, как они, скажи на милость, туда продукты и то-се, пятое-десятое доставлять будут? Самолетами? Дирижаблями? На собаках?

– Это они хотели, чтобы мы в НАТО не вступали, – глубокомысленно изрекает соседка Люба. – И были к ним гм… того… поближе!