Железная маска (сборник) - Готье Теофиль. Страница 149

– Но ведь это огромный груз! Как же тайно вывезти его отсюда?

– И об этом я уже подумал. Ближайшей ночью ты раздобудешь несколько таких же бочек, как та, на которой я сейчас сижу. А затем с помощью пажей герцогини, старшего и младшего, которые всецело мне преданы, заполнишь эти бочки монетами и слитками.

– Это-то несложно. Но как везти такую ценность через всю Францию?

– Это уж не твоя забота, старина!

Промолвив это, Генрих поднялся и в сопровождении Гардуино направился к выходу из тайника. Когда они вернулись в комнату, служившую бывшему прокурору одновременно спальней, столовой и гостиной, Гардуино, немного поколебавшись, произнес:

– А теперь, государь, я должен сделать важное признание. Я виновен в краже!

Король Наварры в недоумении взглянул на старика. Тот продолжал:

– Вам, разумеется, известно, что покои герцогини находятся в двух шагах от моей комнаты…

– Тогда тебе следовало бы говорить потише!

– Эти предосторожности излишни. Накануне вечером я подмешал к ее вину сильное снотворное средство. Сейчас она спит непробудным сном и не проснется еще час или два. Но едва она смежила веки, как я проник в ее опочивальню через потайную дверь в стене, ибо мне не терпелось узнать, что за послание доставил ей накануне рейтар [92] из отряда герцога де Гиза. Вот оно! – с этими словами Гардуино извлек из сундука плотный бумажный свиток со сломанными сургучными печатями.

Пробежав взглядом письмо, Генрих восхищенно воскликнул:

– Ах, дьявол! Моя очаровательная кузина – ловкий политик, но именно поэтому нельзя ни на минуту спускать с нее глаз! Это письмо, Гардуино, надобно немедленно вернуть на место. А завтра вечером за ужином тебе придется подсыпать ей еще одну порцию твоего адского зелья. Я явлюсь сюда около десяти, и мы перепрячем наше сокровище в более надежное место. А теперь прощай, старина, я должен спешить!..

Старик склонился в поклоне, а Генрих Наваррский отправился на ту самую аудиенцию у короля Генриха III, о которой шла речь в предыдущей главе.

Последние слова короля Наварры заставили Генриха III схватиться за шпагу. Он воскликнул:

– На чем основано ваше мнение? Вы в самом деле считаете, что герцог де Гиз решится осадить мою резиденцию?

– Нет, сир, я не говорил ничего подобного. Это ваши слова. Я сказал всего лишь то, что ему будет легко осуществить нечто подобное, имея под рукой свиту, больше похожую на армию, готовую к бою.

– Чепуха! Мы готовы отразить натиск любого врага!

– Ваша свита и гвардия малочисленны, сир… Только на рейтаров и швейцарцев можно положиться. Но важнее другое: вы намерены выступить рука об руку с герцогом де Гизом, чье растущее могущество представляет для вас серьезную опасность, против маленького народа, не представляющего для Франции ни малейшей угрозы. Наоборот!.. С вашего позволения, сир, я разовью эту мысль – ведь вы сказали, что охотно выслушаете меня. К тому же вполне очевидно, что я явился сюда в обличье бедного гасконского дворянина не в своих интересах, а в ваших собственных…

– Продолжайте же, любезный кузен!

– Ваше величество, если вы знаете Наварру, то поймете, что я беспокоюсь вовсе не о ее судьбе. Наши поля не так уж плодородны: каждый пшеничный стебель, пробиваясь к солнцу, вынужден сдвинуть с места камешек. Но высокогорные долины и пастбища покрыты густыми травами, наши девушки прелестны, а наше вино веселит и согревает сердца. Люди, живущие в горах, ближе к Богу и с пренебрежением относятся к роскоши. Да, мы бедны, но эта бедность не в тягость нам, и нам нет дела до того, что творится в блистательных столицах! В то же время на пиренейских перевалах, у подножия ледников, у входов в ущелья и вдоль берегов горных рек стоят многочисленные крепости, форты, редуты и бастионы. И если враг устремится из-за гор на равнины Прованса, я возьму свой верный рог, протрублю сбор, и в ответ на этот призыв из-за каждой скалы, с каждого клочка виноградника, из каждой хижины появится воин, вооруженный с ног до головы и готовый умереть по первому же приказу за свою родину!

– В самом деле? – иронически усмехнулся Генрих III.

– Именно так, сир, – нисколько не смущенный этой иронией, продолжал король Наварры. – Вы мечтаете истребить гугенотов? Однако для того, чтобы преуспеть в этом, вам придется заключить союз с испанским королем, лотарингскими герцогами и другими католическими властителями, но, несмотря на это, ни жалкий наваррский королишка, ни его крестьянское войско не сдадутся без самого ожесточенного сопротивления!

– Довольно дерзкие речи! – обронил король.

– Ничего удивительного, сир, – ответил кузен, – ведь в моих жилах течет та же кровь, что и в ваших! Но позвольте мне продолжить, ибо, как я уже говорил вначале, меня привели сюда вовсе не мои, а ваши интересы. Смею заверить, что вы обманываете себя, полагая, что именно вы будете председательствовать на заседании Генеральных Штатов, а целью этого заседания является борьба с гугенотами. Заседание возглавит тот, кто мнит себя истинным правителем Франции – герцог де Гиз. А истребление гугенотов задумано с одной целью – ослабить ваше величество. Только слепой не видит, что герцог уже давно примеряет вашу корону!

– Вы с ума сошли! – хрипло выкрикнул король, хватив кулаком по столу.

– Увы, нет, сир! Позволю себе довести до сведения вашего величества, что герцогиня Монпансье уже запаслась прелестными очаровательными позолоченными ножницами, посредством которых король Генрих III будет пострижен в монахи в ту же минуту, как Священная лига [93] объявит его низложенным и провозгласит королем Франции Генриха Лотарингского, герцога де Гиза!

Невольно вскрикнув, король отшатнулся. В его взоре мелькнул ужас. То, как король Наварры произнес эти слова, звучало с невероятной убедительностью, и Генрих Валуа буквально почувствовал, как его макушку холодит металл роковых ножниц коварной герцогини.

Кузен сжал его руку и продолжил тем же тоном:

– Посудите сами, сир: стал бы я, гугенот, ради пустых слов пробираться в чужом обличье в самое гнездо наших противников, положившись лишь на честь и благородство потомка Святого Людовика, нашего с вами предка! Этой смертельной опасности я подверг себя, чтобы своевременно предупредить ваше величество о грозящей лично вам жалкой участи. Разве после этого я не заслуживаю доверия? Если вы, сир, дорожите короной, вам не следует отвергать преданность маленького, но полного отваги народа, с чьей помощью вы наверняка сможете поставить на место и лотарингцев и испанцев!.. А теперь – прощайте! Вам известно, где меня отыскать; и если вам будет угодно увидеться со мной, дайте знать, и я немедленно явлюсь. Теперь же я хочу дать вам возможность углубленно поразмыслить над моими словами!

Почтительно поклонившись, Генрих Наваррский покинул опочивальню монарха через ту же потайную дверь, к которой его привел конюший Фангас. Оставшись в одиночестве, Генрих III принялся размышлять. Неужели кузен не лжет, отстаивая интересы гугенотов? Немыслимо! А что, если и в самом деле все именно так и обстоит?

Звук чьих-то осторожных шагов заставил короля отвлечься. Генрих поднял голову – перед ним стоял граф де Келюс.

– А, это ты, Жак! – рассеянно обронил Генрих.

– Да, государь.

– Где ты сейчас был?

– Прямо за этой дверью.

– Следовательно, ты все слышал?

– Да. Потому что интересы вашего величества – мои интересы!

– Значит, ты все знаешь?

– Я знаю одно, сир: этот король-еретик без государства, этот вконец обнаглевший гасконец осмелился интриговать против Франции и ваших ближайших друзей и союзников. Больше того – именно он добивается французской короны!

– Как! Этот наваррец?

– Это очевидно, сир!.. Было бы истинным проявлением государственной мудрости нынче же вечером арестовать его и отправить в Венсенский замок! [94]