Белый вереск - Рединг Жаклин. Страница 22

— Ты… стоишь у окна, — улыбнулась она.

— Боль стала терпимой. — Герцог шагнул навстречу Катрионе и, остановившись у кресла, положил руки на его спинку. — Еще две недели назад я бы просто не смог подойти к окну без содрогания. А теперь… теперь я могу терпеть боль. — Он помолчал. — Уверен, что это — хороший знак, так что я должен поблагодарить тебя.

— Меня? — изумилась девушка.

— Ну да, — кивнул герцог. — Если бы ты не вытащила меня вчера на воздух, я бы до конца своих дней просидел в полной темноте, да еще в темных очках. Я никогда больше не почувствовал бы блаженного солнечного тепла, не вдохнул бы полной грудью морского воздуха. Я бы так и не понял, как много ушло из моей жизни. Удивительно, какое необыкновенное значение приобретают привычные вещи, если мы вдруг их лишаемся!

Катриона заподозрила, что он говорит не только о ветре и солнце, но промолчала. Вот что значит дарить человеку нечто важное. Конечно, она приносила матери букеты полевых цветов. А отцу она сама смастерила ленту на шляпу. Но сейчас… Человек потерял надежду на лучшее, но получается, что она смогла вернуть ему эту надежду… При мысли об этом девушка взволновалась.

— Так ты говорил, что хочешь продиктовать письмо брату? — спросила она, усаживаясь за полосатый стол.

— Дорогой Ноа, — начал Роберт. — Твое письмо натолкнуло меня на одну интересную мысль. Мне еще, конечно, многое предстоит обдумать. Итак, маркиз Кинсборо. Ты сможешь мне помочь. Полистай тетради Куинби. Постарайся разузнать, каково состояние его финансов, чем он занимался последние несколько месяцев и в особенности, что делал в ночь на 22 февраля — в общем, подумай, что еще может нас заинтересовать. Буду ждать твоего письма, а сам продолжу кое-какие исследования здесь. Твой брат Роберт.

Закончив писать, Катриона посыпала письмо песком и затем сложила его.

— У тебя есть печать? — спросила она герцога.

— Она, должно быть, в ящике стола. Посмотри. Девушка выдвинула верхний ящик. Там ничего не было, кроме небольшой деревянной шкатулки, задвинутой в дальний угол. Катриона осторожно вытащила и открыла ее.

— Ого! — воскликнула она.

— Что такое?

— Я-то думала, что здесь лежит печать твоего отца, а здесь полно каких-то бумаг, — промолвила она.

Роберт медленно обошел кресло и приблизился к ней.

— Бумаг? — переспросил он.

— Да. — Катриона быстро пробежала взглядом верхнюю страничку. — Они написаны от руки. Кажется, это какое-то описание. А вот на второй странице даже есть заголовок. «Письменное путешествие по горам Шотландии, написанное его светлостью Джеймсом Иденхоллом, пятым герцогом Девонбруком». Может, твой отец собирался описать свои поездки в Россмори в хронологическом порядке?

— Не представляю, — пожал плечами Роберт. — Мне даже не было известно о существовании Россмори. Во всяком случае, теперь можно узнать, сколько раз он бывал здесь.

Катриона принялась листать страницы.

— Знаешь, — проговорила она, — он, похоже, обошел все окрестные усадьбы и о каждом таком посещении писал заметки. Ну, вроде как Босуэлл описывал путешествие на острова в компании Джонсона. — Начав читать первую главку, девушка усмехнулась.

— Что ты смеешься?

— Первым делом твой отец отправился к вдове Гарри. Вдова служит в Россмори, и описание твоего отца удивляет точностью. Вот что он пишет: «Это очень странная женщина. Ее кожа имеет нездоровый цвет, причем кожи такого оттенка я никогда не видел. Она предложила мне посидеть, но я почел за лучшее отказаться, потому что исходящий от нее особенный запах был невыносим».

— Что же такого особенного в этом запахе? — поинтересовался молодой герцог.

— От нее всегда так пахнет. Дело в том, что она очень редко моется, потому что считает, что когда человек в воде, то дьявол может проникнуть в него через кожу. А для того чтобы и близко не подпускать к себе старину Клути, как она его называет, вдовушка натирает кожу особым составом, который готовит сама из разных трав. Больше всего ее привлекает растение, носящее то же имя, что и она — Валерия. Именно из-за валерьяны от нее исходит этот ужасный запах, к тому же кожа окрашивается в голубой цвет, который не смывается, потому что она не моется!

— Она сумасшедшая? — улыбнулся Роберт.

— Не совсем. Просто иногда… удивляет своим поведением и, конечно, бывает странной. — Катриона проглядела несколько следующих страниц. — Кажется, твой отец обошел всех своих подданных в Россмори. Во всяком случае, описывает он всех. — Она быстро заглянула на последнюю страничку. — Да, и в свой последний приезд он тоже делал записи.

В свой последний приезд… И вдруг Роберту пришла в голову одна мысль:

— Послушай, Катриона, а ты могла бы сводить меня ко всем этим людям? О которых писал отец? Мы будем заходить к ним, а потом ты будешь читать мне его описания. Может, это поможет мне понять, что заставляло его так часто приезжать в Россмори. Я хочу знать, почему он ездил сюда, но никому ничего не рассказывал об этих поездках.

В его голосе было столько отчаяния, что Катриона не долго думая выпалила:

— Роберт, а что случилось с твоим отцом? Взволнованное лицо Роберта внезапно застыло, как маска.

Катриона решила, что он не станет отвечать ей, и пожалела, что вообще задала свой вопрос.

— Прости, пожалуйста, — пролепетала она.

— Да нет, все в порядке. — Он покачал головой. — Я пытался забыть, старался не вспоминать, но, может, настало время потолковать обо всем? Не знаю… — Герцог помолчал, а потом медленно заговорил: — В нашем семейном поместье в Ланкашире был пожар. Почти все мои родные погибли… Мой отец, мой старший брат Джеймсон, его жена, его маленький сынишка… И Пьетро.

— Пьетро?

— Мой слуга, — пояснил Роберт. — Признаться, он был для меня куда больше, чем слуга. Однажды он спас мне жизнь. — Герцог стиснул зубы, на щеках его заиграли желваки.

Катриона ждала, пока он овладеет собой.

— Я встретился с Пьетро на полуострове много лет назад, — продолжил Роберт через некоторое время. — Меня задержал французский патруль. Они заперли меня в каком-то сарае, а сами принялись обсуждать, кто я — испанский курьер или английский солдат, кем я и был на самом деле. Мои объяснения их не устраивали. Они уже было решили, что не стоит со мной возиться и лучше всего меня просто прикончить, когда Пьетро сумел сломать замок и выпустить меня.

— Он рисковал, помогая тебе, — заметила девушка.

— Риск ничего для него не значил. Пьетро ненавидел французов. Они вырезали всю его семью — мать и сестер, напав на деревню. Ему тогда было всего шестнадцать, и у него не осталось средств к существованию. После того как Пьетро вызволил меня из плена, я назначил его своим адъютантом. Он везде следовал за мной, поэтому я и привез его в Англию — чтобы он хоть пожил нормальной жизнью. — Роберт закрыл глаза. — А вместо этого забрал его жизнь… Если бы я не уговорил его поехать со мной, Пьетро не оказался бы в Девонбрук-Хаусе в ту роковую ночь. Этого я себе никогда не прощу. Катриона почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь.

— Но ты же не знал… — Она дотронулась до его руки. Роберт лишь покачал головой.

— Твои глаза! — Только теперь она поняла то, о чем Роберт не хотел говорить. — Так ты потерял зрение в том пожаре? Поэтому ты приехал в Шотландию? Чтобы в здешней глуши горевать о родных и близких?

— Отчасти да, но не только из-за сжигающего меня горя я здесь. Я надеюсь узнать правду. — Он глубоко вздохнул. — Этот пожар был не случайным, Катриона. Кто-то специально устроил его.

— И ты считаешь, что это каким-то образом связано с Россмори?

— Я знаю, что это так. Отец никогда никому не говорил об этом месте и не рассказывал о своих поездках сюда. Я узнал о том, что у него был замок, лишь тогда, когда после его смерти поверенный читал завещание. Это очень не похоже на отца, потому что он не был скрытным человеком. Узнав о существовании Россмори, я подумал, что замок, возможно, каким-то образом связан с его смертью. Вот я и приехал сюда, чтобы все разузнать. И найти правду.