Белый вереск - Рединг Жаклин. Страница 4

— А как же любовь? — услыхал он голос брата. — Страсть? Единение двух душ?

Роберт расхохотался от всей души. Без сомнения, их разделяло не пять лет, а уж никак не меньше двух десятилетий. Или нет? Что-то он стал забывчив!

Роберт вспомнил, что когда-то мечтал быть художником и писать портреты самых прекрасных в мире женщин. Он представлял, как ездит из страны в страну и пишет, пишет, пишет… Полотен будет очень много — он увековечит красоту этих божественных существ для потомков. Роберта ничуть не смущало, когда учитель говорил ему, что краски смешаны неправильно. Когда же он остыл? Лет в двадцать? Или в двадцать пять? Должно быть, довольно давно, потому что сейчас ему всего тридцать два, но кажется, с тех пор прошла целая вечность.

Ноа давно пора усвоить этот урок.

— Женятся, братец, не для страсти. А что касается любви и единения душ… Эту чушь я предпочитаю оставить поэтам. Женитьба должна учитывать социальный статус супругов, делать более прочным их финансовое положение. Все остальное не важно.

Покачав головой, Ноа улыбнулся.

— Ты говоришь о выборе жены так, словно раздумываешь, какое полотно приобрести у Кристи, — заметил он.

— Кстати, разница невелика, — улыбнулся Роберт. — Поверь мне, в жизни не так много вещей, кроме капиталовложений, разумеется, которые стоят того, чтобы думать о том, какие у тебя будут с ними отношения в будущем.

— Иными словами, ты хочешь сказать, что Энти стоит, того, чтобы стать твоей графиней?

Роберт заглянул брату в глаза.

— Ты слышал сплетню?

— Едва ли в городе найдется человек, который не слыхал ее. Ты давно не читал газет? Все уже устали долдонить о том, что твое графство — вопрос времени. Ты хорошо показал себя на поле битвы, Роб. Не сомневаюсь, слухи не обошли стороной и леди Энти. Возможно, они даже повлияли на ее решение о замужестве. — Помолчав, Ноа добавил: — Кстати, полагаю, что последнее приобретение лорда Гастингса также серьезно повлияло на его согласие выдать дочь замуж.

Лицо Роберта осталось бесстрастным.

— Лорд Гастингс, как и я, — страстный коллекционер. Он заинтересовался этим произведением. А я просто помог ему сделать выгодную покупку.

— Гастингс изображает из себя коллекционера в угоду моде, — заметил Ноа. — А ты предан этому делу. Вот, к примеру, твой Ван Дейк. Отец рассказывал мне, что лорд Фэрчайлд отказывался продавать его тебе! Однако ты приложил немало усилий, чтобы первым иметь право на покупку, если Фэрчайлд выйдет из игры. Все знали, что он долго не протянет. Не помню ночи, чтобы он чувствовал себя хорошо. Ты каким-то образом прознал, что ему досаждают кредиторы, и понял, что наследники Фэрчайлда окажутся в затруднительном положении и им скорее всего придется продать коллекцию. Разыграй ты с самого начала эту карту, сумел бы купить картину еще до смерти лорда. Но ты выжидал! А потом, когда тебе всего-то оставалось сообщить адрес отца, чтобы по нему доставили полотно, ты вдруг отошел в сторону и позволил Гастингсу перехватить картину. Полагаю, отец от этого не в восторге.

— Что ж, признаюсь, Ван Дейк несколько раз ускользал от меня, — пожал плечами Роберт. — Было непросто уговорить моего будущего свекра сделать это приобретение. Видишь ли, в тот день у Кристи меня заинтересовали две картины. Разумеется, та, которую купил Гастингс, — лучшая из двух. Полагаю, это и повлияло на его решение. Однако мне сообщили еще и о полотне Рубенса, которого я никогда не видел у Фэрчайлда. Это более мудрое приобретение. — Роберт отпил глоток вина. — На нем впоследствии можно будет сорвать большой куш — картина с годами становится все дороже. Так что я просто выбрал то, что счел более выгодным приобретением.

— А Гастингса убедил купить другую картину, — заметил Ноа.

— Но Кристи не продавал полотна лорду Гастингсу, — вымолвил Роберт. — Это не было аукционом. Гастингс просто-напросто поспорил с ним на картину и выиграл.

— Но как я слышал, он утверждает, что его обокрали? Роберт сухо улыбнулся.

— На самом деле он заплатил за нее чуть меньше, чем Кристи, покупая полотно на распродаже.

Ноа изумленно уставился на брата, и постепенно до него дошел смысл сказанного:

— Так это ты все подстроил? Бьюсь об заклад, ты знал, сколько стоила картина и сколько Гастингс поставил за нее!

— У меня не было. выбора, — усмехнулся Роберт. — У нас за спинами маячил агент Кинсборо, которому поручили купить полотно, если Гастингс этого не сделает. Знаешь, одно дело — позволить будущему свекру приобрести картину, а другое — допустить, чтобы Кинсборо наложил на нее свои лапы…

— Послушай, соперничество нашего отца с маркизом — на языке у всего бомонда, — договорил Ноа. — Но если бы не ты, не твое стремление покупать картины везде, где только возможно, отцу никогда бы не иметь самой крупной в Англии коллекции. Он давно перещеголял лорда Кинсборо.

Действительно, коллекция лорда Девонбрука постоянно привлекала внимание высшего общества и, по соглашению между отцом и сыном, однажды должна была перейти в руки Роберта. В ней преобладали картины, скульптуры, книги, произведения классиков, античности и средневековья, но было там и оружие.

Во время войны положение Роберта позволило ему сделать немало ценных приобретений. У него был чин капитана, когда их полк отправился в Испанию. Они останавливались везде, где герцогу Веллингтону было угодно устраивать свой штаб.

Узнав о том, что Роберт бегло говорит по-французски и по-испански, командующий не долго думая воспользовался его способностями, тем более что темноволосый смуглый молодой человек запросто сходил за своего в жаркой Испании, где местные жители звали его Роберто.

По приказу Веллингтона Роберт наблюдал за передвижениями французских войск, заносил их на карты, которые пересылал затем в штаб-квартиру англичан. Ему было совсем нетрудно добывать сведения: испанские крестьяне с готовностью выкладывали все, что знали про врага, лишь бы ускорить отступление войск Бонапарта со своих земель. Итак, с добычей информации проблем не возникало, вот только карты было нелегко переправлять, впрочем, Роберт и здесь нашел выход. Он все еще помнил, в какой гнев впал Веллингтон, получив очередную «посылку».

— Что я, по-вашему, должен делать с этим натюрмортом, изображающим вазу с фруктами, капитан? — взревел он.

Свернув в трубочку и засунув картину в карман, Роберт без труда доставил ее командующему. Если бы кому и пришло в голову поинтересоваться, что он прячет у себя за пазухой, молодой человек показал бы любопытному именно натюрморт — и ничего больше.

Но на самом-то деле это, разумеется, была не просто картина — под полотном скрывалась карта расположения французских войск.

Узнав, в чем дело, фельдмаршал быстро сменил гнев на милость и лишь усмехнулся:

— А вы, похоже, сообразительный малый: всегда найдете выход из положения.

В устах фельдмаршала Веллингтона это была наивысшая похвала.

Имея полную свободу передвижения и пользуясь связями, приобретенными на континенте, Роберт, выдавая себя за агента собственного отца, скупал произведения искусства, пополняя таким образом семейную коллекцию. Финансировал эти покупки его отец. Постепенно Роберт пошел еще дальше: не все купленные работы он пересылал в Англию — некоторые перепродавал, а полученную прибыль делил с отцом.

Все это помогло Роберту завоевать репутацию истинного ценителя, в компетенции которого мало кто решился бы усомниться. Дело оказалось весьма прибыльным. Не успел Роберт вернуться с континента, как слухи о его возросшем капитале распространились по всей Англии.

Впрочем, об истинных размерах его состояния не знал никто, даже отец. Единственным человеком, которому он поведал о своих успехах, оказался поверенный Куинби, губы которого всегда были сжаты так плотно, словно он только что съел дюжину лимонов без сахара. Последняя сделка, заключенная Куинби, доставила Роберту большое удовольствие: поверенный «приобрел» для него леди Энти Барретт.