История византийских войн - Хэлдон Джон. Страница 71

Как результат эскалации наступательных действий империи в середине X в., особенно на восточном фронте, возросла потребность в постоянной профессиональной армии, способной более эффективно действовать на поле боя, чем нанимаемые на определенный сезон контрактники, составлявшие основу фемных армий. Важные изменения коснулись тактических структур и вооружения византийских войск. Много важных трудов по стратегии и тактике было написано в середине и в конце X в., а их практическое применение подтверждается многочисленными свидетельствами современников, как византийцев, так и арабов.

В кратком изложении реформы выглядели так: 1. Возрождение тяжелой пехоты как рода войск, спаянной железной дисциплиной и способной в боевых порядках эффективно противостоять неприятельской пехоте и коннице, поддерживать атаки собственной кавалерии, быстро совершать марши на большие расстояния и постоянно нести гарнизонную службу вдали от дома; 2. Вооружение тяжелой конницы копьями и булавами улучшило ее взаимодействие с пехотой и увеличило мощь удара по врагу; 3. Развитие полевой тактики, при которой эти рода войск успешно дополняли друг друга, дало в руки имперских полководцев грозный своей ударной мощью и при этом достаточно гибкий материал, способный решать различные тактические задачи в зависимости от изменения ситуации.

Результат этих преобразований как громом поразил современников и продолжает удивлять военных историков до наших дней. Начиная с 950 г. византийским армиям удалось добиться невероятных успехов в расширении территории империи. Из трактата, известного как «Учебник тактики», мы знаем о новом формировании пехоты, вооруженной массивными, наподобие древнеромейских, копьями. Боевая задача копьеносцев состояла в отражении атак тяжелой кавалерии неприятеля. Согласно «Учебнику», эти подразделения, численностью до 300 солдат, должны были стоять в интервалах между пехотными частями, составляющими боевой порядок главных сил. При отражении вражеской атаки они выстраивались в линию или клином. В военном руководстве, известном как «Принципы военного искусства», написанном приблизительно двадцать лет спустя, тактика пехоты получила дальнейшее развитие. Полк состоял из 1000 человек, из них 100 тяжелых и 400 обычных копьеносцев, 300 лучников и 200 легких пехотинцев с пращами и дротиками. При этом боевая задача копьеносцев не изменилась.

Важная перемена в роли пехоты стала отражением изменений в политической и военной ситуации X столетия. Если «Стратегикон» VI в. отводит пехоте вспомогательную роль поддержки конницы на поле боя, то полевые уставы X столетия признают за инфантерией как минимум равенство, или даже превосходство. В отличие от ситуации в предыдущих веках пехота стала не только в тактическом плане, но и в численном выражении основой армии, превосходя кавалерию в два и более раз. Усиление значения пехоты подтверждается появлением в каждой армии офицеров, отвечающих за строевую и боевую подготовку рекрутов и за поддержание дисциплины, что немедленно дало положительные результаты и заслужило высокую оценку современников. Новая тактика предусматривала такое взаимодействие родов войск, при котором пехота, в зависимости от рельефа местности, выстраивалась в прямоугольник или квадрат, внутри которого могла укрыться конница, если ее атака не удалась, или при массированной атаке кавалерии неприятеля.

Если раньше пехота выстраивалась для атаки в несколько линий, вытянутых по фронту, новые боевые построения соответствовали изменениям наступательной тактики тяжелой кавалерии. Вместо ненадежной обозной команды неприятель на поле боя обнаруживал теперь сплоченную мобильную силу, способную постоять за себя и в лагере, и на марше, всегда готовую прикрыть свою кавалерию и легкую пехоту, а при необходимости в несколько простых приемов перестроиться в атакующие порядки. Важным аспектом нового подхода стал принцип вербовки стойких пехотинцев из воинственных народностей, населяющих империю, особенно армян.

Необходимость согласованного выполнения команд подразумевала однородность вооружения и снаряжения воинов. Византийские пехотинцы X в. более чем когда-либо походили на своих классических римских предшественников.

Дальнейшее развитие коснулось и кавалерии. Новые формирования «сверхтяжелой» конницы получили название клибанофоров. В этих войсках не только солдаты с головы до пят, но и морда, шея, бока и грудь лошади были покрыты чешуйчатой броней, способной в какой-то мере защитить от стрел и сабельных ударов. Очень немногочисленные по причине слишком дорогого содержания, клиба-нофоры стали главной ударной силой каждой полевой армии. Поставленные на острие таранного клина, они должны были прорвать фронт тяжелой конницы или пехоты врага, чтобы следующие за ними всадники могли атаковать неприятеля во фланг и с тыла. Согласно «Принципам военного искусства», для армейского клина требовалось 500 тяжелых кавалеристов, две трети которых были бы собственно клибанофорами, а остальные — более легковооруженными конными лучниками.

И византийские и арабские источники единодушны в высокой оценке эффективности этих всадников. Один арабский автор отмечает психологический эффект их атаки. Казалось, что это мчатся какие-то неведомые чудовища, вспоминает он. Многими своими преобразованиями византийская армия обязана полководцу, а впоследствии — императору Никифору Фоке. В 950 г. он стал командующим восточным фронтом и немедленно приступил к обучению солдат по своим особым программам, с целью восстановить железную дисциплину, поднять моральный дух и боевую подготовку войск. Полный успех его деятельности очевиден в свете результатов военных действий на всех фронтах империи в последующие пятьдесят лет.

Осенью 965 г., вскоре после завоевания византийскими армиями островов Крита и Кипра, наряду с изгнанием арабов из Киликии и включением ее в состав империи болгарские послы явились ко двору императора Никифора II Фоки. Их целью было получение дани (или субсидии), обещанной империей болгарскому царю в качестве гарантии длительного мира, заключенного после смерти царя Симеона в 927 г. Но за предыдущие полвека ситуация в империи радикально изменилась, и император Никифор, оскорбленный подобными требованиями болгарского правителя, приказал избить послов и выслал их с позором восвояси. Он послал небольшую армию уничтожить болгарские пограничные сторожевые посты и призвал своего северного союзника, киевского князя, напасть на болгар с тыла.

Огромные степные пространства от Венгерской равнины на восток, включая юг России и север Каспийского региона, были местом обитания многих кочевых народов, главным образом тюркских племен. Главным принципом византийской дипломатии было поддержание с ними дружественных отношений. После краха аварской империи в 630-х гг., Константинополь сделал ставку на союз с хазарами, чьи ханы, даже после перехода в иудаизм, оставались верными союзниками византийских императоров. Если в регионе начиналась война, хазарские ханы часто помогали византийцам, нападая на болгар с севера.

Кроме того, они исправно информировали императорский двор о событиях в странах, лежащих далее на восток. Хазарская империя, превратившаяся к концу IX столетия в конгломерат восточных народов, распалась под ударами тюркских племен печенегов. Победив в ожесточенной борьбе хазаров и венгров, они распространили свою власть на бескрайние степи от Дона до Дуная. Для империи ценность союза с печенегами, позволявшего сдерживать воинственные устремления русов и мадьяр, была очевидна, особенно в ходе войн конца X в., но это был опасный и ненадежный союзник. Изгнанные со своих земель, мадьяры осели на территориях к западу и к северо-западу от хазар, основав государство, которое с середины IX столетия называется Венгрией. И хазары, и венгры служили наемниками в византийских армиях, в частности, в походах против болгар. Тем не менее усиление к концу X в. принявшего христианство Венгерского королевства на центральном Дунае таило в себе потенциальную угрозу византийским интересам в регионе, которая стала особенно острой несколько веков спустя. Все же главной заботой Константинополя, вызвавшей серьезные изменения в дипломатии империи, стало в конце IX — начале X в. растущее могущество Киевской Руси.