Улан 4 (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр". Страница 21

Услышав такие известия, Рюген просиял и оставив тридцать пять тысяч солдат с Фольгестом, рванул навстречу врагам. Начальник Генштаба тем временем просто заблокировал баварцев. Трёхкратная разница в силах? И что? Виттельсбах явно желает воевать руками французов, не желая подставлять своих солдат под пули венедов, да и разница в качестве… Так что можно быть уверенным — будет сидеть и ждать французов.

Шарль де Бриенн был не самым плохим генералом, но на пост командующего попал скорее волей случая. Революция многих заставила покинуть свои посты — и не всегда добровольно. Так что отпрыск знатного рода был компромиссным вариантом, не более.

Основные силы французов расположились около Страсбурга и дальше на север, но отдельные отряды дошли аж до Мюло и расположенного на границе со Швейцарией городка Сен — Луи. Отряды без лишних слов грабили города, даже не заботясь такими словами как 'контрибуция'. Было их не слишком много — около тридцати тысяч.

— Жирная добыча, — задумчиво сказал Рюген изучая карту и поглядывая на разведанные, — но чтобы поймать эти разрозненные отряды, придётся идти маршем, который даже для нас можно назвать форсированным.

— Справимся, Сир, — выступил вперед главный квартирмейстер, — наши солдаты бодры и здоровы, с амуницией всё в порядке.

— Гм… А у франков?

Квартирмейстер чуточку задумался…

— Не хочу радоваться раньше времени, но если верить донесениям разведки, они сильно расслабились с момента начала Революции и полноценные тренировки не проводились давно. Стрелять, фехтовать и владеть штыками они не разучились, а вот длительные переходы давно делали. Ну и обувь — был скандал, что поставщики дали армии скверные сапоги. Вроде бы как раз в части де Бриенна попали.

— Вроде бы? — С иронией спросил император, — Я тебя не узнаю, Андрей.

— Не точно выразился, — поправился квартирмейстер, — они точно попали в 'наши' части, но сколько солдат обуто в… это, сказать не могу. По разным оценкам — от пятнадцати до двадцати пяти процентов.

— Уже неплохо… Ну тогда… Готовься — пойдём очень быстро. Сам знаешь, что делать — проверь больных да раненых, обувь кому надо заменить…

Долго не думая, Рюген разделил армию надвое, дабы взять южную часть французских войск в клещи. И начался марш… Взвыли даже тренированные венедские солдаты, тем более, что за зимний период они несколько расслабились. Ну и конечно же — весенняя распутица. Здесь она была выражена не так сильно, как в России, но достаточно заметно. Солдатам было очень тяжело, но никто не ныл — все прекрасно понимали, что возможность уничтожить часть французских войск без особого риска для собственной жизни — шанс нечастый. А главное, поговорку Померанского 'Ведро пота заменит каплю крови' помнили все и считали, что лучше уж попотеть, чем получить ранение…

Под предводительством Владимира было почти пятьдесят тысяч человек, когда они встретили французские части у Кольмара. Немного — порядка десяти тысяч человек.

— Сир, вот через ту лощину можно ударить, — показал местный проводник, протирая слезящиеся от ветра глаза, — там кустарником заросло — не сильно, но со стороны прохода не видать. Кавалерию в бой не пошлёшь, но егерям — самое оно.

— Служил? — Спросил император заросшего щетиной проводника. Тот скривился, будто укусил лимон.

— Аж три раза, Государь. Пока провинции были бесхозными, то чьи только вербовщики тут не гуляли. А как они работают, сами знаете — полдюжины здоровяков, да…

Тут он махнул рукой, не желая вспоминать неприятное.

— Но я так считаю — коль присягу даёшь под дулом ружья или ещё как насильно, то она и не действительна…

Марк с надеждой уставился на своего императора и тот не подвёл. Солидно кивнул и подтвердил:

— Только по доброй воле. В армии Венедии и в армии Империи служат только добровольцы. Не скажу, что жалование очень уж большое, но получше, чем во Франции. А уж про кормёжку да обмундирование и говорить не приходится.

— А это… Из наших будут набирать?

— Буду. Эльзацы да лотарингцы — солдаты отменные, да знают, что такое честь. Имперские войска буду формировать. Но учти — поскольку командиры в большинстве своём будут венеды — по крайней мере поначалу. Да и языков с наречиями очень уж много, то венедский придётся учить — в армии все команды на нём отдаются.

— Ну эт не проблема, — засветился проводник, — хоть чуток, его тут многие знают. А… командовать кто?

Марк задал вопрос и аж сжался от собственной наглости.

Грифич хмыкнул, но ответил:

— Белова хочу поставить — достойный офицер.

— Так я ему родственник — жены отчим ему дядей в четвёртом колене приходится!

Эльзасец аж засветился и принялся поглядывать по сторонам горделиво — эвона какая честь родичу оказана! А значится — и ему!

Десять тысяч против пятидесяти — не смешно, но… По местным правилам врага не полагалось убивать, если он сдаётся. А увидев против себя ТАКУЮ армию, французы бы непременно сдались. И что потом с ними делать? Тащить за собой — так они темпа не выдержат. А не тащить — так их освободят основные силы французских войск. Дилемма….

Решил проявить милосердие — не гуманизм проснулся, просто решил не 'дразнить собак', всё?таки Франция пока, несмотря на Революцию, великая страна и если хотя бы на время прекратит междуусобные разборки… да колониальные войны… да вялотекущую войну с Испанией… и сосредоточит свои силы на возрождающейся Империи… Могут и задавить. Не хватало ещё, чтобы на него повесили 'образ врага' — пусть лучше тратят свои силы в драках с другими.

Поэтому…

— Французские солдаты! — Выехал на поле переговорщик — бывший дьякон — расстрига из РПЦ, которого он взял в Свиту за неплохое знание языков и чудовищной мощи голосину.

— Император не желает ваших смертей, — басил расстрига, которому пожалуй, даже мегафон не слишком был нужен…

— Нас больше пятидесяти тысяч, вас — меньше десяти. Как умеют драться венеды и насколько хорош как полководец император Владимир, вы уже знаете. Он предлагает вам сдать оружие. Никакого плена! Отдавайте оружие и можете идти куда вздумается. Офицеры остаются с личным оружием!

Расстрига повторил это несколько раз в разных вариациях, после чего вернулся. Через полчаса от стоящей в полной боевой готовности французской армии подъехали переговорщики — аж четырнадцать человек, причём комиссаров** среди них было пятеро.

В лагере Померанского приняли их весьма дружелюбно.

Нужно заметить, что французы оглядывались несколько… брезгливо. А как же — никаких шатров для офицеров и даже штабная палатка самого императора меньше, чем у иного французского лейтенанта. Для привыкших к невероятной пышности Парижа зрелище и правда было достаточно убогое. Правда, когда они заметили безукоризненную чистоту и весьма добротную одежду солдат, лица приняли несколько иное выражение.

— Никаких ловушек и урона для чести, — повторил Рюген специально для комиссаров, — личное оружие остаётся у офицеров, знамёна тоже ваши. Но вот пушки и иное оружие заберу. Я не хочу воевать с Францией. Все враждебные для меня договора заключали либо Бурбоны, либо их сторонники. Не думаю, что обычные французы жаждут проливать кровь за интересы свергнутой династии.

Дальше попаданец вплёл в свою речь штампы из двадцать первого века. Там они были безвкусной банальщиной, здесь — глотком свежего воздуха, Истиной. А война Франции с Империей в период Революции — это явное Предательство Аристократии, задумавшей отвлечь народ от Преступлений Бурбонов. Сам же Померанский прямо?таки жаждет Мира и Дружбы с Великой Францией…

Пафос и пошлость зашкаливали, но речь была рассчитана на 'пламенных революционеров', каковых, к своему изумлению, он обнаружил и среди офицеров***.

— Ну и бред же, — сказал негромко квартирмейстер, — когда французская делегация удалилась. Император фыркнул: