Ровесники. Герой асфальта (СИ) - Курносова Елена. Страница 10

- Нормально. – Я уселась на табурет, схватила со стола большое зелёное яблоко. Мама укоризненно покосилась на меня:

- Руки мыла?

- Нет. Они и так чистые.

- Иди, помой и давай обедать.

Спорить в данном случае было бесполезно. Я встала и уныло поплелась в ванную, на ходу оглядывая захламлённую квартиру. Ремонт продвигался медленно, но верно: в гостиной уже красовались новые обои. Папа искренне считал, что большая комната – лицо хозяев, потому что все гости первым делом заходят именно туда. Мне же казалось, что гости сначала видят прихожую, а потом уже всё остальное. Кто-то очень умный ещё сказал, что истинное лицо хозяйки – это ни что иное, как унитаз: он, дескать, должен быть таким чистым, чтобы из него не зазорно было даже чай пить. Хорошее изречение, мне оно, почему-то, запомнилось.

Ванная пока что глаз не радовала: кафель на стене был старым, грязно-жёлтого цвета, стены давно не приводились в порядок. Только смеситель нам вчера поставили новый, что, впрочем, было уже чертовски здорово – в старой служебной квартире мыться под душем было совершенно невозможно, и кран там постоянно отваливался.

Тщательно намыливая руки, я поймала себя на том, что думаю о Виталике. Думаю с теплом и нежностью, на которую, надо заметить, раньше способна не была. Удивительное дело! Этот посёлок и эта школа поистине произвели на меня странное впечатление – я даже не вспомнила о своих прежних друзьях, оставшихся в Твери, хотя, уезжая, мне казалось, что жизнь моя без них будет просто невыносимой. Наверное, я просто умею быстро перестраиваться и находить приятное во всём. Сегодня вечером, например, я пойду в театральный кружок и, вполне вероятно, увижу там много интересного. Может быть, мне действительно дадут роль в новогодней сказке, и я с первого же дня стану для всех СВОИМ человеком. В конце концов, где наша не пропадала?

- А он хороший. – Неожиданно заявила мне мама, когда я вернулась на кухню.

- Кто? – Не сразу сообразила я.

- Этот мальчик, Виталик. Думаю, с ним тебе нечего бояться. – Мама сказала это с таким серьёзным видом, что я, собираясь сесть, едва не промахнулась мимо табуретки.

- Нечего бояться? Это ты о чём?

- Обо всём, что должно волновать девочку твоего возраста.

- Девушку. – Обиженно поправила я.

- Девочку. – Упрямо подчеркнула мама, поставив передо мной тарелку с фасолевым супом. – Тебе всего пятнадцать лет.

- Я и не знала! – Разговор перестал мне нравиться. Каждый раз, когда мама пыталась затормозить моё половое взросление, я чувствовала себя идиоткой. Она словно приказывала мне: НЕ РАСТИ, ОСТАВАЙСЯ РЕБЁНКОМ КАК МОЖНО ДОЛЬШЕ И ТОГДА В ТВОЕЙ ЖИЗНИ НЕ БУДЕТ ПРОБЛЕМ.

Интересно, когда это мама успела составить такое благоприятное мнение о Виталике? Неужели для этого было достаточно одного взгляда с высоты третьего этажа?

- Он к тебе не приставал ещё? – Услышала я над ухом вопрос мамы.

- Ты же вроде сама сказала, что он хороший. А теперь чего испугалась?

- Тебя испугалась. Раньше я ещё могла тебе верить, а теперь ты меня настораживаешь.

- Чем? – Я отхлебнула с ложки жутко горячий суп, посмотрела на маму невозмутимыми глазами.

- Мне кажется, что ты забиваешь голову ненужными мыслями. А тебе надо думать в первую очередь об учёбе.

- Одно другому не мешает.

- Ещё как мешает. По себе знаю. В десятом классе из-за мальчиков чуть на второй год не осталась. Хорошо родители мозги вовремя вправили, а то бы осталась без образования.

- Мам, если у меня возникнут какие-то проблемы, я с тобой поделюсь. – Пообещала я, решив пойти на компромисс, но маму это, видимо, не успокоило, потому что она даже не соизволила улыбнуться для того, чтобы разрядить атмосферу.

- Не надо со мной делиться проблемами, у меня своих хватает. Ты просто не создавай их, хорошо?

- По-моему, это ты создаёшь их из ничего. – Заметила я, тоже начиная закипать. – Какие у тебя основания думать обо мне плохо? Я давала на это повод?

- Ты красивая и глупая, как я в твои годы, а такие чаще всего портят себе жизнь с самого начала.

- Ты-то особо не испортила, как я погляжу.

- Не испортила, потому что, как я уже говорила, родители заставили за ум взяться. А потом я отца твоего вовремя встретила. Если бы не он, неизвестно, что бы со мной было. А ты такого же человека можешь и не встретить.

Господи, и о чём это она всё время пытается меня предупредить? Как будто я и впрямь настолько глупа и наивна, что позволю одурачить себя первому встречному красавчику! Да, я, может быть и в самом деле в некоторой степени легкомысленна, но я всю жизнь дружу с ребятами и знаю, что они из себя представляют. Я давным-давно научилась делить их на классы и категории, на виды и подвиды, и уж как-нибудь смогу разобраться, кто хороший, а кто плохой, кто обманет, а кто – нет. Да я целую диссертацию смогла бы о мальчиках написать, защитить диплом, особенно не утруждаясь, потому что их я понимаю гораздо больше, чем девчонок. Но стоило ли доказывать это маме? Всё равно она будет считать меня красивой, доверчивой дурочкой, которую нужно постоянно оберегать и контролировать. Что ж, пускай считает…Когда-нибудь я её очень удивлю.

Глава 4

Виталик оказался идеально точен – ровно в половине пятого раздался его звонок, и я выскочила из квартиры, даже не дав ему возможности зайти в прихожую.

- Извини, там такой бардак, что лучше не смотреть. – Поспешила я объяснить, увидев обиженное недоумение Виталика.

- Подумаешь. – Тихо отозвался он. – Вы же только что въехали. Да и вообще, я кто такой? Внук президента что ли?

- Откуда я знаю? – Мне срочно пришлось превратить разговор в шутку. – Может быть и внук! Ты же мне ничего про себя не рассказывал. Кто твои родители, например?

- Простые смертные люди. Обыкновенные. И мусором в квартире меня не удивить.

- Нет, а поподробнее? Кем они работают?

- Отец водитель в фирме какой-то московской.

- А мама?

- Мама здесь на рынке торгует. – Мне показалось, что Виталик смутился. Оно и понятно – разница профессий видна невооружённым глазом. Московская фирма и местный рынок! Похоже, между ними мало общего. Мне стоило бы корректно промолчать, но какой-то чёрт будто нарочно дёрнул меня за язык:

- Интересно, как они друг друга понимают?

Виталик нахмурился, помрачнел:

- Никак. И давай не будем об этом говорить, а?

Тема пресеклась. Всю дорогу до школы мы говорили о сущих пустяках, в душе же я сделал для себя один тревожный вывод: в семье у Виталика серьёзные нелады, и они, похоже, здорово его угнетают.

Уже смеркалось, на улице зажглись фонари, и было как-то по особенному уютно шагать по вечернему спокойному посёлку мимо одинаковых домов-пятиэтажек (к которым я даже почти привыкла) с милым, хорошим парнем, и легко, непринуждённо с ним общаться.

Когда мы вошли в школьный двор, я неожиданно вспомнила:

- Знаешь, а ты моей маме понравился.

- Маме? – Виталик удивился не меньше, чем я, когда сама это услышала. – А она меня разве видела?

- Успела в окно разглядеть, когда ты меня провожал. Глаз у неё – алмаз. Тебе вообще-то повезло, моя мама обычно всех с первого раза забраковывает.

- Действительно повезло. Спасибо за предупреждение. Теперь я твою маму бояться буду.

Школа вечером – это совсем не то же самое, что школа днём. Две большие разницы, как говорят в Одессе. Пустые коридоры, тишина, как в храме во время службы. Только вторая смена и группа продлённого дня иногда и ненадолго нарушают эту благодать. Неяркий свет и полное умиротворение во всём здании.

Минуя опустевший кабинет директора и столовую, мы свернули направо. Тем же путём сегодня утром Виталик вёл меня в физкультурную раздевалку. Дальше наш маршрут круто изменился: по широкой зелёной лестнице мы поднялись на второй этаж и оказались на небольшой квадратной площадке. Здесь было три двери – одна прямо и две с правой стороны. Вывеска на первой гласила о том, что это – библиотека (здесь я, опять же, сегодня утром получала учебники). Крайняя дверь справа была слегка приоткрыта, оттуда я явственно услышала бренчание гитары. Сперва это было действительно просто беспорядочное бренчание – гитару кто-то умело настраивал, пробуя звучание каждой её струны. Потом звуки стали чётче, выразительней, уже можно было угадать мотив. И вот, наконец, гитара зазвенела, запела, переливаясь на разные голоса, набирая силу и мощь, и музыка, образовавшаяся в итоге, заставила меня затрепетать. Там, за этой дверью, находился настоящий музыкант! Только профессиональный гитарист мог так управлять этим непослушным инструментом!