Ровесники. Герой асфальта (СИ) - Курносова Елена. Страница 110

- Так! Ксюша и Виталик! – Торжественно провозгласила Ирина Павловна. – Как приятно снова видеть вас вместе! Вы прекрасная пара и здорово смотритесь! Ну-ка, улыбнитесь, ребятки, и скажите чего-нибудь для истории!

Овсянникова была в своем амплуа – говорила, как из пулемёта строчила и, конечно же, улыбалась во весь свой большой, комичный рот. Очень приятно было её тут встретить. Мы послушно, как дети, приветственно помахали руками, хором поздоровались словно в саду на утреннике. Откуда-то из под локтя Ирины Павловны вынырнула маленькая Иришка и мячиком покатилась к нам.

- О! Какие люди в Голливуде! Привет-привет, давненько вас не было! А там Канарейка песенки смешные поёт! Все так и падают! Хотите послушать?

Если честно, мне безумно хотелось послушать Вадима – я обожала его импровизации , исполняемые вживую. Однако Виталик вдруг засуетился.

- Надо руки сперва помыть. И посмотреть, может на кухне какая-то помощь нужна.

Определённо, он спятил. Но останавливать его не было смысла, и я поплелась вслед за ним в ванную, даже не взглянув украдкой в гостиную, из которой действительно доносилось гитарное бренчание и знакомый выразительный голос. Чего он пел?... Кажется, снова что-то из репертуара Высоцкого… Про жирафа… И Ирина Павловна со своей юной тёзкой, конечно же, вернулись туда. Одна – снимать, другая – слушать. Наше скромное общество им быстро наскучило.

Руки Виталик долго и тщательно намыливал мылом, потом столь же скрупулёзно тёр их друг о друга. Сидя на краю ванны, я наблюдала за его действиями как загипнотизированная. Ирония меня буквально душила.

- Виталь… Сейчас дырки появятся. Такое впечатление, что ты сюда не из дома пришёл, а из угольной шахты выполз.

- Так положено. – Виталик изо всех сил пытался казаться невозмутимым, но притворяться он умел плохо. Не наградила его природа лицемерием – что, может, было даже хорошо.

- Конечно положено. – Ехидно подтвердила я. – И на кухне тоже обязательно нужно помочь. Без тебя там никак не управятся. А когда на кухне поможешь, сходи унитаз в туалете помой с порошком, раз тебе всё равно делать нечего. И время с пользой проведёшь, и в гостиную идти не придётся.

- Издеваешься? – Виталик поднял на меня тоскливый взгляд. Руки она наконец-то вымыл и теперь интенсивно вытирал их полотенцем.

- Конечно, издеваюсь. – Бесстрастно кивнула я. – А больше всего ты сам над собой издеваешься. Чего тебе стоит взять и пойти туда, как ни в чём не бывало? Он тебя даже не увидит в такой толпе народа. А если даже и увидит – не съест, я думаю.

- Ты так говоришь, будто я его боюсь.

- А у меня как раз такое впечатление и складывается, представь себе. В чём дело, Виталь? Не веди себя как дурак. Над тобой уже и так все втихомолку смеются.

- Ладно, ладно.

И всё-таки, выйдя из ванной, первым делом Виталик отправился на кухню. Там мы и застали хозяев дома – обоих Ворониных, занятых хлопотами возле плиты и стола. Поверх праздничных нарядов на них были надеты фартуки. Владимир Михайлович резал хлеб, Татьяна Евгеньевна вынимала что-то из духовки, наполняя всю кухню дымом и ароматным запахом чего-то, несомненно, очень вкусного. У меня даже слюнки потекли, несмотря на то, что из-за праздничного стола Галины Петровны я встала полностью сытая.

- О! А вот и наши Ромео с Джульеттой! – Воскликнул Воронин, едва мы с Виталиком возникли на пороге. – А ты жаловалась, что тебя забыли!

Татьяна Евгеньевна обернулась. Радостная улыбка на её кругловатом лице сменилась укоризной:

- Доброй ночи!.. И где же вас носило, скажите на милость?

- Извините. – Я шагнула вперёд и решительно расцеловалась с Ворониной. – С Новым Годом вас, с новым счастьем… А у нас с Виталиком дела были важные, мы никак раньше не могли. Вам помочь чем-нибудь?

- Да нет, уже не надо. – Татьяна Евгеньевна снова сменила гнев на милость и даже обняла меня за плечи. – Самый ажиотаж до полуночи был. Не знаю, как бы я без девчонок ваших тут управилась! А сейчас уже мало едят, только развлекаются. Присоединяйтесь к общей компании.

Владимир Михайлович взял поднос с хлебом, Татьяна Евгеньевна – блюдо с горячим пирогом, и оба они, минуя нас, прошествовали по коридору в гостиную. Некоторое время мы стояли в дверном проёме и смотрели друг на друга растерянно.

- Да уж… - Бормотнул Виталик себе под нос. – Что ты там говорила насчет мытья унитаза?

Я усмехнулась:

- Не самая удачная мысль. Пойдём.

Стол с остатками новогодних кушаний был сдвинут в угол, к шикарной, в рост потолка, наряженной ёлке. Гости разместились где только можно: в креслах, на диване, на полу. Наташа с Иришкой, Ирина Павловна со своим мужем – высоким, худощавым брюнетом приятной наружности, несколько незнакомых мне мужчин и женщин, и наши ребята почти в полном составе. Саша Чернов, Юра Борисов, Борька Зайцев, Колян Шилов, Яна Лисовенко, близняшки Богдановичи, Варя Канаренко… И, конечно же, сама душа компании, без которой и праздник – не праздник, и застолье – не застолье, и вообще не имеет смысла собираться всем вместе, если поблизости нет Вадима Канаренко.

Мы тихонько заходим в гостиную, и я уже не в первый раз замираю от восхищения перед открывшейся мне картиной. Опять, как в тот памятный вечер в актовом зале, я вижу нечто необыкновенное, и вновь моё бедное сердце застывает в благоговении…

Он сидит на подлокотнике большого, широкого кресла, закинув ногу на ногу, и вертит в руках гитару. Чудо природы, с ног до головы одетое в джинсу, с глазами такого же джинсового цвета. Та же небрежная тёмно-русая чёлка, спадающая на чистый лоб, тот же мечтательный, глубокий взгляд…Можно до бесконечности смотреть на его лицо, с наслаждением изучая каждою чёрточку, словно выточенную рукой опытного скульптора. Я с новой силой начинаю внушать себе, что он – мой друг. Всего лишь добрый, хороший товарищ – и не больше. А сердце тем временем млеет и плавится как воск, и так хочется потерять голову!... Стоп… Только бы Виталик не прочитал мои мысли!

Вадим бросил в нашу сторону всего лишь один мимолетный взгляд. Всего лишь один – как только мы вошли, и больше, казалось, не обращал на нас никакого внимания. Его и без того окружала толпа поклонников. Что-то оживлённо рассказывал Овсянников, Ирина Павловна меняла кассету в камере. Наше появление прошло незамеченным, да мы и не старались попасть в центр. Молча прошли и сели в угол на полу, смешавшись таким образом с общей массой.

Уютно расположившись в кресле возле Канарейки, пухленькая Иришка смотрит на него зачарованными, влюблёнными глазами и периодически дёргает его за локоть.

- Вадь… Ну спой ещё чего-нибудь… Вадь…

Вадим ласково улыбается маленькой меломанке и шутливо треплет её русую головку:

- Сейчас спою, Ириш, подожди. Дай дядю Вову дослушать.

А дядя Вова Овсянников между тем рассказывает какую-то смешную историю, суть которой я пропустила и теперь ничего в ней не понимаю. Поворачиваюсь к Виталику:

- Ну вот. А ты боялся. Он тебя в упор не замечает.

- Ну и хорошо. – В голосе у Виталика, однако, никакой радости нет. Даже наоборот, я вижу, как сильно расстраивает его холодное безразличие Канарейки. А всем вокруг между тем весело и легко. Взрослые пьют спиртные напитки, молодёжь – фанту и кока-колу. Татьяна Евгеньевна строго за этим следит, здесь она полностью в ответе за своих юных учеников.

Овсянников наконец-то заканчивает непонятный рассказ, и сквозь дружный смех слушателей раздается возмущённый писк Иришки:

- Ну хватит вам уже болтать! Пусть Вадька ещё чего-нибудь споёт! Он уже отдохнул!

Она с новой силой дёргает Канарейку за руку:

- Спой про гусей на ранчо, у тебя так классно получается!

- Я её пел уже. – Пытается тот отвертеться, но Иришка упряма как маленький ослик.

- Ну и что! Вон, Ксюшка с Виталиком не слышали! Спой, а то обижусь!

Все смеются, наблюдая за спором юноши и девочки. Ирина Павловна настраивает видеокамеру и командует Канарейке, подстраиваясь под интонацию тёзки: