Поймите меня правильно - Чейни Питер. Страница 22

Только один раз в своей жизни я натолкнулся на настоящую улику. Это было в Вайоми. Был там один парень, который вдруг по какой-то причине загнулся, и его убитая горем жена нашла его лежащем на верхней ступеньке лестницы.

Пока местный детектив — кстати, довольно унылый тип, да и как тут не быть унылым, если у него вставная челюсть плохо пригнана, изо рта разит отвратительный запах, а лобная кость проломлена в двух местах, сами понимаете, все это не очень-то помогает парню в жизни, — так вот, пока местный детектив там суетился, все измерял, разглядывал в лупу, я спокойно прохаживался по комнате и нашел на подоконнике банан.

И только я хотел откусить от него, как детектив набросился на меня, вырвал у меня из рук и говорит, что, может быть, банан-то и является уликой. Он говорит: если банан был брошен просто так на подоконник, то это может иметь большое значение в расследовании дела.

Он также сказал, что покойный — который все еще лежал на верхней ступеньке и в данный момент абсолютно ничем не интересовался — при жизни очень любил бананы, и что, может быть, если я сдвину с места этот банан, я помешаю детективу воспроизвести картину смерти бедняги, а умер он оттого, что при падении стукнулся головой о перила лестницы.

Я не согласился с детективом, что банан это улика. Я считал, что это просто банан и съел его, а через десять минут местный костоправ усиленно промывал мой желудок: в банане оказалась достаточная доза мышьяка, чтобы убить слона.

Вот так раскрылось дело, и мы все поняли, отчего умер покойный.

Из этого вы должны сделать вывод, ребята, что если вы надоели своей жене, то или немедленно покупайте себе железнодорожный билет и уезжайте как можно дальше из дому, или уж откажитесь раз и навсегда от фруктов.

О'кей. Так вернемся к нашему делу.

Вы, вероятно, удивляетесь, почему, когда эти гориллы, друзья Зеллары, повезли меня прокатиться по свежему воздуху в машине, и я опрокинул их планы, я тогда не передал их в руки местной полиции, а ограничился только тем, что слегка пристукнул их по черепкам рукояткой револьвера.

И вас, вероятно, очень интересует телеграмма, которую я заставил Зеллару послать в Чикаго. Ну, что ж, слушайте.

Я вам уже говорил, что Зеллара назвала мне имя громилы-американца, который хотел убить меня. Она сказала, что его имя Пинни Ятлин. И я уже говорил вам также, что я знаю: этот парень является подручным бандюги высшего класса, проживающего в Чикаго, по имени Джек Истри.

Он держит игорные дома, участвовал в целом ряде мошеннических афер и его «послужной список» такой длины, что по сравнению с ним жизнеописание Сатаны покажется руководством для обучения первоклашек в бесплатной детской школе.

В телеграмме говорилось:

О'кей. После того как мы послали эту телеграмму, я сказал Зелларе: она может смываться; и добавил: она мне очень не нравится и что мне доставит большое удовольствие, если бы сбросить ее в Тихий океан; сам же я не делаю этого только из уважения к акулам.

Я также сказал ей: если я когда-нибудь где-нибудь встречусь с ней, я ей такого надаю, что каждый раз, когда она будет садиться, ей будет казаться, что на ней одеты штанишки из наждачной бумаги.

Потом я смылся из Мехико-Сити.

И вот что там, по-моему, произошло после моего отъезда.

Пинни Ятлин после того, как какой-нибудь сердобольный парень приложил к его затылку кусок льда, чтобы он очухался от моего удара, вероятно, выпил несколько стаканчиков и отправился к Зелларе, выяснить, почему она его предала.

Вероятно, она сказала ему, что она и не собиралась его предавать, что все это дело моих рук, и только моих, что я очень много знаю и заставил ее послать телеграмму боссу.

Затем она рассказала Ятлину содержание телеграммы. После этого Ятлин, вероятно, побежал в первый же переговорный пункт и заказал разговор с Джеком Истри, чтобы все ему рассказать.

Джек Истри, уже получивший телеграмму, спрашивает: в чем тут дело, он ничего не понимает.

Ятлин, вероятно, ответил ему, что телеграмма вообще не имеет никакого смысла, что это Коушн заставил Зеллару послать ее. В то же время он сообщает Джеку Истри, что Коушну известно, но что у него нет никаких доказательств и он только блефует.

Тогда Джек Истри спрашивает себя: за каким чертом Коушн послал телеграмму? Он начинает нервничать. Будет ждать, что после моего отъезда в Чикаго разыграется колоссальная драма. Поэтому он решит приготовиться к моему приезду и на случай, если наш с ним разговор примет чересчур серьезный оборот, он подготовит какую-нибудь липу.

Потому что даже самый первоклассный и прожженный бандит, такой, как Истри например, здорово трусит, когда узнает, что в дело ввязались официальные органы, и что феды (работники Федерального бюро) проявляют особый интерес к его личности.

Но какую бы комедию он ни разыграл, какую бы липу он мне ни рассказал, мне всегда удастся что-нибудь выловить из его сказок. Потому что какую бы продуманную липу ни городил самый опытный мошенник, он обязательно выдаст себя, пусть какой-нибудь мелочью, но обязательно выдаст.

Он до того старается надуть тебя, все свое внимание направляет только на это, и какая-нибудь мелочь обязательно проскользнет. Теперь вам все известно. Может быть, я дал вам в руки улику.

А может быть, это просто обыкновенный банан.

Я вышел из самолета на чикагском аэродроме (предварительно договорившись со стюардессой встретиться как-нибудь, когда у нас появится к тому желание), подозвал такси и велел шоферу отвезти меня в один очень тихий, хороший и комфортабельный отель, где я люблю останавливаться, когда мне не хочется, чтобы о цели моего визита знал слишком широкий круг лиц.

Я долго договаривался с шофером, поставив на ступеньку одну ногу и внимательно поглядывая в смотровое стекло, не появится ли кто-нибудь с повышенным интересом к моей персоне.

Оказывается, есть. Среди выстроившихся такси стоит парень в отлично сшитом пальто и модных ботинках, и делает вид, что единственный человек, на кого он не обращает никакого внимания, это я.

Я сел в такси и сказал: я отнюдь не тороплюсь, но я очень нервный парень и боюсь быстрых крутых поворотов, поэтому прошу ехать помедленнее.

Я уселся, поглядел в заднее стекло. Тот тип в сером пальто тоже взял машину и поехал вслед за мной. Значит, парень интересуется, где я собираюсь остановиться.

Я зарегистрировался в отеле как Уилл и Т. Хеллуп, поднялся наверх, распаковал свой чемоданчик и велел бою принести мне бутылку канадского, после чего принял сначала горячий, потом холодный душ и лег в постель, не думая ни о чем серьезном, а так, обо всем вообще.

Я просто думал о том типчике, который приходил встречать меня на аэродроме и которому теперь известно, где я остановился.

Через некоторое время я встал и выглянул в окно. Семь часов вечера. На улицах сверкают огни, в небе горят звезды. Я подумал, что в конце концов Чикаго далеко не плохое местечко.

Потом я выпил еще один стаканчик на дорожку и оделся в роскошный смокинг, который я взял с собой на всякий случай. Так же на всякий случай засунул в плечевую кобуру люгер, спустился вниз, прошелся беспечной походкой по холлу и остановился в дверях, чтобы дать возможность тому типу в сером пальто увидеть меня.

Потом вышел на улицу, подозвал такси и поехал на почту. Там я перебросился парой словечек с начальником, показал ему свою бляху, после чего он разрешил мне пользоваться прямым проводом в Федеральное бюро в Вашингтоне. Вот что я написал в своей телеграмме: