Гость из пекла - Волынская Илона. Страница 13

– Не, ну ты чула! – завопила бабка, с силой швыряя ложку в крынку с домашней сметаной. – Як вин на мои вареники ругается!

– Да успокойся ты! – разозлилась Ирка. – Так вареники по-немецки называются.

– Ты звидки знаешь – якщо ты в ихнем немецком ни ухом, ни рылом? – мельком обронила бабка. И громогласно скомандовала: – Борща им налей! Авось для борща у них немецких имен нема!

– Ирочка, хлеб дай, пожалуйста, – попросила мама.

Ирка вскочила и вытащила из хлебницы батон. Вскрыла целлофановую обертку…

Мама неловко, словно впервые держала в руках кусок хлеба, разломила ломтик и понюхала корочку.

– Это что? – подняла мама глаза на Ирку.

– Хлеб, – растерянно ответила та.

– А почему он какой-то химией пахнет? – возмутилась мама. – Нет, Тео такое есть не может! Тео ест только хлеб от нашего булочника. А утром – свежайшие булочки! – Глаза у мамы мечтательно затуманились. – В пять утра булочник выставляет на окно блюдо с выпечкой и стоит такой запах, такой… Корицей, орехом, ванилью и свежим-свежим хлебом… А дети на велосипедах приезжают за покупками – утро чистенькое-чистенькое, колеса шуршат по вымытому тротуару, и только звоночки на велосипедах – дзинь-дзинь!

– Ну купи дытыне велосипед, маманя! – процедила бабка. – Нехай вона до твоей Германии за булками сгоняет!

– Ирэн не иметь велосипед? – спросил Тео, отрываясь от тарелки с борщом, который уписывал с явным удовольствием, иногда насмешливо косясь то на жену, то на ее мать. – Это не есть правильно – все дети в ее возраст иметь велосипед и многие взрослые тоже! Надо купить… У вас есть хороши спортивные магазины? – неожиданно закончилон.

– Вы купите мне велосипед? – обалдела Ирка. – Вот так прямо сразу? Спасибо, не надо, я обойдусь…

– Почему – не надо? – пожал плечами Тео. – Родители быть, чтоб давать радость ребенок. Родители приехать – должна быть радость.

– Мне и так радость, – покосившись на маму, пробормотала Ирка и уткнулась в свою тарелку.

– Ишь ты, в родители себя сразу записывает! Ты сперва велосипед купи, – одновременно пробурчала бабка, но голос ее звучал немного мягче.

– Ой! – Мама подпрыгнула на стуле. – Мы же привезли подарки! Ирочка, я совсем забыла, мы привезли тебе подарки! Пойдем скорее! Пусть Тео ест, а мы пойдем в твою комнату! – Она схватила Ирку за руку и потащила к лестнице.

Ирка слетела со стула и помчалась за ней. Наконец-то! Ей плевать на подарки, но сейчас они будут вместе, вдвоем. Она – с мамой. Мама – с ней.

– Помоги мне, Ирочка! – Подхватив здоровенную, туго набитую сумку, мама поволокла ее наверх, пересчитывая сумкой каждую ступеньку. Ирка вырвала сумку у нее из рук и легко закинула на плечо. – Какая ты сильная, Ириш, ты что, качаешься?

– Вроде того… – пробормотала Ирка, только сейчас понимая, что их разговор с мамой на самом деле будет… очень странным. Что она ответит, если мама, как все взрослые, спросит, как она учится? В школе – по-разному, зато отлично запоминает заклятья и рецепты зелий и даже собственные заговоры научилась составлять. А если поинтересуется, чем дочь занимается? Да ничем особенным, мамочка, восставших мертвяков гоняю, чертей мочу и змеям морды бью. А есть ли у тебя мальчик, Ирочка? Нет, мамочка, мальчика нет, зато есть дракончик. А еще точнее – дракон! Великий. Я вас как-нибудь познакомлю… Ирка представила себе маму… и Айта в истинном облике – со всем набором чешуи, клыков, когтей… Если она сразу не упадет в обморок, то будет так визжать…

Мама распахнула дверь в ее комнату… и завизжала.

Ирка прыгнула. Привычным, до автоматизма, движением отшвырнула маму в сторону, выводя ее из-под возможного удара. Пнула дверь и перекатом нырнула в комнату. Винтомот пола вскочила на ноги – со стальным щелчком на кончиках пальцев выметнулись длинные когти. Замерла посреди комнаты, хищно горбя спину и медленно поворачиваясь – в горле клокотал рык, а мгновенно выросшие клыки оттопыривали верхнюю губу.

Ну? Кто здесь? Кто посмел? Выходи! Черти? Змеи? Ведьмы? Духи?

В комнате не было никого. То есть совсем. Абсолютно.

Ирка остановилась. Постояла, недоуменно вертя головой – может, она недосмотрела? Или недопоняла?

Ни движения. Ни звука. Был кто и сбежал? Просочился сквозь стену – а что, бывало пару раз… Просачивались.

– Мам! – окликнула маму Ирка, возвращаясь к двери. – Так кто здесь был? Ты чего кричала-то? Мам! – Ирка выглянула в коридор. – Ма-маа!

В коридоре мамы не было.

– Мама! Мама, ты где?

Снизу послышался слабый стон.

– Мама! – Грохоча ступеньками, Ирка ссыпалась вниз по лестнице.

Обеими руками держась за голову, мама сидела на нижней ступеньке лестницы, а из кухни к ней уже мчались Тео и бабка.

– Мама, что случилось? Та що ж таке трапылося, пожар чи землетрус, чи шо? Was is passiert, meine Liebe?[4]

Мама подняла на Ирку затуманенные глаза и ломким голосом сказала:

– Она взорвалась!

– Кто? – в один голос выдохнули Ирка, и бабка, и Тео.

– Бомба на пороге твоей комнаты, – кривя губы в жалком подобии улыбки, пролепетала мама.

Ирка, бабка и Тео обалдело переглянулись.

– Бомба? На пороге? В спальне у девочки? – слабым голосом повторил по-немецки Тео и, вытащив из кармана трубку, выставил ее перед собой, как пистолет, словно собирался отстреливаться от неведомых террористов.

– Бомба, – слабо кивнула мама и тут же со стоном обхватила голову ладонями, поддерживая, точно до краев налитую чашу. – Я открыла дверь, а меня… меня… Вдруг как подбросит в воздух – почти до потолка! Перед глазами как сверкнет – наверняка взрыв! Потом как покатит вниз по лестнице – точно вам говорю, взрывной волной! Ну а что еще это могло быть?

– Отож… – задумчиво прокомментировала бабка и покосилась на Ирку.

Красная, как вареный рак, Ирка открыла рот… закрыла… открыла снова… и, наконец, выдохнула:

– Наверное… Наверное, это я, мама… – Под конец ее голос упал почти до шепота… и тут же Ирка вскинулась, лихорадочно оправдываясь. – Я боялась, там что-то опасное,вот и отбросила тебя за спину – чтоб по тебе не попали… – туманно объяснила она.

Мама попыталась сосредоточить на Ирке по-прежнему расфокусированный взгляд:

– Ты что, спецназовец, детка?

– Я испугалась, мама! Ты так закричала! – И не удержавшись, добавила: – Чего было кричать, если в комнате все в порядке? Комната как комната, самая обычная…

– Обычная? – не хуже, чем только что, на пороге Иркиной комнаты, завопила мама и вскочила, будто и не сидела, обеими руками придерживая отваливающуюся голову. И прыгая через ступеньку, рванула вверх по лестнице. – Обычная? Вот это ты называешь обычная? – Даже не нажав ручку, мама всем телом ударилась в створку и влетела в комнату. – Вот это ты называешь обычной комнатой двенадцатилетней девочки? – И обвиняющим жестом ткнула пальцем в Иркину кровать.

– Мне почти тринадцать, – безнадежно пробормотала Ирка, потому что кровать и впрямь выглядела… скажем так, необычно. Рассеченная пополам, словно электропилой, она топорщилась разломами старого ДСП, и хлопья из распотрошенного матраса устилали пол.

– В тринадцать лет у каждой девочки окно в комнате имеет вот такой вид? – возмутилась мама.

Ирка печально вздохнула. Какой может «иметь вид» то, чего, в сущности, и нет? Оконный проем зиял пустотой – только кое-где еще оставались обгорелые до черноты кускистарой рамы. Вместо стекла дыру закрывала подушка, но морозный воздух со свистом врывался в щели, начисто выхолаживая комнату, так что выцветшие обои покрылись бледно-голубыми узорами инея. Подоконник тоже был разрублен пополам – до кирпичной кладки.

– А со шкафом что? Его как будто… я не знаю… кочергой тыкали? – растерянно глядя на зияющие в толстых досках сквозные дыры, всплеснула руками мама.

– Мечом, – буркнула Ирка.

– Каким еще мячом? – взвилась мама. – Ира, ты что, так шутишь?

– Да. Извини. Неудачно, – быстро ответила Ирка.

Ну что она могла объяснить? Что попавший под змеиное заклятье богатырь Федька гонялся за ней по комнате, рубя наточенным на непробиваемую драконью чешую клинком и кровать, и подоконник, и шкаф… Только окошко вынесла мчавшаяся Ирке на помощь спасательная команда.