Нью-Йорк - Резерфорд Эдвард. Страница 111

Холодная вода обожгла лодыжки. Мэри чуть задохнулась.

– Давай! – сказала Гретхен. – Она не кусается.

Мэри сделала еще несколько шагов. Вода дошла до колен. В тот же миг плеснула небольшая волна, захлестнувшая бедра, и Мэри пискнула. Затем вдруг почувствовала, как низ купального платья, отяжелевший от воды, хлопнул ее выше колен, а панталоны прилипли к телу. Она содрогнулась.

– Иди со мной, – позвала Гретхен. – Через секунду уже не будет холодно.

– Нет, будет! – прыснула Мэри, но подчинилась и начала проталкиваться сквозь плотную воду, уже дошедшую до пояса.

И вскоре Мэри поняла, что Гретхен права: вода не кажется такой холодной, как только привыкнешь. Однако намокший купальный костюм стал тяжелым и вполне способен утащить ее на дно, если она оступится.

Хорошо, что слева ей есть за что ухватиться. От мелководья в направлении глубин тянулась вереница прочных шестов, поставленных через десять футов и соединенных канатом, так что получилось нечто вроде волнореза. Держась за канат, купальщики могли неспешно удаляться от берега без риска лишиться опоры или быть унесенными волной. Еще дальше такая же вереница тянулась уже параллельно берегу, заключая купальщиков в просторный загон. Мэри не видела в этом смысла, пока вода не достигла груди: большая волна, пришедшая с океана, оторвала ее от дна. Отчаянно стараясь удержать голову над водой, она с удивлением обнаружила, что отлив отнес ее от берега, и тогда поняла, что барьер не позволит ей унестись в океан.

– Держи меня за руку, – велела Гретхен и увлекла ее обратно на мелководье. – Я же сказала, что мы будем купаться, а не плавать, – улыбнулась она.

Окинув взглядом береговую линию, Мэри увидела, что большинство купальщиков вполне довольны тем, что стоят по пояс в воде.

Так они с Гретхен и поступили. То, что надо: вода холодит ноги, солнце согревает лицо, а грудь наполняется соленым морским ветром. Единственным, что не понравилось Мэри, был мокрый и тяжелый купальный костюм, чуть раздражавший кожу. Потом они сели на берегу и вытянули ноги так, что о них разбивались мелкие волны, бились крохотные ракушки и набегал песок. Как только волна отступала, становилось щекотно, и Мэри хихикала.

И так они сидели, пока, к их великому изумлению, не появился Теодор.

Мэри до того удивилась, что тихо ахнула и зарделась.

– Что ты здесь делаешь? – осведомилась Гретхен, и тон ее был почти враждебен.

Впрочем, Мэри решила, что так оно и есть, потому что Теодор застал ее врасплох.

– В гостинице мне посоветовали поискать вас на пляже, – жизнерадостно ответил Теодор и снял свою широкополую шляпу. – День был такой славный, когда я проснулся, вот я и решил убраться из города и податься к вам.

Он посмотрел на Мэри и улыбнулся. До нее вдруг дошло, что он стоит одетый, а она выставила напоказ ноги. Ей стало слегка неуютно, но Теодор держался совершенно непринужденно. Он огляделся, оценивая других купальщиков:

– Может быть, попозже тоже окунусь.

– Сейчас мы идем обратно в гостиницу, – сказала Гретхен, и Теодору пришлось идти с ними.

Очутившись в номере, Мэри осторожно разделась. Она заранее отряхнулась, а Гретхен помогла щеткой, но от всего песка не избавишься, и ей не хотелось мусорить. Медленно стянув панталоны и чулки, Мэри сумела оставить бо?льшую часть песка внутри, чтобы снести их вниз, развесить, высушить и уж потом вычистить.

Мэри всегда была изрядно застенчивой. Зная Гретхен чуть ли не всю жизнь, купальный костюм она все-таки надевала в спешке и встав за кроватью. Сейчас же она еще только прикидывала, как бы поскромнее его снять, когда увидела, как Гретхен с легкостью стянула свой и, совершенно голая, прошествовала через комнату к умывальнику, где налила из кувшина воды в большую фарфоровую чашу и принялась обмываться, как будто это было естественнейшим занятием на свете.

Мэри ни разу не видела Гретхен полностью раздетой. У подруги было красивое тело – не полное, но плотное. Если не принимать в расчет пары растяжек, никто бы и не подумал, что у нее двое детей. Ее соломенные волосы еще были подколоты, когда она с улыбкой повернулась к Мэри:

– В натуральном виде, какая есть. Ты ведь не против? В конце концов, такой меня видит муж.

– Да неужели?

Гретхен рассмеялась:

– Я знаю, некоторые жены всегда прикрываются, хотя бы частично. Мать тоже так делала, сама говорила. – Она пожала плечами. – Мой муж может видеть столько, сколько ему угодно.

– Теодор преподнес нам своим приездом сюрприз, – сказала Мэри.

– Ничто в моем брате не удивляет меня, – отозвалась Гретхен.

Коль скоро Гретхен сняла купальный костюм, Мэри решила, что лучше будет поступить так же. «Что подумал бы Теодор, застав меня в таком виде?» Быстро, как только могла, она смыла с себя остатки песка и оделась.

Обед подавали в пять. Он проходил по-семейному, с детьми под зорким родительским присмотром.

Еда была превосходна: салат, свежевыпеченный хлеб и роскошное рыбное жаркое. Хозяин гостиницы гордился тем, что добывал лучшие морепродукты: мидий, крабов, устриц и всевозможную рыбу из пролива Лонг-Айленд. Ко всему это было подано холодное белое вино. На десерт хозяин предложил первые в этом сезоне арбузы, а также желе и фруктовые бисквиты.

Теодор пребывал в крайне расслабленном настроении. В начале обеда Гретхен спросила у него:

– Когда отходит последний паром, Теодор? Не опоздать бы тебе.

– Пустое, – весело ответил он. – Я остаюсь. В гостинице есть свободный номер. Он маловат, но сойдет.

– О, – произнесла Гретхен.

Мэри осталась весьма довольна.

А потому Теодор сыпал веселыми историями. Мэри хотела увлечь его беседой о вещах ему интересных, но не знала как, да и он был, казалось, вполне доволен бесхитростной болтовней. Она смеялась над его шутками, он улыбался ей, и она чувствовала себя очень уютно в его обществе.

– Разве ты не рада, что я остался? – игриво спросил он сестру в конце трапезы.

– Мне удивительно, что не с какой-нибудь своей подружкой, – колко ответила та. – У него много подруг, – поделилась она с Мэри.

– Очень сильно преувеличено, – улыбнулся Мэри Теодор. – Я художник и живу как монах.

– Вряд ли я вам поверю, мистер Келлер, – со смехом сказала Мэри. – Но я надеюсь, вы не воображаете, будто я шокирована.

Она, в конце концов, помнила всех девиц своего брата Шона, не говоря уже о зрелищах, которые наблюдала в Файв-Пойнтс ежедневно, и ей было незачем проявлять строгость к стремлению юного Теодора Келлера урвать свое.

– Это не вы шокированы такой мыслью, Мэри, – отозвался он. – Это я.

И оба покатились со смеху.

– Так что же вам нужно от ваших подружек? – отважно спросила она.

Задумчиво уставившись поверх соседних столов, Теодор ответил не сразу.

– Сказать по правде, – ответил он, – я не ухаживаю за женщинами, только чтобы добиться ее, как делают некоторые. Если я ищу дружбы женщины, то это потому, что я нахожу ее интересной.

После еды детворе разрешили носиться. Кто-то из взрослых снова отправился прогуляться по пляжу, тогда как другие предпочли карточные столы, установленные на веранде. Теодор закурил сигару и пошел на берег. Гретхен и Мэри какое-то время играли в карты с приятной супружеской четой из Уэстчестера, потом уселись в шезлонги полюбоваться морем на неспешном летнем закате.

– Наверное, здорово быть замужем и иметь детей, – сказала Мэри. – Я тебе немножко завидую.

– Не переживай. Тяжкий труд, – ответила Гретхен.

– Не сомневаюсь. Но с мужем…

Гретхен минуту молчала.

– Не успеешь оглянуться, как тебя уже считают чем-то само собой разумеющимся, – сказала она.

– Но разве муж к тебе не добр?

– О да. – Гретхен уставилась в небо. – Грех жаловаться.

– И детей ты любишь.

– Разумеется.

– Наверное, я пошла бы за Нолана, если бы не узнала, какая он скотина.

– То есть ты рада, что не пошла.

– О да, конечно я рада.

– Тебе одиноко? – спросила Гретхен после короткой паузы.