Нью-Йорк - Резерфорд Эдвард. Страница 138

Утром в среду буря стала стихать. Город еще не ожил, но люди начали расчищать улицы. Когда ослабел ветер, немного поднялась и температура.

Но Хетти Мастер все равно изумилась, когда в одиннадцать часов утра к ней пожаловали Том и незнакомый джентльмен, спросившие Фрэнка.

– Его нет, – сказала она.

– Мама, мне очень нужно с ним связаться, – настоял Том. – Это срочно. Будь добра, скажи, где он.

– Вряд ли я смогу, – ответила она не без неловкости. – Разве нельзя подождать день-другой?

– Нельзя, – сказал сын.

– Мы можем поговорить наедине? – спросила она.

Лили де Шанталь была по-настоящему шокирована, когда в полдень в «Дакоте» появились Том Мастер и незнакомый мужчина. Лили представления не имела, откуда им стало известно, что Фрэнк здесь, и как объяснить его присутствие у нее. Похоже, их это не особенно волновало, но они твердо заявили, что хотят видеть Фрэнка.

– Он плохо себя чувствует. Его лихорадит, – сказала Лили.

– Очень жаль, – произнес Том.

– Пойду спрошу у него, сможет ли он вас принять.

Полулежа в постели, Фрэнк Мастер уставился на визитеров. Он понятия не имел, как его разыскали, но деваться было некуда. Спутником Тома был спокойный, хорошо одетый мужчина за тридцать, выглядевший как банкир.

– Это мистер Горэм Грей, – представил его Том. – Из банкирского дома Дрекселя и Моргана.

– О! – крякнул Фрэнк.

– Спасибо, что приняли, мистер Мастер, – вежливо произнес Горэм Грей. – Я должен пояснить, что являюсь личным представителем мистера Дж. П. Моргана и это он попросил меня с вами увидеться.

– О, – повторил Фрэнк.

– Зная вашего сына, я сперва зашел к нему, чтобы он представил меня.

– Весьма разумно, – сказал Том.

– А в чем дело? – осведомился Фрэнк, нервно комкая простыни.

– Мистер Морган имеет желание купить у вас пакет акций, – сказал Горэм Грей. – Речь идет о магистрали Гудзон – Огайо. Насколько я понимаю, вы владеете десятью процентами циркулирующих акций.

– О, – произнес Фрэнк в третий раз.

– Я буду предельно откровенен, – продолжил Горэм Грей. – Вчера мистер Морган получил срочную телеграмму от мистера Сайруса Макдаффа, который в настоящее время находится в Бостоне и является, да будет вам известно, крупнейшим акционером Гудзон – Огайо. Мистер Макдафф не сумел связаться с вами лично, потому что отрезан от мира в Бостоне. Поэтому он решил перепоручить это дело мистеру Моргану, чтобы тот поступил, как сочтет нужным.

– Весьма разумно, – вставил Том.

– Проще говоря, – сказал Горэм Грей, – мистер Макдафф считает, что у него пытается украсть компанию мистер Габриэль Лав. Вы знакомы с мистером Лавом?

– Едва ли, – слабо вымолвил Фрэнк.

– После короткого расследования нам стало ясно, что мистер Лав владеет акциями Ниагарской ветки, а Макдафф препятствует ее стыковке с магистралью Гудзон – Огайо.

– Неужели?

– Решение, следовательно, представляется мистеру Моргану простым. Он уведомил мистера Макдаффа, что примет участие лишь при условии, что он, мистер Морган, сумеет сохранить разумную цену на ниагарские акции мистера Лава, а мистер Макдафф гарантирует ему, мистеру Моргану, стыковку Ниагарской ветки с магистралью Гудзон – Огайо. Мистер Макдафф согласился на это при том условии, что он, мистер Макдафф, сможет обезопасить абсолютное большинство долей в Гудзон – Огайо. Это означает, сэр, что мы должны выкупить у вас половину ваших десяти процентов.

– Вот как, – произнес Фрэнк. – А что же Габриэль Лав?

– Я приобрел его ниагарские акции три часа назад, – сообщил Горэм Грей. – Он был настроен более кровожадно. Но как только я дал понять, что мистер Морган ничего не купит, пока не удовлетворится всеми нюансами, а мистер Макдафф тоже не купит ничего без рекомендации мистера Моргана, нам удалось прийти к соглашению. Мистер Лав продал акции с хорошей прибылью и остался в плюсе.

– Сколько вы дадите за мои акции? – спросил Фрэнк.

– Нынешняя рыночная стоимость Гудзон – Огайо – шестьдесят центов. Как насчет семидесяти?

– Я рассчитывал на доллар двадцать, – возразил Фрэнк.

– План Лава провалился, – негромко ответил Горэм Грей.

– Ах чтоб тебя! – воскликнул Фрэнк.

Наступило короткое молчание.

– Мистер Морган полагает, что слияние дорог Гудзон – Огайо и Ниагарской логично и выгодно для всех сторон, – продолжил Горэм Грей. – Те акции, которые у вас останутся, непременно вырастут в цене. И хотя мистер Морган изрядно переплатил за них по сравнению с нынешней рыночной стоимостью, в положенное время он ожидает немалую прибыль от купленных ниагарских акций. Если коротко, то никто не останется внакладе. При том условии, – и он сурово взглянул на Мастера, – что не будет слишком жадным.

– Я продам, – не без облегчения согласился Фрэнк.

– Очень разумно, – кивнул Том.

Остаток дня погода продолжила улучшаться. Утром в четверг Фрэнк вернулся в Грамерси-парк, и Хетти встретила его, как будто ничего не случилось.

Через три дня ее навестила Лили де Шанталь. Когда они остались наедине, Лили наградила ее странным взглядом.

– У меня есть для вас новости, – сказала она. – О мисс Клипп.

– Да неужели?

– Я отправилась к ней, но ее не было.

– Все еще в Бруклине?

– Я заглянула в отель. Она ушла в понедельник утром. У них остался ее чемодан.

– Вы же не хотите сказать, что…

– В городе, как вы знаете, уже откопали множество тел. Тех, кто замерз насмерть.

– Я слышала, что таких человек пятьдесят.

– Одно тело найдено на пешеходной дорожке Бруклинского моста. С ее сумочкой. Внутри лежали записная книжка с ее именем и другие вещи. Ее никто не искал, а городские власти и без того заняты. Я поняла так: завтра большинство этих тел похоронят.

– Должны ли мы что-нибудь сделать? Это наша вина, мы послали ее в Бруклин.

– Вы уверены, что хотите этого?

– Нет. Но я в ужасе.

– В самом деле? – улыбнулась Лили. – Ах, Хетти, вы слишком хороши для нас всех.

Так завершилась великая Дакотская пурга. К следующей неделе вновь пошли поезда, и Нью-Йорк начал возвращаться к нормальной жизни.

В среду в поезде на Чикаго никто не обратил особого внимания на аккуратно одетую молодую женщину с темными волосами, которая спокойно вошла в вагон, держа в руке новенький чемодан с новым комплектом одежды. Она села в сторонке одна и раскрыла книгу. Ее звали Пруденс Грейс.

Когда поезд тронулся, она взглянула в окно на медленно отступавший город. И если бы кто-нибудь удосужился посмотреть в ее сторону, когда тот скрылся совсем, то заметил бы, как ее губы прошептали нечто, сильно похожее на короткую молитву.

После этого Донна Клипп удовлетворенно вздохнула.

Когда она нашла на Бруклинском мосту мертвую женщину, на Донну снизошло вдохновение. Женщина замерзла так, что превратилась в колоду, и хотя не очень походила на нее, возраст был приблизительно тот же, светлые волосы, не слишком высокая. Стоило попытаться! Донне понадобилась всего пара секунд, чтобы оставить покойнице свою сумочку и сделать все, чтобы присвоить ее имя.

Затем она повлеклась по тому страшному длинному тротуару, уже сама полумертвая, но с новым и настоятельным побуждением остаться в живых.

Если полиция вдруг нападет на ее след, то обнаружит, что она мертва. У нее было новое имя, новая личность. Теперь пора перебираться в новый город, подальше отсюда. И начинать новую жизнь.

Она была свободна, и это ее развеселило. Вот почему, когда Нью-Йорк скрылся из виду, она в последний раз подумала о Фрэнке Мастере и шепнула: «Будь здоров, старый пердун».

Старая Англия

Теплым июньским вечером 1896 года Мэри О’Доннелл, шикарно выглядевшая в длинном белом вечернем платье и длинных белых перчатках, взошла на крыльцо дома ее брата Шона на Пятой авеню. Лакей открыл дверь, и она улыбнулась ему.