Воздастся каждому - Чейни Питер. Страница 1

Питер Чейни

Воздастся каждому

1. ЗНАКОМСТВО С МИСТЕРОМ КЭЛЛАГЕНОМ

Кэллаген свернул за угол и вышел на Ченсери Лейн. Порывы холодного ветра раздували и забрасывали назад полы довольно замызганного дождевика, холод пронизывал поношенные брюки, добираясь до костей. Рост мистера Кэллагена составлял пять футов десять дюймов. При этом он был поджар и сухощав. Все его достояние состояло из двух монет: шестипенсовика и полпенни. Существенной особенностью Кэллагена был тяжкий кашель застарелого курильщика. Руки были длинноваты для его роста, зато лицо — поистине удивительное.

Лицо это было такого рода, что вам хотелось заглянуть в него ещё раз, если казалось, что вы что-то упустили в первый. Нос был удлиненным и, пожалуй, тонковатым. Глаза — удивительного бирюзового цвета, широко расставлены и почти не мигали. Подбородок заострен и слегка выдавался вперед. Он был чисто выбрит, и форма его рта нравилась женщинам с необъяснимыми вкусами и наклонностями.

Если не принимать во внимание лицо, выглядел он обыкновенным жителем Лондона. Совершенно обыденная, ординарная одежда, старательно ухоженная, но поношенная. Обувь в состоянии близком к критическому, один ботинок требовал срочного ремонта. Но Кэллаген не обращал внимания на такие пустяки. В настоящий момент его волновал вопрос, где взять деньги за квартиру.

Дождь уже основательно промочил поля мягкой черной шляпы, в результате вокруг головы образовалось влажное кольцо. Густые черные волосы свалялись и намокли.

Когда он огибал угол, фонтан жидкой грязи из под колес автобуса, сворачивающего с Холборн, пришелся как раз по туфлям.

Кэллаген поспешил перебраться на подветренную сторону Ченсери Лейн. Затем вспомнил про пакет с карточкой тотализатора, пришедший по почте. Он вскрыл пакет, убедился в тщетности ожиданий и выбросил его. Потом принялся ругаться: спокойно, бегло, методично и изощренно. Он ругался так, что, казалось, испытывал некое удовлетворение от выдачи каждого термина в таком сочетании, в которой прежде его не использовал, что придавало фразам особую глубину.

Пройдя до середины Ченсери Лейн, он повернул на Курситор Стрит, прошел около двадцати ярдов и наконец свернул к подъезду. Пнув входную дверь, Кэллаген стал взбираться по лестнице, минуя второй и третий этажи, сразу на четвертый. Здесь он остановился перед грязноватой дверью, где в верхней части на дымчатом стекле было написано: «Кэллаген. Частное сыскное агентство». И перестал ругаться, когда увидел, что в конторе горит свет.

Положив ключ в карман дождевика, Кэллаген ногой распахнул дверь и вошел в средних размеров приемную.

Напротив окна перед столом для пишущей машинки спиной к нему стояла Эффи Перкинс, приводя в порядок рыжие кудри длинными ухоженными пальцами. Кэллаген оценивающе оглядел её с ног до головы, и ничто от него не ускользнуло. Взгляд медленно прошелся от каблуков в четыре дюйма по стрелкам на чулках, по аккуратной туго облегающей юбке, и встретил в зеркале её зеленые глаза. Дальнейший обзор пришлось остановить.

Он взглянул на часы.

— Какого черта ты не идешь домой? Я же сказал, меня не ждать. Деньги получишь в субботу. Проваливай, мне нужно кое-что обдумать.

Она улыбнулась, стараясь выглядеть независимо и даже вызывающе. Но как она ни делала вид, что не одобряет поведения Кэллагена, заметно было, что тот ей нравится, и даже очень.

— Я думаю, ты предпочел бы, чтобы я осталась, Слим. Во всяком случае, должна сказать тебе, пока ты где-то шлялся, я столкнулась с Мелинсом. И он предупредил, что если ты попытаешься выкинуть какие-нибудь штучки вроде перевозки мебели, он доставит тебе дьявольские неприятности.

Кэллаген, повесив дождевик на вешалку в приемной, прошел в свой кабинет, шлепая промокшими туфлями по полу.

— К дьяволу Мелинса! — в суровом голосе звучала особая приятная хрипотца. — Ты дожидалась только для того, чтоб сообщить мне это, или имеешь в этом деле свой интерес? Все бабы одинаковы: втемяшите в голову какую-нибудь глупость и довольны до смерти, даже если ничего хорошего из этого не выйдет. Давай проваливай, и если тебе нужна рекомендация, я подтвержу, что ты первоклассная машинистка (когда тебе есть что печатать), и что твой стопроцентный сексапилл заставляет тебя злиться, когда ему не находится применения. Сейчас ты в глупом восторге из-за того, что наше агентство дышит на ладан. Так вот, ты чертовски ошибаешься. Иди домой.

Он швырнул мокрую шляпу в угол, сел за стол, взгромоздил на него ноги и принялся внимательно изучать подошву левого ботинка, грозившую отстать от верха.

Эффи наблюдала, уперев руки в бока.

— Почему бы тебе хоть раз не внять здравому смыслу? — спросила она. — Здесь все кончено, и ты прекрасно это знаешь. Но ведешь себя как дурак. С твоими мозгами, сноровкой и опытом ты мог бы найти работу где угодно. Почему ты не хочешь работать на агентство Гриндела? Каждую неделю получал бы конверт с деньгами.

— Чертовски верно, — прервал он. — Но какая безумная идея заставляет тебя навязывать мне работу на этого вшивого Гриндела, а? Хочешь, я скажу? Ты сама собираешься там работать, верно? Ты знаешь, что уже несколько недель моя контора стремительно катится под откос, вот и решила, что весьма разумно уговорить меня сдаться. Но что же все — таки главное, Эффи? Скажи мне!

Он сидел, не снимая ног со стола, и глядел на нее, ожидая ответа.

Эффи вспыхнула.

Кэллаген усмехнулся и продолжал:

— Я думаю, ты ищешь подходящего дружка. А, Эффи? Причем с упором на душевность.

— Как мне хотелось бы влепить тебе хорошую пощечину! Дешевка! Как я тебя ненавижу! И всегда ненавидела.

— Вздор, — возразил Кэллаген. — Все твои проблемы в том, что тебя тянет порезвиться, а босс всегда слишком занят.

Он убрал ноги со стола.

— Теперь давай рассказывай! Ведь не затем ты тут ждала, чтобы сообщить про Мелинса. Это я знал ещё вчера. Что-то случилось. Что? Прекрати думать только о себе и о том, чтобы бы ты сделала со мной, если бы смогла. Выкладывай, что у тебя на уме, а потом можешь выметаться. И держись подальше отсюда. Я ясно выразился?

Она улыбнулась. У неё были чудные зубы, и она это знала. Рот тоже был прекрасной формы, если не считать досадливо опущенных уголков. Но в глазах её не было и тени улыбки. Они не отрывались от Кэллагена и оставались холодны, как лед.

Эффи взглянула на часы.

— Сейчас 23.30. Примерно в 23.50 у нас может появиться дело. Сюда едет клиент. Женщина. Весь вечер тебе кто-то названивал, и по интонации я поняла, что он действительно рассчитывает именно на нас.

Кэллаген снова водрузил ноги на стол и внимательно взглянул на нее.

— Так вот чего ты здесь болталась! Полагаю, жаждала взглянуть на нее. Любопытство — страшная вещь, разве не так?

Эффи вышла в приемную и вернулась с блокнотом для телефонограмм.

— Мистер Вилли Мероултон позвонил в 19.30, — сообщила она. — потом в 20.00, в 20.30, в 20.50 и в 20.59. И снова — в 22.00 и в 22.45. Я сказала, что жду тебя около 23.00 и предложила изложить суть дела. Казалось, он очень разозлен и как будто расстроен. Но сказал, что сюда прибудет леди, чтобы с тобой встретиться. Мне показалось, слово «леди» он особо подчеркнул. — Эффи на долю секунды умолкла и ехидно покосилась на него. — Зовут её мисс Мероултон. Все остальное она сообщит сама.

Кэллаген убрал ноги со стола.

— Кто его ко мне направил?

Все ещё ехидно ухмыляясь, Эффи разорвала телефонограмму.

— Тебя рекомендовал Фингейл. Так он сказал. Так что похоже — это одно из ТЕХ дел.

Кэллаген сморщил нос.

— Предположим, это одно из ТЕХ дел, — передразнил он её. — Ладно, но черт возьми, тебе — то что? Ты свое дело сделала, так что теперь шагай домой. Мне надоело на тебя смотреть.

Она развернулась на каблуках и распахнула дверь кабинет. И в тот же миг открылась дверь с противоположной стороны приемной. В проеме стояла девушка.