Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник) - Клещенко Елена Владимировна. Страница 10

Александр пожал плечами.

– Обычное. Прожектора – ультрафиолетовые и ультразвуковые. Магнитные искатели…

– Ну и прекрасно, – сказал инженер. Толстяк посмотрел на него с надеждой. – Там несколько десятков тонн никеля.

– Ага, – сказал Александр. – Это другое дело.

– Кроме того, много металла в системе управления понтонами. – Инженер посмотрел на толстяка и сказал ядовито: – Если только планетологи на Бамберге не забыли установить ее перед стартом.

– Не забыли, будьте покойны, – сказал толстяк.

– Ну еще бы, – сказал инженер. – У планетологов вообще превосходная память. Не правда ли, Александр… э-э-э… (он протянул это «э-э» с необычайным ехидством) … Серапионович?

Толстяк взбеленился.

– Александр… э-э-э… товарищ Коростылев… э-э-э, простите – Костенко…

– Ладно, – недовольно сказал Александр. – Меня все-таки зовут Костылин Александр Сергеевич, и пойдемте завтракать. Только подождите – я умоюсь и оденусь.

Он умывался и одевался, а они все шипели друг на друга, деликатно понизив голоса до шепота. До Александра доносилось: «Почему-то раньше они всегда всплывали…», «… не разработали до конца, так нечего было предлагать…», «Моя фамилия Дудник, а не Дудкин!»

В столовой Александр представил их личному составу отряда. Кажется, инженер и планетолог произвели на ребят отличное впечатление. Инженер то и дело обращался к толстяку с разными просьбами, каждый раз называя его по-новому. В столовой раздавалось: «Будьте любезны, Геннадий Власович, передайте соусник», «Горчицу, пожалуйста, Влас… э-э-э Гермогенович», «Спасибо большое, Василий… э-э-э… Власович». Толстяк наливался кровью, а ребята развлекались вовсю. Наконец планетолог, чтобы отвлечь от себя внимание (инженер только что назвал его товарищем Водкиным), спросил штурмана Ахмета Баратбекова, правда ли, что глубоководникам постоянно приходится сталкиваться в океанских глубинах с необычайными чудовищами. За столом моментально стало тихо, и у Александра екнуло сердце.

– Приходится, – осторожно сказал Ахмет. – Бывает всякое.

– Куда ты дел панцирь того кальмара, Ахмет? – спросил Зайцев, оператор робота-разведчика.

На лице инженера появилась недобрая улыбка – он понял.

– Ба! – сказан Баратбеков. – Как! Ты не знаешь? Я, понимаешь, отвез панцирь к себе на дачу и устроил в нем, понимаешь, гараж для вертолета. У меня вертолет небольшой, четырехместный ВЛ-02. И понимаешь, какая неприятность. Его обгрызли кролики. Насквозь, понимаешь, проели.

Александр стиснул зубы и пнул Ахмета под столом ногой, но попал, кажется, в инженера, потому что инженер подскочил на месте и изумленно огляделся. А Ахмет продолжал с увлечением:

– Вот это было чудовище, понимаешь. Помнишь, Зайцев? Двумя громадными лапами захватил наш батискаф, понимаешь, и потянул, понимаешь, в пещеру. я даю всплытие! Но, понимаешь, корпус-поплавок конструировали в ЦНИИ Гидромаша, и всплытия, понимаешь, как всегда, нет…

Александр поглядел на окаменевшее лицо инженера и поспешно приказал заканчивать завтрак.

– Продолжайте, продолжайте! – сказал толстяк мстительно.

– В другой раз, – с сожалением сказал Баратбеков. – Служба, понимаешь…

Все поднялись из-за стола. Александр задержал Ахмета и, когда все вышли из столовой, дал ему пинка.

– За что? – осведомился он.

– За дискредитацию, – сказал Александр.

– Понимаешь, – проникновенно сказал Ахмет, – я просто не мог удержаться. Это было бы пятном на всей моей беспорочной биографии, если бы я удержался.

Весь день отряд готовил батискафы к погружению, а «Онекотан» со скоростью сорок узлов шел к рифу Октопус.

По-латыни «октопус» значит «осьминог», и риф Октопус вполне оправдывает свое название. В водах вокруг рифа водится много осьминогов – бородавчатых цирра таурна с телескопическими глазами и мясистой перепонкой между щупальцами. Но к северу от рифа, в районе, где упал контейнер, их оказалось еще больше. Осьминоги вообще любопытны, а цирра таурна дает в этом отношении сто очков вперед любому головоногому. Иногда казалось, что робот-разведчик плывет в супе с клецками – на телеэкране были видны только цирра таурна, десятки цирра таурна разных размеров и степеней упитанности. ТРР является полукибернетическим вертоплавом с двумя вертикальными винтами. Он оборудован телепередатчиком, магнитным искателем, системой манипуляторов и прожекторами – ультрафиолетовым и ультразвуковым. Вероятно, шум винтов и «крик» ультразвукового прожектора ассоциировался у цирра таурна с чем-нибудь съестным. Они надоедливо липли к роботу-разведчику, оглаживали его щупальцами и пробовали на зуб. Наконец Зайцев разозлился и ударил их электрическим током. Только тогда они потеряли интерес к вертоплаву и обиженно разбрелись в разные стороны. ТРР доставил на «Онекотан» несколько небольших экземпляров. Экземпляры часа два ползали по доковой палубе, злобно хватая людей за ноги, и возбуждали нездоровый восторг у толстого планетолога, который до сих пор видел осьминогов только на тарелках в китайских кафе. К счастью, у цирра таурна нет чернильного мешка.

Предварительная разведка подтвердила опасения Костылина. Визуальные и ультразвуковые средства были бессильны в сугробах полужидкого ила. Контейнер, увлекаемый скоростью падения, конечно, глубоко вонзился в ил, где его могли обнаружить только магнитные искатели. Им предстояло обследовать около тридцати квадратных километров сильно пересеченного дна, и Александр предложил капитану и представителям разделить район поисков на три концентрических участка. Центральным участком займутся два БПГ. Третий БПГ с тральщиками-автоматами будут искать в среднем участке, а внешний участок обследует с борта «Онекотана» телевизионный робот-разведчик. Такая расстановка средств давала значительную экономию во времени и, кроме того, обеспечивала непрерывную связь батискафов с «Онекотаном», так как дальность действия ультразвуковых передатчиков не превышала шести-семи километров.

Капитан не возражал, а представители были согласны на все. Костылин сейчас же вызвал в салон экипажи БПГ и операторов автоматических систем, объяснил задачу и приказал готовность к выходу из доков через пятнадцать минут. Экипажи разбежались переодеваться. Александр тоже переоделся и спустился на доковую палубу. У трапа его ожидал неприятный сюрприз. У трапа стояли с видом деловым и решительным планетолог Царев Геннадий Васильевич и инженер Дудник Виктор Андреевич. Они были в одинаковых синих шерстяных свитерах, черных шерстяных брюках и красных шерстяных колпаках. На них были одинаковые тяжелые ботинки на толстой микропористой подошве. Александр сразу все понял, и ему захотелось запереть их в якорный ящик. Стараясь быть очень любезным, Александр сообщил им:

– На дворе двадцать четыре градуса в тени.

Толстяк решительно хлопнул себя ладонями по круглому животу, обтянутому синей шерстью, и объявил:

– Прибыли в ваше распоряжение, Александр… э… Сергеевич.

– Свободны, – сказал Александр. Ему оставалось только действовать решительно.

– Что? – не понял инженер.

– Вольно, – объяснил Александр. – Можно разойтись и переодеться.

– Но позвольте, – сказал планетолог. – Мы считали, что поскольку груз послан в наш адрес, а в том, что он затонул, виноват Гидромаш…

Инженер с видом брезгливого сожаления пожал плечами.

– … и таким образом, мы оба в той или иной степени крайне заинтересованы в том, чтобы… э… принять, так сказать… э…

И тут Костылина осенило.

– Все это прекрасно, – сказал он по возможности мягко. – Но кто будет контролировать здесь, на «Онекотане» работу робота-разведчика?

– Робота-разведчика? – сказал планетолог.

– Да, телевизионного робота-разведчика, ТРР. Зайцев прекрасный оператор, но в конце концов он никогда в жизни не искал затонувшие контейнеры и может легко ошибиться. («Прости меня, Толя», – подумал Костылин.) Тем более что контейнер керамический.

– Ах вот как, – сказал толстяк.

– Да, действительно. Робот-разведчик, – глубокомысленно сказал инженер.