Ганнибал. Бог войны - Кейн Бен. Страница 6

– После смерти Гиерона власть на какое-то время перешла к его внуку. Я слышал недавно, что, возможно, городом теперь правят друзья Карфагена, Гиппократ и Эпикид. Больше мне ничего не известно, командир.

– Неудивительно, что ты не знаешь самых последних новостей. Я объясню. Гиероним, внук Гиерона, пятнадцатилетним юношей взошел на трон. Я возлагал на него большие надежды, потому что поначалу он презирал Рим. Однако в скором времени стало ясно, что он одновременно безрассуден и порывист. Ища сперва союза со мной, начал переговоры напрямую с властями Карфагена… – Ганнибал нахмурился. – Наглый щенок.

– Ты быстро ответил на его интриги, командир. Я помню, как Гиппократ и Эпикид отправлялись в Сицилию. Так их усилия, наконец, принесли плоды?

– Действительно, слухи, которые ты слышал, были правдивы. Сначала казалось, что братья ничего не добьются, и больше чем через год связи Сиракуз с Римом оставались неколебимы, несмотря на заигрывание Гиеронима с нами. Их час пришел несколько месяцев назад, когда Гиеронима убила часть недовольной знати. Вскоре дядя, его преемник, тоже был убит вместе с большим числом членов царской семьи. Резня создала вакуум власти. Гиппократ и Эпикид что есть силы добивались получения высших должностей в городе, освободившихся в результате волны убийств, и сумели их себе обеспечить. Услышав об этом, я ощутил надежду, что они возьмут Сиракузы под свой контроль. Но множество местных жителей по-прежнему смотрели на них, как на чужаков, и на самом деле у них не было серьезной поддержки. Поэтому они вместо власти над Сиракузами захватили Леонтины – местечко в двух сотнях стадий к северу от Сиракуз. Это был не очень разумный шаг, потому что он сразу же привлек внимание Марка Клавдия Марцелла.

– Командующего римскими войсками на острове, командир?

– Да. Через несколько недель Гиппократа и Эпикида выгнали из новых владений. Это было унизительно – а потом, по пути обратно в Сиракузы, они наткнулись на мощный отряд местных войск, направлявшийся на помощь Леонтинам. Дело казалось безнадежным, но тут удача вдруг совершила полный разворот. Забавно, как без всякой видимой причины катастрофы могут оборачиваться триумфом, – усмехнулся Ганнибал. – Поистине боги умеют быть великодушными.

– Не понимаю, командир, – сказал Ганнон.

– Войско возглавляли критские наемники, лучники, которые по милости судьбы были расположены к Гиппократу и Эпикиду. Однако даже этого не хватало для того, чтобы одолеть все сиракузское войско. Поэтому, не теряя мужества, братья сказали остальным солдатам, что Марцелл перебил население Леонтин – что было явной ложью. Однако им поверили. Братьям удалось убедить восемь тысяч солдат прогнать своих сиракузских командиров и самим возглавить войско. С небольшой армией за спиной Гиппократ и Эпикид пошли на Сиракузы и, снова вопреки неблагоприятной расстановке сил, сумели захватить власть. – Ганнибал со стуком поставил чашу на стол. – И вот что получилось! Город, имеющий исключительную важность для Сицилии, а следовательно, и для всей войны, находится в руках двух человек, далеко не дружественных Риму.

Юноша ощутил, что все больше запутывается.

– Не понимаю, чем я могу тут помочь, командир.

– Я выбрал тебя, потому что ты предан мне душой и сердцем.

Сердце Ганнона согрело столь неожиданное признание.

– Да, командир, – пробормотал он.

– Я могу кое-что еще рассказать про Гиппократа и Эпикида. Они сражаются за меня лишь в надежде, что я когда-нибудь помогу им стать тиранами Сиракуз. Они сотрудничают с Карфагеном, но если им заплатят нужную цену, любой из них перережет мне горло – или тебе.

Теперь молодой человек начал отчасти понимать намерения полководца.

– Я не шпион, командир. Я простой солдат. Я сражаюсь. Наверняка есть другие, кого можно послать вместо меня.

– Может быть, и есть, но они нужны здесь. Это не значит, что ты мне не нужен, – ободряюще добавил Ганнибал, – но твой заместитель может на время тебя заменить. Ты опытный командир, привык вести солдат за собой и принимать решения в критической ситуации. У Гиппократа и Эпикида такие же возможности, что и у тебя, но ни один из них не годится, чтобы вести людей за собой. Они сослужили Карфагену хорошую службу и многого добились, но я тревожусь за их будущее. Ты можешь им помочь. Ты умен и, что еще важнее, решителен, как стало ясно сегодня.

От похвалы щеки Ганнона зарделись.

– Спасибо, командир. Значит, ты посылаешь меня помочь правителям Сиракуз в военном отношении?

– Да, вроде того. – Ганнибал увидел его нерешительность. – Я не велю тебе отправиться туда, если не хочешь. Я лишь прошу, потому что думаю: ты хорошо справишься.

Его единственный глаз вспыхнул, и Ганнон не мог оторвать от него взгляда. Он забыл про Бостара и Сафона. Забыл про Мутта и своих солдат.

– Для меня будет большой честью выполнить эту миссию, командир.

Удовлетворенный кивок.

– Я хочу, чтобы ты был моими глазами и ушами в Сиракузах. Собирай сведения обо всем, о чем сможешь, и посылай мне при всякой возможности. Гиппократу и Эпикиду будет сказано, что тебя послали оказывать им помощь в военном деле. Ты должен завоевать их доверие, если сможешь, и всеми силами помочь правителям вести борьбу с Марцеллом и его легионами. Когда из Карфагена прибудут подкрепления – а они прибудут в течение двенадцати месяцев, – нужно попытаться сделать так, чтобы отношения между карфагенскими командирами и сиракузскими властями были с самого начала сердечными. Когда римляне в Сицилии будут разбиты, – тут последовала волчья улыбка, – ты должен будешь всячески ублажать правителей, чтобы вели себя хорошо. Когда с врагами на острове будет покончено, все карфагенские силы на острове нужно будет переправить в Италию, но я хочу, чтобы Гиппократ и Эпикид обеспечили нас солдатами и всем необходимым.

Ганнибал закончил и молча смотрел на Ганнона. Сердце юноши бешено колотилось в груди. «О, боги! – думал он. – Это крайне важно для нашего дела. Для войны. Гораздо важнее, чем командовать фалангой».

– Я приложу все силы, командир, или умру в своих усилиях.

– Молодец! – Ганнибал похлопал его по плечу. – Будем надеяться, у тебя все получится, ты уцелеешь и насладишься плодами своих усилий. – Он снял с указательного пальца перстень и протянул гостю. – Конечно, я дам тебе сопроводительные письма, но перстень будет подтверждением, что ты мой человек.

С благоговением Ганнон взял золотое кольцо с рельефным изображением льва: одним из символов семейства Барка. Он никогда не сможет показать его Сафону.

– Я… – проговорил он, – благодарю тебя, командир.

– Да сопроводят тебя боги до Сицилии. Мы еще поговорим до твоего отъезда. – Полководец отвернулся к пергаменту, который изучал, когда Ганнон пришел.

Он мог идти. Но, крепко зажав кольцо в правом кулаке, юноша стоял на месте.

– Спасибо, командир.

Погруженный в свои мысли, с кольцом, словно прожигающим дыру в руке, Ганнон не смотрел, куда идет. Бац! Он налетел на кого-то.

– Прошу прощения. Виноват.

Как только слова сорвались с его губ, он ошеломленно и с восторгом узнал Бомилькара.

– Надо же – из всего войска наткнуться на тебя! – воскликнул тот, потирая лоб и в то же время сияя. – Рад тебя видеть. Сколько времени прошло – шесть месяцев?

– Даже больше, – с сожалением ответил Ганнон. – Забавно, что я как раз сегодня вечером собирался тебя разыскать…

– Всегда так говорят. – Бомилькар подмигнул, показывая, что не хотел обидеть. – Время идет быстро! Как у тебя дела?

Командир фаланги опустил руку с кольцом.

– Хорошо. А у тебя?

– Прекрасно. Ходил на встречу с главным? – Бомилькар кивнул в сторону шатра Ганнибала.

– Как ты догадался?

– У тебя вид человека, который только что говорил с ним. Задумчивый, – проницательно заметил Бомилькар.

– Он посылает меня в Сицилию, – признался Ганнон.

Бомилькар поднял брови.

– Продвигаешься наверх…

– Похоже, что так. – Молодой человек чувствовал некоторое разочарование тем, что собеседник не расспрашивает дальше. – Тебя тоже вызвали?