Вспомнить всё (сборник) - Дик Филип Киндред. Страница 17

– Модель космопорта.

– Ну да, – покивал Тони и завистливо добавил: – Я тоже хочу телепатом быть. Здорово небось, – вот так вот слышать чужие мысли.

Женщина-Пас ничего не ответила – думала.

– А что случится, – наконец спросила она, – если твоей семье придется уехать отсюда и вернуться на Землю?

– Это невозможно. На Земле негде жить. Еще в двадцатом веке на Азию и Северную Америку сбросили кобальтовые бомбы…

– Ну а если вам придется вернуться?

Тони все равно не понял:

– Я же говорю – это невозможно. Мы не можем вернуться. Пригодные для жизни территории и так перенаселены. У нас главная задача – найти, куда переселиться. На другие планеты. – И он добавил: – Так или иначе, я не то чтобы хочу на Терру возвращаться. Мне и здесь хорошо, я привык здесь жить. Да и друзья у меня здесь, а не на Земле.

– Давайте мои вещи, – сказала женщина. – Мне сюда, на третий уровень.

Тони кивнул роботу, и тот передал свертки в когти женщины. Она постояла, пытаясь подобрать нужные слова:

– Удачи, – наконец сообщила она.

– В смысле?

Она легонько усмехнулась и насмешливо пояснила:

– С моделью космопорта – удачи. Надеюсь, вы с друзьями сумеете ее достроить.

– Конечно, мы ее достроим, – искренне удивился Тони. – Мы ж почти закончили.

К чему это она?

Женщина-Пас-удети уже удалялась – и он не успел задать свой вопрос вслух. Странно это все. И тревожно как-то. Тони одолели сомнения. Поразмыслив с мгновение, он стал на транспортер, который понес его в жилой сектор города. Он ехал мимо складов и фабрик, туда, где жили его друзья.

Дети-Пас-удети молча смотрели, как он подходит. Они играли в тени огромного бенгело – древние ветви колыхались вместе с потоками воздуха, который подкачивали в город насосы. Увидев Тони, дети замерли и сидели, не двигаясь.

– Не думал, что ты придешь, – сказал Б’прит бесстрастным, ничего не выражающим голосом.

Тони стало неловко, он остановился, ИРН тоже.

– Как дела? – пробормотал он.

– Отлично.

– Меня попутка подвезла. Но не до места.

– Отлично.

Тони присел на корточках в тени. Дети не двинулись с места. Они были маленькие – не такие большие, как терранские. Панцири у них еще не затвердели, не стали темными и непрозрачными, как роговое покрытие, и выглядели мягкими и незавершенными. В то же время не до конца сформированный панцирь легче на себе таскать. Поэтому дети-Пас-удети могли двигаться свободнее, чем взрослые – бегать, скакать, прыгать на одной ножке. Правда, сейчас никто не прыгал и не скакал.

– Да что такое? – сердито спросил Тони. – Почему вы такие хмурые?

Никто не ответил.

– А где модель, которую мы строили? – спросил Тони. – Вы как, работали над ней?

После неловкого молчания Ллире кивнул – едва заметно.

Тони почувствовал, как внутри закипает тихая ярость.

– Почему вы молчите? Что случилось? На что вы сердитесь?

– Сердимся? – эхом откликнулся Б’прит. – Мы совсем не сердимся.

Тони принялся ковыряться в пыли. На самом-то деле он понимал, что случилось. Опять эта война. Во всем виновато это сражение в системе Ориона. И тут он взорвался:

– Да забудьте вы об этой войне! Вчера, до этого боя, все ведь было хорошо!

– Да, – сказал Ллире. – Все было отлично.

Тони расслышал жесткие нотки в его голосе.

– Это случилось сто лет тому назад. И я тут ни при чем!

– Да, – отозвался Б’прит.

– Эта планета – мой дом. Разве нет? Я имею право здесь жить – точно так же, как и вы! Я здесь родился!

– Да, – ровным голосом сказал Ллире.

Тони отчаянно пытался добиться от них ответа:

– Почему вы так себя ведете? Вчера мы играли вместе и все было в порядке! Я был здесь вчера – мы все вместе здесь вчера были! Так что произошло? Из-за чего все не так, как прежде?

– Бой. В системе Ориона, – ответил Б’прит.

– Ну а нам-то какая разница? Неужели из-за этого все должно измениться? Война идет сколько я себя помню! Сражение за сражением, бой за боем – я постоянно о них слышу. Что такое случилось, что вы вдруг стали себя вести вот так?!

Б’прит отковырял когтищами здоровенный кусок грязи. Потом отбросил его и встал.

– Ну, – задумчиво проговорил он. – Согласно сводкам, похоже, на этот раз победа останется за нашим флотом.

– Да, – согласился Тони, все еще ничего не понимая. – Отец говорит, это все оттого, что мы о снабжении не позаботились и базы не построили. Видимо, придется отступать к… – и тут ему все стало ясно. – Вы что же, хотите сказать, что впервые за эти сто лет…

– Да, – проговорил Ллире, тоже поднимаясь на ноги.

За ним последовали остальные. Они двинулись прочь от Тони – в сторону соседнего дома.

– В этот раз победа будет за нами. Полчаса назад мы опрокинули терранский фланг. Ваше правое крыло смешало порядки и обратилось в бегство.

Тони ошеломленно пробормотал:

– Вот оно что. Вот, значит, как вы к этому относитесь…

– Да! – Б’прит остановился.

И вдруг прокричал, с неожиданной яростью:

– Естественно, мы к этому так относимся! Потому что это случилось в первый раз за сто лет! В первый раз за всю нашу жизнь мы побеждаем в бою с терранцами! Мы вам наподдали! Накостыляли! А вы… – и он едва не подавился словом, а потом с ненавистью его выплюнул:

– Личинки белые!

И они забежали в дом. Тони остался сидеть на корточках. Он тупо смотрел в землю и бесцельно возил в пыли руками. Он и раньше слышал это слово. Его писали на стенах, выводили на песке – рядом с поселением. «Белые личинки». Презрительная пас-удетская кличка – так обзывали терранцев. Потому что они мягкие и белые. И панцирей у них нет. У терранцев рыхлая, незащищенная кожа. Но раньше Пас-удети не решались произносить это слово в открытую. Тем более землянину в лицо.

Рядом с ним тревожно зашебуршался ИРН – тонко настроенные системы уловили разлитую вокруг враждебность. Автоматические передатчики щелкали и двигались, открывались и закрывались лючки и отверстия.

– Все в порядке, – пробормотал Тони, медленно поднимаясь. – Пожалуй, нам пора возвращаться.

Он нетвердой походкой направился к транспортеру. Произошедшее не укладывалось у него в голове. ИРН шел ровно, металлическое лицо ничего не выражало – точнее, выражало спокойную уверенность. Робот ничего не чувствовал, ничего не говорил. А у Тони в голове мысли в бешеном темпе сменяли одна другую, причем все быстрее и быстрее. Он никак не мог взять себя в руки и замедлить это дикое кружение.

– Подожди, – сказал кто-то за спиной.

Оказалось, это был голос Б’прита. Он доносился из дверей дома. Голос был холодным и безучастным и оттого неузнаваемым.

Б’прит вышел к нему, сцепив когти за спиной – эту формальную позу Пас-удети использовали в разговоре с незнакомцами.

– Тебе не следовало сюда приходить. Во всяком случае, сегодня.

– Я уже понял, – сказал Тони.

Б’прит вытащил кусок тиса и принялся сворачивать его в трубочку. И старательно смотрел только на него.

– Смотри, – наконец сказал он. – Ты вот сказал, что имеешь право здесь жить. Как и мы. Так вот, нет у тебя такого права.

– Я… – начал было Тони.

– Ты понимаешь почему? Вот ты говоришь – я тут ни при чем. Ну да, это так. И я тут ни при чем. Возможно, тут вообще никто не виноват. Мы с тобой давно знакомы.

– Пять лет. Терранских.

Б’прит перекрутил стебелек тиса пополам и отбросил его.

– Вчера мы вместе играли. Строили модель космопорта. Но сегодня мы больше не можем играть вместе. Мои родители велели передать тебе, чтобы ты сюда больше не приходил.

Он говорил неуверенно, пряча глаза.

– Я бы тебе и сам сказал. Прежде чем они велели.

– Вот, значит, как, – пробормотал Тони.

– Все, что сегодня случилось – ну, что наш флот устоял и вообще мы бой выиграли, – мы даже надеяться на такое не смели. Понимаешь? Мы сто лет только и делали, что убегали. Сначала в этой системе. Потом в системе Ригеля – мы сдали все планеты. Потом мы сдали все планеты у других звезд Ориона. Время от времени мы ввязывались в драку – то тут, то там. Те, кому удалось сбежать, объединялись. Мы поставляли оружие и боеприпасы на базу в Орионе – а вы и не знали. Но мы считали, что это дело безнадежное. Никто ни на что не надеялся, понимаешь? – Тут он на мгновение примолк.