Вспомнить всё (сборник) - Дик Филип Киндред. Страница 76

Машинально перебирая счета, он добавил:

– Мне жаль тебя, Пол. У тебя корней нет, вот что. А у нас – есть. И мне очень жаль, что не получилось тебя убедить.

И он полез в карман пальто за бумажником. Потом вдруг спросил:

– Ты когда сможешь туда вылететь?

– Вылететь? – вздрогнув, переспросил Шарп. – Никуда я не полечу, с чего ты взял?..

– Ты должен вернуться и увидеть город. Как ты можешь поставить на нем крест, если не посмотрел людям в лицо? Не увидел, как они живут?

– Нет, – жестко ответил Шарп. – Никуда я не полечу. А чтобы принять решение, мне вполне достаточно отчетов.

Джиллер подумал и заявил:

– Ты все равно полетишь.

– Только через мой труп!

Джиллер медленно покивал:

– Возможно, что и так. Но полетишь. Мы хотим посмотреть тебе в глаза. А ты посмотришь в наши. И тогда посмотрим, хватит ли тебе мужества делать то, что ты с нами делаешь.

Он вытащил из кармана карманный календарик и процарапал галочку напротив даты. Бросил его на стол перед Шарпом и сообщил:

– Я отметил число. В этот день мы заедем за тобой – прямо на работу. У нас есть самолет – мы на нем часто туда-сюда летаем. Судно принадлежит мне. Хорошее, не бойся. Скоростное.

Весь дрожа, Шарп вгляделся в календарик. А через плечо бормочущего, расплывшегося в кресле пациента, на дату посмотрел Хэмфрис.

Так и есть. Травматическое, вытесненное переживание Шарпа не относилось к его прошлому опыту.

Причиной одолевавшей Шарпа фобии послужило не прошлое, а будущее событие. Прослушанный разговор должен был состояться лишь через шесть месяцев.

– Можете встать на ноги? – спросил Хэмфрис.

Пол Шарп слабо пошевелился в кресле.

– Я… – начал было он.

А потом осекся и замолчал.

– На сегодня хватит, – успокаивающе покивал Хэмфрис. – Тяжелый опыт, согласен. Но я хотел вскрыть воспоминания, отстоящие от момента травмы. Должно было помочь.

– Я чувствую себя получше.

– Попытайтесь встать.

Хэмфрис подошел к креслу и замер в ожидании. Пациент, пошатываясь, поднялся.

– Ух ты, – выдохнул Шарп. – Отпустило. А что там было? В последний раз? Я с кем-то в кафе сидел. Да, точно, с Джиллером.

Хэмфрис подхватил со стола рецептурный бланк.

– Я вам кое-что полезненькое пропишу. Легенькое такое. Ма-ахонькие такие, кругленькие белые таблеточки. Будете принимать по одной каждые несколько часов – и ваша жизнь станет гораздо приятнее, уверяю.

Он быстро нацарапал рецепт и протянул бумажку пациенту:

– Отдохнете, расслабитесь. Опять же, напряжение как рукой снимет.

– Спасибо, – тихо-тихо, почти неслышно выдохнул Шарп. А потом вдруг спросил: – А много я навспоминал, док?

– Прилично, – строго ответил психиатр.

Чем он мог помочь Полу Шарпу? Ничем… Бедняге оставалось жить от силы полгода – а уж потом Джиллер за него возьмется. И ведь жалко, сил нет: Шарп ведь хороший парень, честный, совестливый, трудолюбивый чинуша. Он просто выполняет свой долг – так, как его понимает.

– Так что вы думаете по… моему поводу? – жалко спросил Шарп. – Это… излечимо?

– Я… попытаюсь вам помочь, – ответил Хэмфрис, отводя взгляд. – Но… у этой травмы очень глубокие… корни.

– Да, инцидент же остался далеко в прошлом, проблема застарелая, – скромно пробормотал Шарп.

Он стоял рядом с креслом – казалось, он убавил в росте. Выглядел он покинутым и несчастным – куда девался важный начальник? На его месте дрожал оставшийся наедине с личными страхами индивидуум. Беспомощный и жалкий.

– Я бы… я был бы вам очень признателен. За помощь. Если фобия станет развиваться… кто знает, чем это все может закончиться!

Хэмфрис вдруг спросил:

– А вы не думали над тем, чтобы пойти Джиллеру навстречу?

– Я не могу! – ответил Шарп. – Это будет неправильно. Нельзя идти навстречу частным просьбам. Это мое твердое убеждение.

– Нельзя идти навстречу даже просьбам земляков? Друзей? Соседей, пусть и бывших?

– Я просто делаю свою работу, – пожал плечами Шарп. – И я должен быть объективен, при чем тут мои предпочтения и прошлое…

– Вы… хороший человек, – вдруг ни с того ни с сего сказал Хэмфрис. – Мне очень жаль…

Тут он вовремя спохватился и замолк.

– Жаль? Почему жаль? – Шарп, механически переставляя ноги, уже двигался к двери. – Вы мне уделили очень много времени. А я ведь понимаю – у психоаналитиков график плотный. Но… а когда мне снова прийти? В смысле… мне же нужна еще одна консультация, правда?

– Приходите завтра, – сказал Хэмфрис и повел пациента из кабинета в коридор. – В это же время, если вам удобно.

– Ох, большое спасибо, – с облегчением вздохнул Шарп. – Я вам так признателен, доктор.

Вернувшись в кабинет, Хэмфрис плотно притворил дверь и направился к письменному столу. Снял трубку и дрожащими пальцами набрал номер.

А когда его соединили с Агентством по делам граждан с особыми способностями, коротко приказал:

– Соедините меня с кем-нибудь из врачей.

– Здравствуйте, я – Керби, – вскоре послышался в трубке деловой, уверенный голос. – Из отдела медицинских исследований.

Хэмфрис быстро представился и перешел к делу:

– У меня тут есть один пациент, – сказал он. – Похоже, он провидец. Но талант не проявлен, находится в латентной стадии.

Кирби, судя по интонации, очень заинтересовался информацией:

– А откуда он?

– Из Петалумы. Графство Сонома, к северу от залива Сан-Франциско. К востоку от…

– Спасибо, мы в курсе, название и впрямь знакомое. Несколько наших провидцев родом оттуда. Золотая жила эта Сонома – в смысле, для нас.

– Значит, я по адресу обратился, – с облегчением ответил Хэмфрис.

– Когда ваш пациент родился?

– Когда война началась, ему было шесть.

– Эх, – разочарованно протянул Керби. – Нет, такой дозы недостаточно. Его талант провидца не разовьется в полной мере. А мы только с полностью раскрывшимися способностями работаем.

– Вы хотите сказать, что не сможете помочь в этом случае?

– Латентных – в смысле, людей, у которых есть лишь намек на талант, – гораздо больше, чем реальных носителей. И у нас нет времени заниматься ими. Поищите хорошенько – и таких, как ваш пациент, с дюжину найдется. Несовершенный, слабый талант нам не нужен. К тому же для самого человека от него никакой пользы, одни неприятности.

– Да уж, неприятностей у моего пациента выше крыши, – язвительным тоном отозвался Хэмфрис. – Его ждет смерть от рук убийц – все это случится буквально через несколько месяцев. И у него с детства страшные предчувствия по этому поводу. И чем ближе событие, тем сильнее проявляются фобийные реакции.

– Так он не знает, что проблема локализована в будущем?

– Нет, речь идет о сугубо подсознательных реакциях.

– Ну, в подобных обстоятельствах, – задумчиво проговорил Керби, – возможно, так даже лучше. Дело в том, что подобных событий практически невозможно избежать. Даже если он узнает – все равно ничего изменить не сможет.

Доктор Чарльз Бамберг, психиатр, уже собирался уходить, когда увидел в приемной человека.

«Как странно, – подумал Бамберг. – Ко мне вроде больше никто не записывался».

Открыв дверь полностью, он вышел в приемную.

– Вы ко мне?

Человек, сидевший в кресле, выглядел очень худым. Худым и высоким. Завидев Бамберга, он принялся торопливо тушить сигару. Его рыжеватый плащ явно повидал лучшие времена.

– Д-да, я к вам, доктор.

И он неуклюже поднялся.

– Вы записывались на прием?

– Увы, нет. – И он с мольбой во взгляде поглядел на психиатра. – Но я выбрал вас… – тут человек смущенно улыбнулся, – ну… потому что у вас кабинет на верхнем этаже.

– На верхнем этаже? – заинтересованно переспросил Бамберг. – А при чем тут моя приемная?

– Ну… дело в том, док, что я себя наверху намного спокойнее чувствую.

– Вот оно что… – отозвался Бамберг.