12 ульев, или Легенда о Тампуке - Тихомиров Валерий. Страница 46
Пименов понял. Ему тоже было страшно, но положение старшего обязывало. Он вышел на связь:
— Третий, объект направился к тебе. Нас срисовали. Работаешь один. Мы в машине, — Герман Семенович немного поколебался и добавил:
— Береги себя, не светись, эт'самое.
В «Черной моли» было довольно тепло, темно и очень накурено. Капитан Потрошилов сидел в одиночестве и пил чай. Намокший бумажный пакетик то и дело попадал в рот. Но погруженный в свои мысли сыщик не обращал внимания и только задумчиво сплевывал его обратно. За два столика от него устроилась лицом к двери Валентина Петровна. Перед ней лежали темные очки и сумочка. На каждого входящего семья Потрошиловых «не обращала внимания» так упорно, что ближайшие к ним места пустовали. Справа от них, у самого входа, совершенно неразличимая в полумраке, расположилась Виктория Борисовна.
Файнберг вошел в зал, поправил галстук и, повинуясь незаметному кивку Ханы, сразу же напраился к Алику. Валентина Петровна чуть не попернулась мороженым и тут же старательно перевела взгляд на стойку бара. По ее мнению, пришедший на встречу мужчина был совершенно не страшен и совсем не похож на мафиози. Однако материнское сердце подсказывало, что, несмотря на благообразную внешность, этот человек может, например, спокойно резать людей. Она скосила один глаз и принялась внимательно изучать загадочного посетителя.
— Вы позволите? — учтиво склонил голову Виктор Робертович, указывая на место рядом с Потрошиловым.
— Да-да, конечно, — капитан кивнул так энергично, что очки съехали на кончик носа.
— Полагаю, вы — Альберт Степанович? — сказал профессор, присев напротив.
— Капитан Потрошилов, — сурово сдвинул жидкие белесые брови Алик.
Не зная, с кем имеет дело, он держался строго и официально. Впрочем, Файнберг не обратил на это ни малейшего внимания. И даже почему-то обрадовался:
— Это хорошо! Вы-то нам и нужны!
— Почему? — грозно нахмурился оперуполномоченный, решив, что пора брать инициативу в свои руки.
— Потому что у Вас есть вещь, нам совершенно необходимая...
Новость была шокирующей. «Эксперты прохлопали!..» — пришла в голову Алика страшная мысль. Додумать ее он не успел.
— ...Причем вы и представить себе не можете, какая ценность к вам попала!
— И какая же? — волнуясь, но все же ехидно поинтересовался Альберт Степанович. Цену героина на рынке он знал прекрасно.
— Вот об этом и речь! Видите ли, нам стало известно, что при обыске на квартире Рыжова...
Тут Алик отключился. Все, что в этот момент мог сказать собеседник, поглотила обида на экспертов. Сразу вспомнился злорадный голос начальника лаборатории: «Наркотики в ваших образцах не обнаружены...» Тогда он приписал почти неприкрытое торжество в голосе Георгия Викентьевича собственной мнительности. Но теперь! Намеренное сокрытие наличия наркотиков в образцах! В памяти всплыли мешки с белым порошком из травмпункта...
Валентина Петровна увидела, что Алик «поплыл». Она полезла в сумочку, зачем-то нащупывая газовый баллончик. «Ему сделали предложение, от которого невозможно отказаться!», — мысль пронеслась быстрее молнии, и мама занервничала. Больше всего ее пугала возможность внедрения любимого чада в мафию. Пусть и в оперативных целях. Кинематограф постарался на славу. Теперь каждый школьник прекрасно знает, что любое преступное сообщество так и кишит проститутками...
— А вы что-нибудь закажете? — раздалось у самого уха Потрошилова.
Альберт Степанович вынырнул из внутреннего мира обратно, за столик в «Черной моли». Оказалось, пока он пребывал в себе, к ним подошел официант и уже успел принять заказ у собеседника.
Потея от страха, Бондаренко все же умудрился приклеить к столику «клопа». Под пристальным взглядом старого профессионала он смахнул салфеткой со скатерти несуществующие крошки и замер, держа в трясущихся руках блокнот с ручкой.
— Будьте добры, еще чай, — сказал Алик.
— Простите, Вы не помните, где мы с вами встречались? — спросил Виктор Робертович, удивляясь обилию смутно знакомых лиц.
Официант побледнел и уронил ручку. Откуда-то из-под стола донеслось невнятное:
— Не помню.
Пожав плечами, Файнберг продолжил беседу:
— Так вот, к этому Рыжову попал некий камень. В кожаном кисете на цепочке. Он принадлежал некоему Мананге Оливейре Пересу, но... хм... так сказать, был изъят в травмпункте, при оказании помощи...
Совершенно ничего не понимая, Потрошилов грубо прервал собеседника, чего до сих пор с ним никогда не случалось:
— Стоп! Я что-то не понял, при чем здесь наркотики?
Внезапное превращение героина в камень на цепочке выбило Алика из колеи настолько, что он даже привстал, намереваясь пройтись вокруг столика, но вовремя опомнился.
— Очень даже при чем! — нагло соврал Виктор Робертович, отчаянно пытаясь не покраснеть. — Видите ли, этот камень — своеобразный пароль. Только при его предъявлении может состояться передача крупной партии наркотических препаратов.
За многолетнюю службу в милиции у капитана Потрошилова впервые появился собственный стукач! В смысле, агент-информатор.
— Почему вы это мне говорите? — проницательно спросил он.
— Так ведь камень у вас! — удивленно сказал профессор, которого до этой встречи никогда не вербовали.
Потрошилов почувствовал, что удача если и не повернулась спиной, то во всяком случае завертелась, пряча лицо. Проще говоря, камня у него не было.
— Кто вы? — Алик тонко перешел к личности агента. Одновременно он лихорадочно вспоминал опись изъятого в квартире Рыжова. Никаких мешочков на цепочках там не было.
— Профессор, — искренне ответил Файнберг на неуместный вопрос.
«Авторитетная кличка», — подумал Потрошилов.
В «шестерке» ФСБ, припаркованной неподалеку от кафе, склонившись к приемнику, замерли двое. В динамиках был отчетливо слышен разговор, происходящий в «Черной моли».
— Ничего не боится! — сказал Герман Семенович Стрижаку. — Раскрылся. Теперь кончит он мента, как пить дать!
В ухе Пименова внезапно ожил наушник. Взволнованный голос Бондаренко отчаянно прошептал:
— Первый, Первый, я к нему не пойду! Он меня вычислил.
Пименов понимающе кивнул:
— Ладно, отсидись. Только потом не забудь снять «клопа»....
А в кафе продолжался тяжелый разговор.
— Так, где же камень? — настаивал Виктор Робертович.
— Пока не знаю, — Альберт Степанович говорил абсолютно честно, впрочем, как всегда. — Может, у Рыжова?
— А может, все-таки у вас?
И тут Алику пришла в голову мысль, что требуемый камень запросто может оказаться среди изъятых вещдоков.
— Если только в лаборатории, — задумчиво протянул Потрошилов.
Идти к Георгию Викентьевичу ему совсем не хотелось. Но ради разоблачения наркомафии он был готов на любые жертвы. Остатки самолюбия жалобно возроптали в душе, но сыщик решительно отмел эмоции. Так было нужно для дела!
— Едем? — Файнберг мужественно поднялся.
— А наркотики? — Алик с надеждой посмотрел на профессора сквозь линзы в плюс восемь диоптрий.
— Сначала камень, — жестко ответил Виктор Робертович, вспомнив плачущего Манангу.
По дороге к выходу Файнберг дважды снял и одел очки, давая понять Виктории Борисовне, что все идет по плану. Алик его жестикуляции не заметил. Он ожесточенно причесывался, сигнализируя маме: «Операция закончена. Оставайся на месте».
Хана скользнула к выходу, опередив оперуполномоченного и его агента-информатора на несколько шагов. Валентина Петровна с облегчением откинулась на спинку стула. Проводив сына глазами, она позвала официанта, копошившегося под только что покинутым столиком, и неожиданно для себя потребовала:
— Водки!
В ухе Германа Семеновича негромко прокашлялся Бондаренко и сказал:
— Первый, объект пошел.
Пименов вперил взгляд во входную дверь «Черной моли». Первым в ранние сумерки шагнул «профессор». Вторым — молодой человек в шляпе и темных очках. Старший группы немного поколебался и принял непростое решение — продолжать наблюдение. Ключ зажигания повернулся в замке. Раздалось надрывное урчание... Потом собранные под капотом лошадиные силы издевательски чихнули, и все смолкло.