Дьявол по имени Любовь - Чейтер Линда. Страница 49

— Не знаю, — отозвалась я. — В конце концов, с каждым происходит такое. Так почему бы не принять этого?

— Взгляните на нее! — повторила Нэнси. — Она не больше нас верит в то, что сохранила красоту. Так почему же воображает, что ей удается сбить нас с толку? Сейчас даже такая молодая женщина, как вы, не всегда уверена в своей привлекательности. Верно?

— Будь я безобразна, — задумчиво сказала я, — я продала бы душу, чтобы стать такой, как теперь. Но, обретя красоту, начинаешь бояться, что потеряешь ее. И это наводит на мысль о том, что игра не стоит свеч. — Я вопросительно улыбнулась ей, словно ища поддержки. Если бы она знала правду обо мне!

— Пожалуй, вы правы, — согласилась Нэнси. — Вы создаете для себя идеал красоты, недостижимой ни для кого, а потом убеждаете всех в том, что если как следует постараться, ну, например, каждый день перед завтраком делать упражнения для таза или какие-то еще, то получишь шанс добиться такого результата. А потом вы стоите в сторонке и посмеиваетесь, глядя, как потеют эти бедняжки. Она глубоко затянулась сигарой и выпустила круглое колечко дыма. — Вся эта чертова суматоха — всего лишь мужской заговор, направленный против женщин, с тем чтобы они чувствовали себя неловкими и неуклюжими, и мы обе это знаем. Верно?

— Неловкими, неуклюжими, неуверенными в себе и в конечном счете бессильными, — пробормотала я.

— Да, именно то, чего хотят эти мерзавцы-мужчины — загнать нас в угол. И совершенно не важно, модель ты или сотрудница Красного Креста и чего ты добилась в жизни, — все пойдет прахом, когда наступит срок окончательного испытания, то есть появится возможность проверить, соответствует ли твое тело нелепому образу, безоговорочно и деспотично выбранному мужчинами.

— Если бы только нам удалось заставить их прыгать через те же самые обручи. — Я с улыбкой оглядела публику. — Хотелось бы посмотреть, как общество спишет их и отправит в архив, как лишит их возможности работать и преуспевать, если окажется, что они потеряли прежнюю привлекательность, а то, чем эти люди более всего кичатся, не стоит под определенным углом, а уныло свисает. Нэнси усмехнулась:

— Да, было бы интересно посмотреть, как эти жирные мужчины пытаются проложить дорогу на экран своим членом, то есть прибегают к тому же способу, что и мы. Недалеко бы они ушли, если бы я отбирала актеров и распределяла роли. — Помолчав, Нэнси с горечью добавила: — Только став старой и уродливой, находишь в себе храбрость бросить им вызов, сказать, что все это не важно. Но к тому времени уже слишком поздно что-либо изменить.

— По-моему, вы еще красивы, — робко заметила я. — К тому же вы блестящая актриса. Мне так нравились ваши фильмы.

— Они выходили давным-давно, когда вы были еще слишком маленькой, чтобы оценить их, моя дорогая, — ворчливо возразила Нэнси, стараясь не показать, что мой комплимент ей приятен.

— Позвольте спросить, почему вы не появляетесь на собственных вечерах? А если вы так не любите их, то зачем устраиваете?

Нэнси рассмеялась:

— Я отвечу вам, чтобы напомнить себе, как мне повезло. Иногда я впадаю в благодушие и забываю, что люди бывают ужасны. Тогда я убеждаю себя быть более общительной. Когда такое находит на меня, я понимаю, что пора устроить ежегодный бал. Обычно после такого сборища у меня надолго отпадает охота к светской жизни, не менее чем на год. Мне достаточно на пять минут окунуться в эту атмосферу, чтобы проникнуться отвращением к ней. Поэтому я просто брожу по комнатам и наблюдаю, но держусь в тени, как и сегодня. — Нэнси похлопала меня по руке. — Так больше шансов встретить интересных людей.

Пронзительный голос прервал нашу беседу:

— Эй, Дуэйн, иди сюда скорее! Здесь кто-то курит! Наглая блондинка в облегающем платье вдруг возникла из темноты.

— Сейчас же прекратите! — зашипела она. — Разве вам не известно, что теперь никто уже не курит? — Она сделала еще один шаг к нам. — Ох! — воскликнула девица. — Это сигара!

— Убирайся, маленькая задница! — твердо сказала Нэнси.

— Как вы смеете так говорить со мной?! — завопила блондинка. — Кем вы себя вообразили?

— Нэнси ван Эсперн, — спокойно представилась моя собеседница. — Хозяйка этого дома. Рада познакомиться.

— Ха-ха! Как забавно! — не унималась блондинка. — Все знают, что эта старая кошелка никогда не появляется на своих вечерах. — Она вглядывалась в темный угол, стараясь рассмотреть нас. — Черт возьми! — выдохнула она. — Дуэйн! Скорее сюда! Иди и посмотри! Я нашла Синди Брайтмен!

Нэнси поднялась:

— Думаю, мне пора. И полагаю, этого вечера мне хватит на ближайшие два года.

— Дуэйн! Да поторопись ты! Чем ты там занимаешься?

— Мое знакомство с вами, дорогая, — добавила Нэнси, — придает смысл сегодняшнему вечеру. Не будь я такой нелюдимой старой сукой, я бы сказала, что у нас с вами родство душ. Вы не по возрасту зрелы и умны. А сейчас мне пора идти, не то мой будильник начнет подавать сигналы тревоги. Мне хотелось бы пригласить вас на ленч, но это не в моих правилах.

Нэнси исчезла в темноте, и я услышала, как захлопнулась за ней дверь. Однако кто-то вновь приближался ко мне. Вероятно, Дуэйн. Поэтому я решила что-нибудь предпринять.

— Харли! — завопила я. — Иди сюда скорее! Здесь обижают меня! Эти люди ведут себя грубо!

— Синди! — донесся из темноты голос моего мужа. — Где ты? Я весь вечер ищу тебя!

Глава 14

Утром, страдая от похмелья, я искала в ванной лекарство от головной боли. В стенном шкафу, где обычно люди держат одежду, Харли хранил лекарства. Здесь были хорошо представлены витаминные комплексы, фиброзаменители, а также гомеопатические средства, количество которых удовлетворило бы потребности всего сообщества Нового Века, но аспирина я там не обнаружила. Интересно знать — почему? Может, от аспирина толстеют? Или он оказывает на организм какое-нибудь иное нежелательное действие? Или Харли так дьявольски здоров, что никогда не испытывает в нем нужды? А что, если вчерашний вечер так ужасно сказался на его здоровье, что он успел побывать здесь до меня и поглотил все запасы лекарства? Я не помнила всех подробностей вчерашнего вечера, но подозревала, что Харли пришлось выпить стаканчик-другой, чтобы справиться со мной и примириться с моим поведением после того, как я рассталась с Нэнси. Я содрогнулась, внезапно вспомнив, как танцевала на столе с барменом, когда получила от него очередную порцию бурбона.

Я направилась к Джорджу спросить у него аспирин, когда из двери гостевой спальни послышался знакомый голос:

— Как это ты не знаешь, что будет? Я послал тебе уведомление об отгрузке два дня назад. Ради Христа, я поеду завтра!

Это Дэвид вершил по телефону свои дела в обычной манере мачо. Я представила, как он вышагивает по комнате в костюме от Армани, доводя какого-то несчастного служащего до слез. Я уже начала спускаться по лестнице, когда уловила знакомое имя.

— Не спрашивайте меня, что с ним случилось, — агрессивно потребовал Дэвид. — Я отправил его по электронной почте фирме «Лапинетт» по адресу, который вы мне дали.

«Лапинетт»? На происки этой фирмы совсем недавно мне жаловался Харли. Почему Дэвид ведет с ними переговоры? Я внимательно прислушалась.

— Да, могу зачитать вам данные. Они все у меня под рукой. Не бросайте трубку!

Послышался шелест перелистываемых страниц.

— Вы хотите сказать, что вам нужен этот чертов документ? Как, черт вас возьми, я могу переслать вам его отсюда? Я же сейчас в доме брата! Ради всего святого! Неужели вы мне, так вас разэтак, не верите? — Послышалась барабанная дробь — его пальцы нетерпеливо постукивали по столу. — Да… да… — Дэвид испустил преувеличенно тяжкий вздох. — Ладно… хорошо. Если это успокоит вас… Думаю, здесь где-нибудь есть компьютер. Я отправлю бумагу по электронной почте. — После долгой паузы он снова заговорил: — Уверяю вас, больше я ничего не могу достать. Во всяком случае, за такое вознаграждение. Они здесь начинают кое-что подозревать, поэтому лучше нам сделать перерыв на месяц-другой.