Белоснежка и семь самураев - Холт Том. Страница 25

“Верно,” - признала ведьма, — ” поэтому я тебя еще не пристрелила. Пока,” — добавила она сжимая артритным пальцем курок. - “Но ведь у тебя на то была причина. Прекрасные принцы ничего просто так не делают.”

“Ладно,” - устало вздохнул Клык. “Кончай тыкать в меня этой штукой, и я расскажу.” Он кивнул в сторону перил. “А то пойдем трудным путем,” — многозначительно добавил он.

Ведьма передернулась. “И ни к чему угрожать,” — квакнула она, — “Я всего лишь старая беззащитная женщина, пытающаяся позаботиться о себе. “Слушай,” —спросила она, — “И как же это тебе удалось?”

Клык потряс головой и ухмыльнулся. Не так уж впечатляюща была это улыбка, реклама зубной пасты вместо былых покрытых пеной клыков, но он все еще умел насторожить. Старушка ругнулась и опустила оружие, но не выпустила его из рук.

“Не спеши,” - огрызнулась ведьма, — “какая именно помощь тебе требуется. Ведь…”

“Такая, тупица!” — сказал тихий пронзительный голос где-то рядом с бабушкиным ухом; и пока она ожесточенно озиралась, пытаясь понять откуда он, Клыку удалось дотянуться до оружия и выхватить его у нее из рук. Ехидно хихикая, фея соскочила у нее с макушки и перелетеле подобно маленькой невзрачной моли на запястье Клыка. “Ты у меня в долгу,” - сказала она радостно, — “Снова. Когда все это кончится тебе придется купить мне Unigate (?).”

“Может и куплю”, — согласился Клык. “Итак,” - продолжил он, вешая автомат на плечо, — “хватит кривляться и давайте займемся делами. Ты ведьма, верно?”

“Ничего плохого в этом,” — проворчала карга. “Раньше неплохо прокормиться можно было в здешних краях, пока…”

Клык пристально посмотрел на нее: “Пока что?”

Ведьма на минуту задумалась, а потом пожала своими тощими, как вешалка, плечами. “Понятия не имею,” - сказала она, — “поживешь с мое, станешь забывчивой.”

Клык нахмурился; что то проклевывалось из яичной скорлупы его головы, но он не мог разобрать что именно. Он не стал мучиться. “Короче,” - сказал он, — “ты - ведьма. Ты умеешь превращать людей во всякое такое?”

Снова движение костлявых плечей. “Конечно,” - ответила ведьма, — “я то уж подумала, что ты чего сложного попросишь.”

“Злых серых волков?”

“Просто как в туалет сходить,” - ответила старушка. “Готов?”

“Как только так сразу.”

Ведьма кивнула. “Готово,” - сказала она, — “Видишь. Говорю, ничего сложного.”

Клык оглядел свои ноги, руки, а затем и живот. “Жду не дождусь,” - сказал он, — “когда же ты превратишь меня в …”

“Вуф!”

Он завертелся как волчок. Рядом, сверкая на него злобными красными глазищами, сидел самый большой, злобный и страшный волчище, которого он когда-либо видел. В то же время он осознал, что фея уже не сидела у него на запястье.

“А,” - сказала карга, — “Ты хотел, чтобы я тебя превратила в …”

“Значит так,” — зарычал Клык, оторвавшись от волка. “Ты превратишь ее сейчас же обратно в фею, а меня обратно в волка, а я за это отложу твои уроки полета. Договорились?”

“Ладно,” - проворчала ведьма. - “Фею первой, это проще. Ты,” - прорычала она, вытянув длинный отвратительный ноготь, — “кончай быть волком. Видишь?” — добавила она в то время как волк внезапно засосался обратно в крохотную оболочку феи подобно пяти кубометрам серой массы выпихнутой в разбитое окно самолета. “Просто. С тобой, конечно, несколько сложнее, но… Минуточку,” - старушка поглядела на него в упор. “Я тебя знаю,”-сказала она, — “Ты ведь это он, не так ли? Тот самый страшный серый волк, я эти противные глазенки узнаю где угодно. Что это ты расхаживаешь разодетый в Прекрасного Принца?”

Клык вздохнул: “Поверь, хотелось бы мне самому знать. Но какая разница…?”

Ведьма на шаг отступила. “Скорее я с тобой в аду встречусь,” — прошипела она, протягиваясь к своей черной остроконечной шляпе и вытаскивая десяти-сантиметровую шпильку. “Я не имею дела с Волчьей Стаей.” Она сорвала шляпу и из под нее полилась невозможно длинная коса, все цвета спелой пшеницы (только над корнями надо было бы поработать). “Пока, мент,” — прошипела она, быстро обмотала конец косы вокруг стоящей в сторонке горгульи и изящно закрепила узел. “Может я и злая волшебница, но не настолько.”

Прежде чем Клык успел что-либо сделать, она вскочила на перила, держа косу в обеих руках. Он постарался схватить ее, но промахнулся; вместо этого он поймал косу и начал тянуть ее, чтобы достать ведьму наверх. Слишком поздно; веревка тонкого плетения выскользнула у него из рук, мучительно обжигая ладони, и как только он ухватил ее покрепче и был готов к новой попытке, Он услышал снизу металлический звук ножниц. Когда он потянул за веревку, она выскочила на него, как мигрирующий лосось, а на другом конце остался лишь кусок черного вельвета и немного перхоти.

Глава 6.

В наиболее мрачные моменты своей жизни Сестрица иногда пыталась представить себе какого это умереть, и ей удалось изобрести весьма отвратительные сценарии; но никакие ее выдумки не были так удручающи, как реальность, которая заключалась в том, что смерть была, как жизнь, только еще хуже. Ее это открытие не обрадовало. Мало того, что это было ужасающим кошмаром, это было еще и отвратительным месивом. Если в этой экономике и существовала какая-то реабилитация для инвалидов или ненормальных, то уж на то, чтобы разобраться со смертью никого не хватило.

“Уй,” - сказала она поэтому; а так же “Фу!” Затем она снова открыла глаза.

Открывшаяся ее глазам картина была более менее идентична той, что она увидела в свои последние, как она предполагала, моменты на Земле; беспорядочный усеянный обломками кратер на месте взлетевшего в воздух домика трех медведей, у котором находилась сама Сестрица и Злая Царица. Никакого показа прошедшей жизни перед ее глазами, никакого длинного темного туннеля со светом в конце, — ну просто никаких спецэффектов; и вот она снова здесь, единственная заметная разница заключалась в точке зрения (она смотрела на все это сверху, хотя, видимо, с небольшой высоты) и в чувстве головокружения, которое, она искренне надеялась, скоро пройдет.

“Вот ты где,” - раздался голос снизу.

“Я ненавижу это,” - ответила Сестрица, не глядя вниз, — “Я хочу, чтобы меня перевели. Либо пошлите меня куда-нибудь поприятней, либо отпустите меня обратно. И,” - добавила она, припоминая тактику, которая всегда помогала ее матери, — “я требую сейчас же поговорить с менеджером.”

“Чего ты несешь?”

Тогда она поняла, что голос ей знаком. “Они и до тебя добрались,” - сказала она мрачно, — “Не обижайся, но я очень надеюсь, что это не означает, что мы теперь застрянем здесь на все времена вместе. То есть, я уверена, что ты думаешь также и что если мы обе напишем официальную жалобу здешнему начальству…”

“Да замолчи ты,” — вздохнула Злая Царица, — “ты начинаешь действовать мне на нервы. И слезь с этого идиотского дерева. У меня болит шея уже от того, что мне приходится смотреть на тебя.”

Сестрица осторожно проиграла в голове еще раз последние несколько предложений и наконец пришла к заключению, что самое важное в них слово, возможно, самое важное слово услышанное до сих пор в ее жизни, было “дерево”. Затем она поглядела вверх.

“Я ведь не мертва, не так ли?” - сказала она.

“Нет, если только они не изменили критерии с тех пор, как я последний раз читала их рекламный проспект,” - ответила Злая Царица. “Пока ты там, посмотри, не попадется ли тебе ярко красная левая туфля с маленькой медной пряжкой и пятисантиметровым каблуком. Она должна валяться где-то здесь, если, конечно, она не испарилась во время взрыва.”

Как только новости просочились сквозь слой шока и замешательства, похоже, обмотавшего ее мозг, Сестрица взвизгнула от радости. “Мы пережили взрыв,” - сказала она, — “Разве это не удивительно? Я была совершенно уверена, что умерла.”

“Опять ошиблась, значит,” - сказала Царица, удрученно снимая оставшуюся туфлю, — “Когда ты наконец-то действительно умрешь, не забудь завешать свою коллекцию чудовищно идиотских ошибок нации. Будет жаль если ее поделят и распродадут по частям.”