Алмазы Эсмальди - Чейз Джеймс Хедли. Страница 2

Эйб был кругленький, толстый коротышка. Волосы росли у него из ушей, из носа и из-за воротника рубашки. Черными волосами заросли и его маленькие, толстые пальцы, так что, когда он водил рукой, казалось, будто на вас ползет тарантул.

В тот жаркий, солнечный майский день, как раз два года назад, продолжал Эл Барни, Эйб сидел за своим обшарпанным столом, зажав в мелких зубах потухшую сигарету, и с настороженным, непроницаемым лицом смотрел на полковника Генри Шелли. Всякий, хорошо знавший Эйба, понял бы, что его выражение говорило: «Ври, а мы послушаем».

Полковник Генри Шелли походил на старого утонченного аристократа из Кентукки, владельца обширных земель и множества скаковых лошадей, привыкшего проводить дни на скачках или сидеть на веранде в своей колониальной усадьбе, наблюдая, как трудятся его верные негры. Он был высок и худ, с массой белых волос, отпущенных чуть длиннее, чем принято, с растрепанными седыми усами, пергаментно-желтой кожей, глубоко посаженными, умными серыми глазами и длинным орлиным носом. На нем был легкий кремовый костюм, галстук-шнурок и рубашка с гофрированной грудью. Из-под узких брюк выглядывали мягкие мексиканские сапожки. Глядя на него, Эйб не мог сдержать восхищенной усмешки. Вот работа высокого класса, говорил он себе. Не найдешь ни одного изъяна. Если судить по виду, перед ним сидел человек, обладающий значительным весом в обществе и культурой, пожилой утонченный светский джентльмен, принять которого у себя дома любой счел бы за честь.

Полковник Генри Шелли – это имя, разумеется, ему не принадлежало – был одним из самых ловких и продувных аферистов среди людей этой профессии. Пятнадцать лет из своих шестидесяти восьми он провел за решеткой. Он заработал уйму денег и все их спустил. Перечень обманутых им людей выглядел бы как голубая книга светского общества. Шелли был артистом своего дела, но совсем не умел заботиться о будущем. Деньги текли, как вода, сквозь его старые аристократические пальцы.

– Я подобрал тебе как раз такого парня, какого ты искал, Генри, – говорил Эйб. – Пришлось-таки попотеть. И времени ушло на это порядочно. Если он тебе не подойдет, дело наше плохо. Никого лучше у меня на примете нет.

Генри Шелли стряхнул пепел с сигареты в пепельницу.

– Ты знаешь, что нам требуется, Эйб. По-моему, если ты считаешь, что он годится, значит, так оно и есть. Расскажи о нем.

Эйб вздохнул.

– Если бы ты знал, каких хлопот стоило мне его отыскать, – сказал он. – Сколько времени потрачено на всякую никчемную шушеру… сколько телефонных звонков…

– Представляю. Расскажи мне о нем.

– Его зовут Джонни Робинс. Смазливый. Двадцать шесть лет. В пятнадцать он поступил в «Рэйсон сейф Корпорейшн». Проработал там пять лет. Знает буквально все о сейфах, замках и цифровых комбинациях. – Эйб ткнул пальцем в большой сейф, вделанный в стену позади него. – Я думал, этот вполне надежен, а он открыл его в пять минут. Я засекал время. – Эйб осклабился. – Я ничего в нем не держу, а то теперь не спал бы так крепко. Он ушел от Рэйсона и стал гонщиком… помешан на скорости. Тебе лучше с самого начала знать, что с Джонни бывает трудно ладить. Очень вспыльчивый. Устроил потасовку на гоночном треке, и его выставили. – Эйб пожал толстыми плечами. – Он сломал кому-то челюсть… с любым может случиться, но тот тип был там важной шишкой, вот Джонни и выперли. Потом он устроился в гараж, но жена босса положила на него глаз, так что и там он долго не задержался. Босс накрыл их, и Джонни расквасил ему нос. – Эйб хохотнул. – У Джонни рука тяжелая, слов нет. В общем, босс позвал копов, и Джонни крепко приложил одному, а уж второй приложил ему. Он просидел три месяца в захолустной тюрьме. Говорит, он мог бы уйти оттуда в любой момент, до того простые были замки, да компания ему понравилась. И с тюремщиком они ладили, не хотелось огорчать, так и остался. А теперь рвется в дело. Молодой, зубастый, смазливый и с замками управляется – мое почтение. Как тебе такой мальчик?

Шелли кивнул.

– По-моему, в самый раз, Эйб. Ты что-нибудь говорил ему о деле?

– Сказал только, что речь идет о больших деньгах, – ответил Эйб, постукивая толстыми волосатыми пальцами по краю стола. – Его интересуют большие деньги.

– Кого они не интересуют? – Шелли погасил сигарету. – Ладно, надо бы мне с ним потолковать.

– Он ждет тебя в отеле «Приморский».

– Он записался там как Робинс?

– Правильно. – Эйб посмотрел в потолок и спросил: – Как Марта?

– Хорошо, да не совсем.

Шелли достал шелковый белый платок и промокнул виски. Жест восхитил Эйба, в нем чувствовался класс.

– И чего же ей не хватает?

– Она не довольна долей, Эйб.

Толстое лицо Эйба сразу застыло.

– Она всегда недовольна, сколько ни дай. Я виноват? И вообще, она слишком много ест.

– Не уклоняйся от темы, Эйб. – Шелли закинул одну длинную ногу на другую. – Она считает надувательством с твоей стороны предлагать нам четверть. Я склонен согласиться с нею. Видишь ли, Эйб, это будет наше последнее дело. Мелочь нас не устроит. Самый лучший товар – самый большой куш. – Помолчав, он добавил: – Она хочет треть.

– Треть? – Эйбу удалось принять возмущенный и вместе с тем изумленный вид. – Она спятила? Я же не выручу за товар и половины! Да что я ей – Армия спасения?

Шелли разглядывал свои отлично наманикюренные ногти. Потом он поднял на Эйба умные, вдруг посуровевшие глаза.

– Эйб, если выйдет осечка и нас сцапают копы, мы не станем тебя впутывать. Ты нас знаешь. Мы пойдем за решетку, а ты будешь и дальше загребать денежки. Если ты не сделаешь какую-нибудь глупость – а ты на это не способен, – бояться тебе нечего. Марте осточертел этот рэкет. И мне тоже. Мы хотим получать столько, чтобы можно было завязать. Четвертью мы не обойдемся, но трети бы хватило. Вот такие дела. Что скажешь?

Казалось, Эйб размышляет. Потом, изобразив на лице сожаление, он покачал головой.

– Не могу, Генри. Ты ведь знаешь Марту. Ее одолела жадность. Между нами: если бы я дал треть, то понес бы убыток. Так было бы несправедливо. Раз я сбываю ваш товар, мне полагается разумная прибыль. Ты понимаешь?

– Треть, – мягко сказал Шелли. – Да, я знаю Марту. Она уперлась и меньше чем на треть не согласится.

– Никак нельзя. Слушай, а если мне самому поговорить с Мартой? – Эйб улыбнулся. – Я сумею ей все объяснить.

– Треть, – повторил Шелли. – Берни Баум тоже пока не закрывал лавочку.

Эйб среагировал так, будто в его толстую задницу воткнули иголки.

– Баум? – голос его сорвался на визг. – Ты ведь не говорил с ним, правда?

– Пока нет, – спокойно ответил Шелли, – но Марта пойдет к нему, если ты не дашь ей трети.

– Баум никогда не даст ей треть!

– Может дать, если узнает, что перехватил сделку у тебя. Он же ненавидит тебя, правда, Эйб?

– Слушай, ты, старый жулик! – закричал Эйб, подавшись вперед и свирепо уставясь на Шелли. – Меня не возьмешь на пушку! Баум никогда не даст вам треть… никогда! Я знаю. Со мной твои шутки не пройдут!

– Послушай, Эйб, – беззлобно заговорил Шелли, – давай не будем спорить. Ты знаешь Марту. Ей нужна треть. Она готова обращаться с нашим планом ко всем крупным барыгам – ты ведь не один такой, – пока не получит треть. Начнет она с Берни. Это ведь не мелочь какая-нибудь. Куш составит два миллиона долларов. Даже если на твою долю придется только четверть, ты все равно хорошо заработаешь и притом безо всякого риска. Мы хотим треть, Эйб, и точка. Иначе мы будем договариваться с Берни.

Эйб почувствовал, что дальше торговаться бессмысленно.

– Эта Марта! – проговорил он с отвращением. – Не терплю женщин, которые много едят. Есть в них что-то такое…

– Неважно, сколько Марта ест, – сказал Шелли, уже улыбаясь своей чарующей улыбкой. Он понимал, что выиграл. – Получим мы треть или нет?

Эйб посмотрел на него со злобой.

– Да, вор, получите!

– Не волнуйся, Эйб. Нам всем достанется по хорошему куску. Ах да, еще одно…