Последний хранитель (ЛП) - Колфер Йон. Страница 37
— Хорошо, — кивнул Артемис, спеша к двери. В его голове уже всплыла последовательность кодов для запуска самолета. — Дворецки, ты не мог бы открыть двери сразу же, как я заведу мотор?
Телохранитель кивнул, а потом выбил из-под переднего колеса белый деревянный клинышек. Осталось еще два.
Артемис взобрался в самолет, и тут же понял, что что-то не так.
— Я кое-что чувствую. Духи Джульетты.
Он опустился на колени перед пассажирскими сидениями и открыл металлический люк. Под ним был специальный отсек. И там должна была быть батарея. Вместо нее же было просто пустое прямоугольное пространство.
— Батарея? — осведомилась Элфи.
— Да, — подтвердил Артемис.
— Получается, мы не можем взлететь?
Артемис отбросил крышку люка, не заботясь о громкости стука, который раздался после закрытия.
— Ни взлететь. Ни стрелять.
Дворецки просунул голову в салон.
— Почему вы ни с того ни с сего шумите?
Но ему хватило одного взгляда на лицо Артемиса, чтобы понять суть ситуации.
— Это ловушка, верно? Похоже, что Джульетта следила за нами внимательнее, чем мы думали. — Он выхватил Зиг Зауэр. — Итак, Артемис, ты остаешься здесь. Настало время солдата.
И вдруг на лице Дворецки отразились боль и удивление — магический заряд проник в амбар, обволакивая туловище и голову телохранителя. Заряд опалил каждый волосок на его голове и отбросил гиганта в заднюю часть самолета, где он и остался лежать без единого движения.
— Да, это ловушка, — угрюмо сказала Элфи. — И мы пришли прямиком в нее.
Глава 16. Контрольный выстрел
Мульч Рытвинг не погиб, зато побил новый «пищеварительный» рекорд: оказывается, съесть целую кучу кроликов — это вполне возможно. Теперь он лежал на спине в полуразрушенном туннеле, и его живот был натянут, как кожура переспелого персика.
— А-а-а-а-а, — простонал он, как только очередной выброс газов отнес его фута на три от прошлого места. — Вот так уже лучше…
Вообще, утолить голод Мульча было очень сложно, но после этой порции кроликов он сомневался, что в ближайшую неделю сможет спокойно смотреть на них.
«Хотя если только на хорошего зайца. С пастернаком».
Эти кролики все еще переваривались, проталкиваясь через пищевод с таким рвением, как будто бы дождаться не могли момента растворения в желудочном соке. Почему бы всем кроликам не быть такими безрассудными? Охотиться было бы куда легче…
«А ведь это не из-за кроликов меня так мутит», — понял Мульч. «Это все души Берсеркеров».
Вышеупомянутым душам было не очень комфортно в животе Мульча. Во-первых, его руки были покрыты защитными рунами, так как гномы страшно боялись перспективы стать одержимыми. А во-вторых, гномьи слизистые отталкивали духов с незапамятных времен. Так что как только кролики погибли, души воителей отлетели в следующую жизнь с необычайной скоростью. Это был вовсе не плавный полет к райскому свету. Эктоплазма вспыхивала и взрывалась прямо в кишечнике Мульча, вызывая изжогу. Живот будто бы горел изнутри.
После, наверное, десяти минут жалоб и испускания газов, Мульч почувствовал, что готов двигаться дальше. Он размял руки и ноги, и удовлетворенно отметив, что желудок не делает при этом сальто, со всех четырех пустился прочь.
«Немедленно убираться отсюда», — думал он. «Далеко-далеко от поверхности, пока Опал не освободила силу Дану. Если все обстоит так серьезно…».
Мульч знал: если где-то поблизости случится что-то ужасное, обвинят в этом непременно его.
Эй, смотрите, это же Мульч Рытвинг! Давайте арестуем его и вышвырнем чип доступа куда подальше. Все, Ваша Честь, дело закрыто.
Ну, хорошо, может быть, все будет немного не так, но смысл заключался в том, что если надо было на кого-то устремить обвиняющий перст, то все персты, как по команде, устремляются именно в его направлении. И, как сказал его адвокат, «три или четыре процента времени мой клиент не был на сто процентов причислен к определенному преступлению, в котором он обвиняется. Конечно, нельзя не сказать, что существует весьма значительное количество инцидентов, участие в которых мистера Рытвинга, наоборот, незначительное. Даже если он физически был вовлечен в преступление в несколько отличное от указанного в ордере ЛеППРКОНа время».
Только это высказывание разнесло в пух и прах три аналитических монолога и заткнуло многих знатоков за пояс.
Мульч ухмыльнулся в темноте, и его светящиеся челюсти озарили весь туннель.
Адвокаты. Адвокат нужен каждому.
— Что ж, — многозначительно сказал Мульч червякам, копавшимся в глине туннеля, — пора идти.
Прощайте, мои старые друзья. Мы сделали все, что могли, и все такое, но вам не победить их всех. Трусость — ключ к выживанию, Элфи. Ты никогда этого не понимала.
Мульч громко и тяжело вздохнул, со звучной отрыжкой в конце, так как он понимал — все это смешно.
«Я не могу просто сбежать».
Потому что на кону было нечто большее, чем его собственная жизнь. На кону была жизнь в принципе. Множество жизней, которые могли резко оборваться из-за психованной пикси.
«Я не делаю никаких героических обещаний», — сказал он себе. «Я лишь одним глазком взгляну на Врата Берсеркеров, чтобы понять, насколько глубоко мы погрязли в отходах. Может, Артемис уже всех спас, и я могу отправляться назад в свои туннели? И прихватить с собой парочку бесценных шедевров — совершенно случайно? Разве я этого не заслуживаю?».
Пузо Мульча задевало стенки туннеля во время движения, и из него до сих пор время от времени раздавались странные, почти животные, звуки.
«У меня достаточно энергии еще на двадцать футов. И ни дюйма больше, или стенки моего желудка превратятся в месиво».
Но, как оказалось, усилий на двадцать футов и не требовалось. Когда он взглянул вверх, то увидел пару горящих глаз, с любопытством уставившихся на него. Косые бивни, выглядывающие в темноте, и лохматая, устрашающая голова, возвышающаяся над всей этой картиной.
— Груфффф, — промолвил тролль, на что Мульч мог только засмеяться.
— Да? — усмехнулся гном. — Денек становится все интереснее.
— Груффф, — опять прогудел тролль, и наклонился вперед. С бивней капал ядовитая слюна.
Мульча парализовал страх, потом — паника, а потом его вдруг взяла злость.
— Это мой дом, тролль! — заорал он, рванувшись вперед. — Я здесь живу! Ты думаешь, ты сможешь побить гнома? В туннеле?!
Груфф действительно так считал, и ускорил походку, хотя стены туннеля ее изрядно стесняли.
«Он, конечно, будет побольше кролика», — подумал Мульч, а потом эти двое слились в одно пятно, из которого иногда можно было различить бивни, мясо и жир. Все это сопровождалось именно тем звуком, которого можно ожидать от столкновения машины-убийцы с грузным, наполненным газами гномом.
В это время в амбаре Артемис и Элфи пребывали в довольно-таки отчаянной ситуации. У них осталось только два заряда в оружии, которое Элфи едва могла поднять, и из которого Артемис едва мог выстрелить в дверь сарая, хотя та была вполне близко.
Они теснились в хвосте солнечного самолета Артемиса, ожидая только момента, когда Берсеркеры начнут атаку. Бессознательный Дворецки лежал на задних сиденьях, и из его ушей — в буквальном смысле — валил дым; и вряд ли этот симптом мог быть хоть в чем-то хорошим.
Элфи осторожно сжала голову Дворецки и мягко нажала большими пальцами на его глаза, и отдала последнюю искорку своей магии телохранителю.
— Он в порядке, — тяжело дыша, сообщила она. — Но этот заряд на некоторое время остановил его сердце. Если бы не кевлар в его груди…
Элфи не закончила фразу, но Артемис понял, что его телохранитель в сотый раз оказался на волоске от смерти. А ведь сотня — это предел количества жизней для одного человека, определенный Вселенной.
— Его сердце уже никогда не будет прежним, Артемис. Все, больше никаких махинаций. Он будет в отключке еще несколько часов, — сказала Элфи, осторожно выглядывая в иллюминатор. — И Берсеркеры вот-вот начнут движение. Какой план, Арти?