Самозванец по особому поручению - Демченко Антон. Страница 49

Правильность такого подхода была доказана спустя несколько минут, когда нам навстречу буквально высыпало четверо расхристанных, полуодетых дядечек, вооруженных чем попало. Лишь у одного из них в руках оказался барабанник, остальные же могли похвастаться лишь своеобразным холодняком. Лопата, топор, багор… Пожарный щит они, что ли, разграбили?

Выстрел барабанника утонул в поспешно выставленном мною щите, а мощный удар воздушной стены прямо в центр композиции заставил неприятеля впечататься в переборку, одновременно превратив четырех человек в стонущую кучу-малу. И вот здесь я еле успел удержать рванувшегося к поверженному противнику Лейфа. Подсечка, и новик с грохотом летит на пол, а над его головой свистит очередной свинцовый «привет». Упорный дядечка, даже получив сногсшибательный, в прямом смысле этого слова, удар «спресованного» воздуха, умудрился не выпустить из руки барабанник. Еще три выстрела пришлись во вновь построенный мною щит, а шестой раз нажать на спусковой крючок он не успел. Выскочивший откуда-то из-за угла Второй мгновенно оказался рядом со все еще стонущими на полу хозяевами корабля и ловко приголубил стрелка ударом ноги по руке. Барабанник с лязгом улетел в сторону, а его владелец взвыл белугой. Ну да, таким ударом можно и кость раздробить, что, кажется, мы сейчас и наблюдали.

– Там чисто. Пятый бдит. Матросики в машинном с вахтой сцепились, но уже все уладили. Потерь нет, раненых двое… здешний Дед Грубора какой-то свайкой по уху приласкал, да одного из матросов о паровой котел приложил, теперь у того ожог на полморды.

– Ясно. Остальные члены команды?

– Свободные от вахты – заперты в кубрике. Остальных повязали… Да, забыл сказать. Когда каюты наверху шерстили, мы с Пятым в капитанской берлоге какого-то странного типа повязали. Нездешнего.

– Понял. Посмотрим. – Я вздохнул и, оглядев свое бравое воинство, кивнул. – Ну что, контрольный забег по кораблю и идем отмываться, орлы?

– Так точно! – Эка они дружно-то рявкнули.

В общей сложности на захват судна нам потребовалось немногим больше получаса. Так что впереди было еще уйма времени. Но сначала…

– Грубор! – Помощника Белова я отыскал в кают-компании, где означенный верзила как раз пытался привести в порядок изрядно покрасневшее, кровоточащее ухо.

– Эхм, Виталий Родионович, чем могу? – С того момента, как он и его люди узрели итог нашей деятельности и смогли убедиться, что среди нас нет ни одного не то что раненого, но даже помятого, ушкуйники явно изменили свое мнение о «сухопутных вояках», полезших на абордаж. Приятно-о!

Так что теперь Грубор даже пытался проявить вежливость в разговоре… ну, по крайней мере, перестал цедить слова сквозь зубы и смотреть на нашу группу, как на щеглов неразумных. Впрочем, мне было на это плевать, а охранителям и подавно. Разве что Лейф был обрадован. Ну как же, за своего посчитали… Я не стал разочаровывать своего новика и объяснять ему, что до «своего» в среде подобных Грубору людей ему еще расти и расти, а пока он может рассчитывать разве что, на определение: «небезнадежен»… Хотя, может быть, я и придираюсь к парню. Но… имею право.

– Так это, Виталий Родионович, вы что хотели-то? – вывел меня из задумчивости Грубор.

– Обыск мы закончили, пора сигналить на «Варяг», пусть подходят.

– Сейчас пошлю Лешко. – Согласно кивнул ушкуйник, и, следуя его короткому жесту, один из матросов вмиг умчался на палубу.

– Нашли что-нибудь интересное? – поинтересовался Грубор, и остальные присутствовавшие здесь же матросы, жадно вытянули шеи.

– Немного. – Кивнул я. – Контрабандист, как мы и думали. Вот только груз у него уж очень… специфический.

– Какой? – не выдержал кто-то из ушкуйников.

– Странный, – тут же поправился я. – Тяжелые инженерные машины, вроде горных… и не только.

– Тю-ю. – Раздался разочарованный голос кого-то из матросов. И его можно понять. Такой товар в том же Бреге не скинешь. Уж больно нестандартный улов. Ну да ничего. Премия за контрабандиста тоже штука неплохая… а кроме того, меня больше, чем материальные ценности, заинтересовала добыча иного рода. Наниматель этого судна, которого охранители повязали в капитанской каюте. Вот это да, кадр интересный.

– «Варяг» подойдет минут через пять, – доложил вернувшийся с палубы матрос и я, кивнув, направился к выходу. Уж очень мне не терпелось допросить человека, не пожалевшего сил и времени на слежку за «Варягом». Первый проводил меня до капитанской каюты, у которой он предусмотрительно выставил пост. По человеку снаружи и внутри.

Капитан, дородный дядька со шкиперской бородкой, белобрысый и жутко недовольный, сидел на привинченной к полу табуретке с закованными в наручники руками, а под левым глазом у него наливался сочный такой бланш.

– Буянил, – коротко ответил на мой немой вопрос Пятый.

– А, понятно. – Я хмыкнул и, повернувшись к капитану, покачал головой. – Что ж вы так, любезный? Видели же, что люди у нас резкие, зачем неприятности себе наживали?

– Я не понимайт ваши слова и требовать объяснить мне причины пиратского нападения на честный торговец, – процедил капитан.

– Ну, вы уж для начала определитесь, господин контрабандист. Либо вы не понимаете мою речь, либо требуете объяснений. – Я улыбнулся.

– Я не есть контрабандист! – Вскинулся капитан, но я остановил его.

– Капитан, не ершитесь. Ругаться и доказывать, что вы не верблюд, будете властям Борнхольма. Меня же куда больше интересует ваш хозяин. – Я шагнул в сторону и, открыв дверь в соседнюю каюту, не сдержал удивления, увидав пресловутого нанимателя. – Роман Георгиевич! Право, какая неожиданная встреча!

Глава 2

Как русичи к свеям ходили

Я не стал терять время и откладывать допрос возмущающегося «колобка» на потом. Да и не факт, что после сдачи контрабандиста властям на Борнхольме кто-то позволит мне побеседовать с этим шустрым дядечкой. А потому, когда в машинном подняли пар, мы с Романом Георгиевичем уже начали наш разговор. Точнее, я говорил, а мой собеседник упорно отмалчивался.

– Ну что же вы так, Роман Георгиевич! – Я покачал головой. – Неужто и впрямь не желаете поведать, за каким лядом отправились за нами следом?

– Я требую, чтобы вы покинули мой корабль, – с великой неохотой разомкнул губы мой визави и вновь умолк.

– Простите великодушно, но… увы, это не в моих силах. – Вздохнув, я кивнул на дверь. – Видите ли, ваш капитан оказался контрабандистом и, в соответствии с морским уставом, я, как лицо, находящееся на государевой службе, обязан приложить все силы, дабы нарушитель был препровожден в ближайший порт Свеаланда, Венда или Руси и помещен под арест. Желательно вместе с хозяином и экипажем… Так что вы говорили по поводу вашего корабля?

– Мра-азь. Ну какая же ты мразь. – Скривился «колобок». – И откуда только вылез, р-родственничек?

Не понял… Вот честно, не понял!

– Какой интересный поворот… – протянул я, старательно пытаясь удержать спокойную мину. – Вот не помню я, чтоб среди моей родни попадались подобные… экземпляры.

– Не прикидывайтесь идиотом, господин Старицкий! – «Колобок» дернул подбородком и, напоровшись на мой взгляд, вдруг заговорил быстро и сбивчиво. – Прижились под крылышком Гостомысловых и думаете, что служение роду, уничтожившему труды наших предков, поможет вернуть вам Зееланд? Смешно! Хольмград никогда не пойдет на это…

Ну да, каюсь, я немного помог моему собеседнику разговориться. Совсем чуть-чуть. Но одного маленького эмоционального пинка оказалось достаточно, чтобы и без того расшатанная нервная система «колобка» сорвала тормоза, и моего визави понесло по волнам истерики. Правда, больше никакой вменяемой информации выдавить из Романа Георгиевича так и не удалось, если не считать того, что «колобок» на полном серьезе принимает меня за потомка единственного выжившего сына князя Старицкого, убитого вместе со всей родней во время известной распри. Были, дескать, подозрения, что один из отпрысков взбунтовавшегося против Хольмграда князя предал родню и, переметнувшись на сторону противника, тем самым заслужил себе жизнь… На мой же законный вопрос, чьим потомком в этом случае числит себя сам Роман Георгиевич, если по его же словам остальные Старицкие были вырезаны под корень, «колобок» только зыркнул недобро и замолчал. На этот раз окончательно… Наверное, завод кончился… в смысле истерика.