Три коротких слова - Родс-Кортер Эшли. Страница 15

Мама поцеловала меня в шею, а я обняла ее так, как не обнимала никого на свете. В очередной раз она пообещала, что скоро вернется. Я держала ее за руку и ни за что не хотела отпускать. Мама разжала мои пальцы и сделала шаг назад.

– Я тебя люблю, солнышко, – сказала она, глядя, как миссис Шпиц тащит меня за собой.

На следующий день миссис Шпиц насильно накормила своим острым соусом Челси, дочь Мелиссы, за то, что та грязно ругалась. Челси вырвалась и с криком «Я все расскажу!» убежала.

Через два дня, как раз когда занятия в летней школе закончились и все дети были в сборе, приехали двое мужчин. Один – в форме полицейского, другой – в гражданском. Сперва они захотели поговорить с Челси. Я ждала во дворе. Она вышла на веранду и с вызывающим видом произнесла:

– Я рассказала, как бабка тебя поколотила и как она насильно пичкала меня своим соусом. – Челси улыбнулась во весь рот. – А еще как она нас запугивает, чтобы мы молчали в тряпочку при гостях.

Самодовольство Челси подействовало на меня успокаивающе, пока не пришла моя очередь зайти внутрь. Меня усадили за кухонный стол.

– Все, что ты скажешь, останется между нами, – мягко произнес мистер Бака. – Мы приехали, чтобы защитить тебя и остальных детей.

Я не посмела взглянуть в сторону Мелиссы и миссис Шпиц, сидевших на диване в гостиной, но знала, что им все слышно.

– Ты знаешь разницу между правдой и неправдой? – продолжал полицейский. Я кивнула. – Расскажи, что произошло.

Когда я закончила отвечать на его вопросы, он спросил:

– У тебя что-нибудь болит?

Я показала на прикушенную щеку.

– Можешь идти.

Миссис Шпиц жестом подозвала меня к себе, принесла лимонад и с озабоченным видом покачала головой.

– Что же ты мне раньше не сказала, что поранилась?

Мистер Бака уже говорил с Хизер. Она рассказала, как ее ставили в угол, заставляли сидеть под столом и бегать вокруг двора. Миссис Шпиц не била ее, признала Хизер, но заставляла пить острый соус. А Гордон, брат Хизер, выдал, что живет у Шпицев уже полтора года, и ему здесь все нравится, не то что в других приемных семьях.

– Тебя часто наказывали? – спросил мистер Бака.

Гордон отрицательно замотал головой.

– Что, ни разу?

Гордон нехотя признал, что ему приходилось бегать вокруг дома и сидеть на корточках под столом в наказание за проступки. В ходе дальнейших расспросов он все-таки открыл, что его, как и других детей, тоже заставляли глотать острый соус.

– А за что тебя так наказывали?

– За то, что ругался.

Стоя рядом с миссис Шпиц, я услышала, как она скрежещет зубами.

Когда пришел черед Тоби, его губы сложились в неестественно широкую улыбку.

– Мне все нравится! – отчеканил он так громко, что его, наверное, услышали бы и на улице.

– Тебя наказывают, если ты не слушаешься? – спросил мистер Бака.

Улыбка держалась на лице Тоби, как приклеенная.

– Ну, иногда ставят в угол.

– А еще? – подсказал мистер Бака.

– Бегаю вокруг дома, как все. Или сижу под столом.

– Долго?

– Минут пять? Десять? – с вопросительной интонацией ответил Тоби.

– Тебя хоть раз били?

Тоби помотал головой.

– Заставляли пить острый соус?

– Одну только ложечку. Если я ругался.

– Кто заставлял?

– Миссис Шпиц, – пробормотал Тоби.

– Когда ты пил острый соус в последний раз?

– Позавчера.

– Что за соус?

Тоби указал на бутылку с изображением пылающих красных перцев, стоявшую тут же на столе.

Митчелл заявил, что у Шпицев ему нравится больше, чем в других приемных семьях, но все-таки подтвердил, что бегал вокруг дома и отсидел свое под столом. Утверждал, что Шпицы его не били и никогда не заставляли глотать острый соус, только черный перец.

Дарла чуть слышно прошептала, что дважды бегала вокруг дома, а сидеть под столом ей не пришлось.

– А соус? – Она покачала головой. – А других детей заставляли его пить?

– Я… я не знаю, – запинаясь, проговорила Дарла.

Люк с криком отвечал «Неа!» на каждый заданный ему вопрос, не переставая вертеть головой туда-сюда.

– Тебя заставляли пить острый соус? Есть черный перец?

– Неа. Я сам!

И он обернулся ко мне, ища одобрения.

Мистер Бака спросил, умеет ли Клэр разговаривать.

– А как же, – ответила миссис Шпиц. – Она у нас умница.

Полицейский спросил у малышки, нравится ли ей здесь, и она ответила:

– Нлавица.

Заслышав ее трогательный лепет, я разрыдалась.

– В чем дело? – спросил мистер Бака.

Миссис Шпиц толкнула меня локтем. Я подняла голову. От ее ледяного взгляда я покрылась гусиной кожей.

– Эшли хочет вам что-то сообщить. – Вначале я не поняла, к чему это, но миссис Шпиц подсказала мне: – Ты хотела сказать, что немного присочинила, да?

– Ну да, – неуверенно проговорила я, прикидывая, не лучше ли будет рассказать всю правду. Если меня не увезут этим же вечером, мне попадет даже крепче, чем раньше.

– Не бойся, – ободрил меня полицейский, – расскажи, что было на самом деле.

– Все было не так, как я рассказывала, – запинаясь, пробормотала я.

– Тебя не били? – переспросил мистер Бака.

Я отрицательно покачала головой. Слезы брызнули во все стороны, но я плакала от ярости, что никто никогда не раскусит уловки миссис Шпиц.

– А что же произошло? – строго спросил он.

– Я п-просто упала, – всхлипнула я. – Оступилась.

– Вечно она со своими выдумками… – процедила миссис Шпиц сквозь зубы. – Столько всего пережить… вы знаете, ведь на ее глазах застрелили деда.

Я пришла в бешенство от ее манипуляции моим прошлым в попытке спасти свою шкуру, но было поздно – ловушка захлопнулась.

Мистер Бака снова осмотрел рану на моей щеке.

– Девочку надо показать врачу, – сказал он миссис Шпиц. – Я могу отвезти ее прямо сейчас, если вы заняты.

– Что вы, я сама, – поторопилась отказаться она.

Как только проверяющие уехали, меня повезли в больницу. Пусть миссис Шпиц удалось обвести меня вокруг пальца в своем доме, думала я, но уж врач точно установит правду.

Когда я отправилась на осмотр, миссис Шпиц потащилась за мной.

– Она упала с лестницы и прокусила щеку. Хоть бы заражения не было! – кудахтала она, прикидываясь заботливой матерью.

Врача ты не проведешь, подумала я. Не такой он дурак, чтобы повестись на твою удочку.

Доктор помахал перед глазами фонариком, осмотрел мои уши, затем рот.

– Ой, как плохо ты чистишь зубы, барышня! Так и до инфекции недалеко!

Я была потрясена. Как, он даже ничего не заподозрил? В выписке значилось: «Упала, прокусила правую щеку». Затем он рассказал миссис Шпиц, как готовить соляной раствор для промывания. И все!

Тем вечером миссис Шпиц подала на ужин мерзкий суп из брокколи, сваренный из полусгнивших овощей, которые ей доставляли вместе с другими второсортными продуктами из супермаркета. Я попросила разрешения не ужинать из-за больной щеки.

– Рот все равно надо прополоскать, – напомнила миссис Шпиц и дала полный стакан горячей воды с солью. – Челси, отведи-ка ее в ванную, пусть полощет как следует.

Стоило мне отпить глоточек из стакана, как во рту запылало еще хуже, чем после ложки острого соуса.

– Ой-ой-ой! – закричала я и выплюнула воду, забрызгав зеркало над раковиной.

– Эшли тут все заляпала! – тут же закричала Челси. Я вылила половину воды из стакана в раковину. – Она все вылила в раковину!

Миссис Шпиц влетела в ванную, оттолкнув Челси. Одной рукой она схватила стакан, другой оттянула мне голову назад и со словами «доктор прописал» опрокинула содержимое стакана мне в рот. Я поперхнулась и закашлялась, а она, поболтав стакан, насильно влила в меня остаток соленой воды. Поперхнувшись, я сплюнула и случайно попала миссис Шпиц на ногу. Она побагровела и вцепилась своими когтями мне в плечо, в нескольких местах оцарапав его кольцами. Вытолкав меня в кухню, миссис Шпиц потянулась за острым соусом, сдавила мне щеки, больно прижимая укушенное место, и обжигающая смесь брызнула мне в рот.