Ничего себе пошутила - Казакова Татьяна Алексеевна. Страница 8

– Я не поняла, мамуль, за кого замуж? —

– За мексиканца. —

– Господи, где она его выкопала? —

– Кто? —

– Ну, эта, Раймонда. —

– Боже мой, ты все перепутала, это я выхожу замуж! —

– Тогда другое дело. А она, значит, не выходит? —

– Кто? —

– Раймонда! —

– Раймондо – это он! – Мамуля повысила голос.

– Не надо нервничать, – примирительно сказала я, – известно, что Раймонда – это женское имя. Есть даже такой балет, помнишь, на котором я заснула. -

– Раймонда – это женское имя, а РоймондО – мужское, – терпеливо объясняла мамуля.

– Хорошо-хорошо. А замуж-то кто выходит? – Ласково спросила я.

– Я! Понимаешь, я! – В ее голосе послышались истеричные нотки.

– Вот так номер! Откуда он взялся с таким экзотическим именем? -

– Из Мексики, конечно, – уже спокойно ответила она.

– А где ты с ним познакомилась? —

– На работе, где еще я могу познакомиться с мексиканцем.

– Так он, значит, мексиканец, – наконец дошло до меня. Конечно, где еще она может познакомиться с мексиканцем, только на работе. Мамусик работает гидом-переводчиком и знает три языка: английский, португальский и испанский. Выглядит она прекрасно для своих лет, количество которых тщательно скрывает. Пожалуй, только ее сестра Люся, знает это точно, хотя порой сомневается, так удачно мамулька запудривает всем мозги.

В голове еще не уложилось ее сообщение, а она все говорила и говорила, остановить ее невозможно. Через некоторое время я просто вышла в коридор и позвонила в дверь долгим звонком. Теперь можно культурно сказать

– Ой! Извини, это слесарь пришел, у меня на кухне кран подтекает. Я перезвоню позже. Пока. – Не дождавшись ответа, повесила трубку. «Так, мобильный на всякий случай, возьму с собой и Ларискину сумку надо вернуть. Дискета пока на столе полежит. Да, а где эта чертова улика?» Улика валялась сморщенным комочком около входной двери. «Ее надо положить в пакет, улики всегда кладут в целлофановый пакет, аккуратно взяв пинцетом». Я пошарила глазами, как будто бы действительно ожидала увидеть у себя пинцет. Вообще он где-то был – это я точно знаю, так как время от времени выщипываю им брови, но сейчас искать его не стала, просто запихнула улику в карман и пошла к Лариске, по пути размышляя над этой историей с Раймондо.

В прошлый раз мамусик собралась замуж за Диего, из Испании. Мне он очень понравился, да и не только мне, всем нашим родственникам. Люся сказала, что в Испании хороший климат, ее дочь Нинка объяснила, как я могу применить там свои способности, потом задумалась и сказала, что свои она точно там применит, и стала учить испанский. Она такая целеустремленная, не то, что я. Мы все отлично спланировали, даже отпуска, кому, когда ехать, единственно, смущал возраст жениха. По нашим подсчетам он был моложе матери лет на пятнадцать. Когда они поехали подавать документы, он все-таки узнал, сколько ей лет и заторопился в Испанию. Обратно он уже не вернулся. Так грустно это кончилось. Надеюсь, на этот раз все будет по-другому. Правда, нельзя предсказать реакцию наших родственников на Мексику. Во-первых, это не Европа, ужасно далеко. Потом насчет климата надо обязательно выяснить, потому что многим противопоказана жара. Ладно, подумаю об это позже.

Дверь открыла Наташка

– Улику принесла? – Первым делом спросила она. – Давай ее сюда, – и тут же понеслась на кухню. – Это тебе, – кивнула она на стакан, мы уже час назад выпили. Наташка была необыкновенна деловита.

– А что это? —

– Английская соль, очищает кишечник, только так. —

– Фу, это же гадость ужасная. —

– Ну и не пей, тебе же хуже. Мы будем все чистые изнутри, а у тебя прыщи будут вылезать из-за зашлакованности организма. – Зашлакованность организма как-то не прельщала, поэтому я лихо схватила стакан, залпом выпила и замерла, прислушиваясь к себе. Неужели я это выпила? Противная горько-соленая гадость застряла где-то на подходе к желудку и, похоже, пыталась вернуться обратно. Наташка смотрела на меня жалостно, потом зачерпнула ложкой варенье и запихнула мне в рот. Я сглотнула, и горошины слез посыпались из глаз.

– Ничего, сейчас пройдет, вот увидишь, – успокаивала она меня.

– Господи, для чего мы это делаем, а? – выдавила я, наконец.

– Для красоты, – мрачно изрекла Лариска, схватившись за живот.

– Да, да, да, – зачастила Наташка. – Мы сегодня будем Женщинами. Вот сейчас очистимся, и будем делать маски, увидите, какой получится волшебный результат

Лариска молча отодвинула ее от двери и рванула в туалет. Мы переглянулись и захихикали. Вдруг Наташка как-то скрючилась и тоненько пропищала – Ларис! Ты скоро? – В ответ тишина. – Ларис, хоть ответь, мне тоже туда надо! – Опять тихо. Я засмеялась. Внезапно Наташка стала зеленеть, я испугалась и стала стучать в туалет.

– Лариса, открой, ради бога, ей действительно плохо. —

– Так ей и надо, – раздалось оттуда, но дверь все-таки открыла.

Наташка, сломя голову, бросилась к унитазу. А мы с Лариской сели на кухне покурить и подумать над моим вчерашним приключением. Жуткая резь в животе прервала мои размышления. Туалет был занят. Лариска опять схватилась за живот. Поняв, что своей очереди не дождусь, я, не говоря ни слова, выскочила вон и, как горная козочка, понеслась вверх по лестнице. Около мусоропровода чуть не снесла какую-то бабульку. – Оглашенная! – услышала вслед. Она что-то еще кричала, но я ничего не слышала, думая только об одном. Уф! Еле успела. Зато могу сидеть на своем унитазе, сколько хочу. Через некоторое время в животе все успокоилось, и я позвонила Лариске.

– Ну, как вы там? Все бегаете? —

– Я отправила нашу «волшебницу» к себе домой, пусть сидит на своем толчке. Она уже два раза звонила, сказала «все в порядке», и я разрешила ей вернуться. А ты как? —

– Пока тихо, – я прислушалась к себе.

– Тогда приходи, может, пронесет.

– Опять пронесет? – возмутилась я.

– В том смысле, что обойдется. —

– Знаешь, я, пожалуй, еще немного дома побуду. – Полчаса прошли спокойно, и я вернулась к Лариске.

– А где кудесница наша? —

В ответ Лариска кивнула на туалет.

– Опять?! —

– Слушай, как будто печеной картошкой пахнет? —

– Скорее горелой. —

Лариска подскочила и выключила газ. – Вот зараза, еще и кастрюлю испортила. – Она вывалила на стол три картошки.

– Ничего, Ларис, кастрюля отмоется, а картошка подгорела только с одной стороны, даже вкуснее будет. —

– Не вздумайте ее есть! – закричала Наташка из туалета.

– А что с ней делать? Мы еще не завтракали по твоей милости. —

– Картошка на завтрак – это яд, – авторитетно заявила Наташка, выплывая на кухню. – Я заварила чай из трав, а из картошки сделаю маски. Ложитесь на диван, так и быть, поухаживаю за вами. —

Мы с Лариской завалились рядом на диван, она у стенки, а я с краю. Наташка подвинула журнальный столик, поставила на него все необходимое. Потом залепила нам лица мятой картошкой с молоком и закрыла сверху салфеткой. Сама пристроилась рядом в кресле. Мы лежали молча, каждая, думая о своем. Рядом завозилась Лариска.

– Ты чего? – промычала я сквозь салфетку.

– Кажется, опять очищаться надо. —

– Опять, Ларис, да? – робко встряла Наташка.

– Я тебя удавлю, дай только очиститься, – пообещала Лариска, роняя по всей квартире ошметки от маски, и понеслась в туалет.

– Ну, чего она злится, Я же только, как лучше хотела, чтобы мы сегодня были Женщинами, – жалобно скулила Наташка.

– Знаешь, может, ты и отлично придумала, но день у нас пропал. —

И действительно, мы до вечера носились в туалет, ругались, хохотали, а часов в пять начали плотоядно поглядывать на холодильник.

– Сейчас неплохо бы колбаской отравиться, – размечталась я.

– Может, макарон отварить, – нерешительно начала Лариска.

– Ну, уж нет. Зря мы, что ли мучались? Пейте травяной чай, – пресекла Наташка. – И вообще, на голодный желудок лучше думается. Вот вам улика, шевелите мозгами, – положила улику на стол и присела рядышком. Лариска опять воззрилась на нее, потом взяла в руки и зачем-то понюхала.