Разящий меч - Форстчен Уильям Р.. Страница 19

Эндрю согласился, что значительное увеличение числа медицинских работников необходимо. В войне против мятежников Эмил был единственным врачом на целый полк в пятьсот человек. Пусть даже у него и был помощник, он все равно справлялся с трудом. Теперь он требовал удвоить число хирургов и назначить по меньшей мере троих помощников на каждое подразделение. Для перевозки раненых выделили специальный поезд, невзирая на протесты Джона, который чуть не впал в истерику, узнав, что у него отбирают пятьдесят новеньких вагонов. В Суздале, Новроде, Кеве и Риме устроили полностью оборудованные больницы, имеющие все необходимое для организации полевых госпиталей на три тысячи человек. Однако всего этого, как понимал Эндрю, было для Эмила недостаточно.

— По большей части у моих людей не было практики, оперировать им впервые придется в полевых условиях, когда своей очереди ждут еще пятьдесят раненых. Черт побери, я не могу даже сказать, кто из них сможет работать, а кто бросит скальпель и сбежит в первый же раз, увидев парня с распоротым животом.

Он покачал головой.

— Да поможет Бог тем несчастным, которые окажутся их первыми пациентами!

Эндрю видел, как тревожится старый врач, представляя себе растерянность своих питомцев. Он помнил, что в старой армии на такие мелочи, как невымытые после одной операции руки, просто не обращали внимания. От заражения крови умирали те, кого можно было спасти, если бы врачи задумались об антисептике.

— Мы делаем все, что можем, — утешил его Эндрю, откидываясь на спинку стула и отпивая чай из новой кружки.

Впереди был длинный день. Нужно было до мельчайших деталей продумать все, что необходимо сделать. После этого совещания предстояло встретиться с командирами всех корпусов и дивизионов фронта, а в последующие два дня объехать всю линию обороны Потомака.

Он посмотрел на Ганса. Старый сержант глубоко ушел в свои мысли, глядя в окно, по которому стекали капли дождя. Снаружи взвыл ветер, загудел в трубе, и в комнату вполз запах дыма. В этом запахе было что-то тревожное, и Эндрю внезапно вспомнил о той страшной ночи, когда в Суздале полыхали пожары, а толпы обезумевших людей не знали, доживут ли они до утра.

Он попытался стереть из памяти эту жуткую картину и думать о письме Кэтлин.

«Дражайшие…»

Но мысли не подчинялись ему. Да, пожар был страшный, воздух пропитался запахом дыма и смерти. Повсюду лежали трупы.

«Почему я вспомнил об этом сейчас?» — подумал Эндрю, и дурные предчувствия охватили его.

Глава 2

В темнеющем небе показалась луна — Шадука. Она скользила за облаками, окрашивая их силуэты в красноватый цвет. Казалось, духи предков собрались в небе посмотреть на своих детей. В конце концов, это была Ночь духов.

Он задержал дыхание и снова услышал рокот барабанов, гремевших возле сотен горящих костров. Снова посмотрел в небо, на Шадуку, потом перевел взгляд на бескрайнюю степь. С того холма, на котором он сидел, был виден весь лагерь Клана Золотой крови — правящего клана орды мерков. До самого горизонта, насколько хватало глаз, от костров к вечернему небу поднимался дым. В его очертаниях угадывались какие-то неясные силуэты, напоминающие призраков. Перед ним была лишь часть всей орды — десять кланов из шестнадцати. Они пасли лошадей на полях Карфагена, позволяя животным наесться молодой травы перед новым походом.

Он повернул голову и посмотрел на юго-восток. На побережье Внутреннего моря темнели низкие стены Карфагена. Уже два сезона он стоял здесь лагерем и — он с отвращением передернул плечами — выбирался отсюда только в прошлом году, чтобы сразиться с русским скотом, да еще на встречу трех кар-картов. Он уже давно не был один, не скакал на лошади во весь дух, когда ветер свистит в лицо. Вместо того чтобы почувствовать весеннюю степь, надышаться ее запахом, он должен сидеть взаперти, в этих вонючих домах, вдыхать пот скота, дым и смрад их литейных цехов. Место, где живет скот, подходит только для того, чтобы пережить зиму и собрать жертвоприношения. Если орда долго задерживается на одном месте, это ее развращает.

— Пак ту Баркт Ном, гаск ярг, гаск верг тафф Улма Карзорм. (С места упокоения наших предков приди, царица света, приди, охранительница ночи Улма Карзорм.)

Улыбаясь, Тамука раскачивался вперед и назад. Он смотрел на восток, а старший шаман Сарг распевал приветствие Улме Карзорм — второй луне, появившейся на небе. Слова эхом разносились по холмам, покрытым молодой зеленой травой, подхватывались шаманами других кланов и воинами племен. Сотни голосов разносились по бескрайней степи.

Солнце уже зашло, о нем напоминала лишь узкая красная полоска на горизонте, сливавшаяся вдалеке с волнами Внутреннего моря. Луна бросала отблеск на морскую рябь, и это напомнило ему Баркт Ном, в чьих гладких ледяных стенах отражались звезды и луны Валдении.

Свет луны становился все ярче, пение Сарга подхватили миллионы голосов. Они звучали, как буря в степи, как крик торжества, приветствующий появление кроваво-красного спутника планеты. Но сам он так и не присоединил своего голоса к этому ликующему хору.

— Гаск ярг, гаск верг тафф!

Голоса летели к небу, они рвали ему душу, казались языками пламени, обжигающими своим прикосновением. Улма Карзорм, появившаяся из-за горизонта, казалась только что исторгнутым из чрева мира сгустком, который дрожит в вышине, принимая форму капли крови. Он полностью погрузился в себя, ему казалось, что сейчас он переживает момент рождения мира. Звук тысячи голосов ударил, словно гром, но ему казалось, что он доносится издалека, как отдаленный шепот. Душа Улмы Карзорм заполнила его, как вода наполняет пустой сосуд. Небо превратилось в жидкий огонь, поднимающийся все выше и выше.

Темноту изгнали. Он улыбнулся при мысли об этом. Если уж изгонять темноту, то кровью, омыть мир в океане крови. Перед его мысленным взором волны моря приобрели красный оттенок. Он обонял сладковатый, манящий запах крови и знал, что сейчас с ним говорят предки, пославшие ему это видение. Но чья это была кровь?

Раздался раскат грома, перекрывший крики орды. Он вгляделся в долину перед ним. Гром доносился с вершины одного из холмов, где расположилась артиллерия орды. Так приветствовали мерки появление новых лун в месяц Кагарв, когда снова можно было садиться на коней и двигаться вперед.

Канонада встревожила его. Пение шаманов, первый крик, приветствующий появление Шадуки, потом ликование при восходе Улмы Карзорм — все это были традиции орды. Но сейчас, когда в этот шум вплелись звуки пушечного салюта, он почувствовал беспокойство. Пушки — традиция скота, и ни к чему меркам пользоваться ими. Можно подумать, что их собственных голосов недостаточно, чтобы общаться с духами предков, и для этого нужны вещи, придуманные скотом.

Щитоносец Тамука с отвращением фыркнул и огляделся. Хулагар, щитоносец кар-карта Джубади, смотрел на него, согласно кивая.

— Созерцание нарушено, — вздохнул он. Тамука не ответил.

— Пойдем, а то начнут без нас, — сказал Хулагар и встал Его доспехи скрипнули, когда он поднимался и протягивал руку Тамуке. Оба носителя подняли щиты на правое плечо и остановились, прежде чем спускаться с холма.

— Как бы то ни было, но я всегда воспринимаю это как чудо, — промолвил Хулагар, глядя на две луны в небе, которые освещали степь с бесчисленными огнями и город скота Карфаген.

Костры горели до самого горизонта. Когда-то давно он впервые поднялся на холм, чтобы увидеть свой лагерь с высоты, как его увидели бы духи предков. И его сердце наполнила гордость за силу и мощь мерков.

— Надеюсь, отцы наших отцов смотрят сейчас вниз и радуются, что орда вновь встречает весну, чтобы отправиться по своему великому пути, — прошептал Хулагар.

— Конечно смотрят, — рассеянно отозвался Тамука Хулагар взглянул на него и улыбнулся. Его клыки блеснули в свете луны.

— Не подобает двум щитоносцам Клана Золотой крови опаздывать. — Он положил руку на плечо Тамуки, и они пошли вниз.