Блондинка из Пекина - Чейз Джеймс Хедли. Страница 26

– Прекрасно. Судя по тому, что вы мне сказали, у нее нет никакой амнезии. Думаю, она просто симулянтка.

– Разве мы были абсолютно уверены, что она потеряла память?

– Доктор Форрестер настаивал на этом. Но все же это мог быть и искусный обман. Я предупрежу Гирланда. А вы пока отправьте чемодан к самолету, отбывающему в Ниццу.

– Хорошо, сэр.

Дорн снял телефонную трубку. Через несколько минут его соединили с виллой «Гелиос», и он сообщил своему агенту о находке одного из чемоданов.

– Но мы не обнаружили там ничего интересного, – сказал он. – Отправляю чемодан самолетом в Ниццу. Пошлите кого-нибудь за ним в аэропорт. Что же касается вашей дамы… Мне кажется, она просто водит нас за нос. Я хочу, чтобы вы устроили ей ловушку.

– Ловушку? Какую ловушку? – переспросил Гирланд.

– Например, назовите ее Ноэми и посмотрите, как она будет реагировать на это.

– Но мне не кажется, что ее амнезия притворная. Хотя полностью ручаться я, конечно, не могу. – Гирланд повесил трубку.

– Это не притворство, – подтвердила Джаннет, следившая за его разговором с Дорном. – Могу дать голову на отсечение, что это не так. Я уже ухаживала однажды за подобной больной. У нее был такой же взгляд, как и у Эрики, а это нельзя симулировать.

– Вы, конечно, правы, – Гирланд улыбнулся. – Я тоже не думаю, что она нас дурачит. Но мой шеф родился чрезвычайно подозрительным. Я сейчас поднимусь к больной… Почему вы не принимаете солнечные ванны на террасе? Вам не помешало бы загореть.

– Это мысль, – ответила девушка слегка огорченным тоном. – Она красива, не так ли? – неожиданно спросила она.

– Вы тоже, Джаннет. Более того, у вас есть нечто такое, что отсутствует у нее и что трудно определить словами.

Он притянул девушку к себе, и она нежно провела пальцем по его щеке.

– Что же это такое?

– Об этом я расскажу тебе сегодня вечером.

– Да, – сказала она, покраснев, – вы скажете это мне сегодня вечером.

Затем Джаннет вошла к себе в комнату, чтобы надеть красивый купальник, купленный сегодня утром.

Жожо нестерпимо страдал от зноя. Он уже выпил вино, которое дала ему Рубис Куо, и теперь жалел об этом. «Чем больше пьешь вина, тем больше страдаешь от жары, – говорил он себе. – Надо было взять кока-колы».

Он снял куртку и закатал рукава рубашки. По его лицу струился пот. Вот уже три часа он следил за террасой и, кроме девушки в большой широкополой шляпе и Гирланда, никого не видел.

Вдруг Жожо застыл… Та, которую он так долго ожидал, появилась на террасе. Наконец-то!.. Он устроился поудобнее и приложил винтовку к плечу. Это была блондинка, одетая в яркий купальник. «Однако она не так уж и красива, – подумал убийца, рассматривая через телескопический прицел свою жертву. – Вне всякого сомнения, это Эрика Ольсен… Но мне казалось, что она крупнее… Но ведь медсестра брюнетка. Следовательно, никаких сомнений нет».

Его губы приоткрылись, обнажая мелкие желтоватые зубы. На мгновение Жожо задержал дыхание. Линии прицела скрестились точно на лбу девушки, которая, ничего не подозревая, сидела лицом к нему. В этот момент что-то привлекло ее внимание, возможно, лучи солнца отразились от телескопического прицела его винтовки, и она немного повернулась. Жожо плавным движением, чтобы не сбить наводку, спустил курок.

Если бы Вилли Джексон не был чемпионом батальона по боксу, ему пришлось бы не сладко после того позора, которым он покрыл себя, позволив увезти из госпиталя прекрасную шведку. После прогулки в чужом джипе он очнулся в какой-то канаве со свернутой челюстью и тяжелой головой. Вернувшись в свое подразделение, он был подвергнут допросу, а затем отправлен в Эзе для охраны виллы. По приказу О'Лари Джексон в 12.30 взял джип и отправился сменить Фрэнка. Теперь тылы виллы можно было считать неприступными, так как уязвленный в своем самолюбии чемпион по боксу решил больше не доверять никому.

К 14.30 движение на дороге стало еще более интенсивным, но часовой, сидя в своем джипе, все же мог наблюдать за тем, что происходит по обеим сторонам шоссе. Однако ничего примечательного пока не случилось. Вдруг Джексон весь напрягся, увидев на дороге человека с футляром от виолончели в руке.

От удивления Джексон даже рот раскрыл. Ведь еще десять секунд назад обочина дороги была совершенно пуста. Не мог же этот пешеход свалиться с неба! Скорее всего он вскарабкался по обрыву… Но с виолончелью?.. Странно.

– Стой! – закричал солдат, почуяв в повадках неизвестного что-то подозрительное.

Жожо, только что перелезший барьер, собирался отправиться в Ла-Тюри, чтобы там сесть на автобус. Услышав окрик, он притворился, что ничего не слышит, и продолжал спокойно идти.

– Эй, вы, остановитесь! – повторил Джексон.

Жожо даже не обернулся. Солдат, щелкнув пальцами, пнул ногой собаку, чтобы привлечь ее внимание. Потом, указав на Жожо, приказал:

– Вперед!

Полицейская собака стрелой выскочила из машины, проскользнула между двумя встречными потоками транспорта и выросла перед Жожо, преградив ему дорогу. Убийца застыл в недвижимости. Впервые в жизни им овладел страх. Сжимая в руках автомат, к нему подходил Джексон.

– Вы разве не слышали, как я дважды приказал вам остановиться? – спросил он на ужасном французском языке.

– А какое вы имеете право приказывать мне? – дерзко ответил Жожо.

– Что у вас в футляре? – спросил Джексон.

– Если бы я спросил об этом вас, вы бы ответили, что не знаете.

– Откройте футляр!

– Ну, это уже слишком! Вы, кажется, во Франции, не так ли? Оставьте меня в покое… Я не обязан выполнять приказы какого-то америкашки. Уберите собаку и дайте мне пройти.

– Откуда вы идете?

– Зачем вам это знать?

– Вы что, взобрались по обрыву?

– Взобрался по обрыву? – переспросил Жожо, делая изумленные глаза. – Да вы что, с ума сошли? Дайте мне пройти, или я буду жаловаться полиции! Это ведь не Нью-Йорк!

– Вы уже говорили об этом. Ну-ка, откройте футляр!..

Если бы не собака, Жожо вытащил бы свой нож и прикончил американца. Но в ситуации, когда с одной стороны собака, а с другой автомат, трудно рассчитывать на легкую победу.

– Я – французский гражданин! Пропустите меня, или я вызову полицию!

Джексон заколебался. На иностранной территории у него действительно не было никаких прав. Но этот негодяй с лицом крысы мог идти только от виллы «Гелиос», и поэтому его необходимо было задержать.

– Послушайте меня, – сказал он примирительно. – Если у вас в футляре действительно музыкальный инструмент, то я вас отпущу…

– Даже и не подумаю исполнять приказание какого-то грязного американца…

В это время на дороге появились два французских полицейских на мотоцикле, и Джексон сделал им знак приблизиться. Жожо больше не мог увиливать. Он отшвырнул футляр и бросился на Джексона, стараясь вырвать у него автомат. Но слева на него обрушился удар по челюсти, а затем на руках защелкнулись наручники.

Гирланд постучал в дверь Эрики Ольсен и открыл ее, ожидая, что ему сейчас предложат войти. Стоя перед большим зеркалом, Эрика изучала свое отражение. Оно было восхитительным, особенно в глазах такого любителя хорошеньких женщин, как Гирланд. На шведке было черное без рукавов платье, плотно облегавшее ее красивые формы.

– Да, – сказала она, поворачиваясь. – Это вы, Марк?

– Вы просто великолепны, Эрика… В этом платье вы совершенство.

– Марк, я хочу выйти в сад. Хочу побыть на солнце. Я чувствую, что от этого мне будет лучше.

– Не теперь, моя дорогая. Будьте благоразумны и терпеливы. Лучше поговорим немного.

Эрика, склонив голову в знак согласия, опустилась в кресло, демонстрируя взору Гирланда свои длинные ноги.

– Я хотел бы помочь вам вернуть память, – сказал Гирланд, садясь напротив. – Не знаете ли вы Ноэми Хилл? Напоминает ли вам что-то это имя?

Прежде чем ответить, Эрика некоторое время раздумывала.