Никогда не отступай - Форстчен Уильям Р.. Страница 19

Выстрелившее первым противовоздушное орудие перезарядили, канонир захлопнул затвор и сделал шаг назад. Наводчик наклонял ствол орудия и привел в действие спусковой механизм. Пушка откатилась назад, а перед перископом взметнулся водяной гейзер.

До перископа было уже ярдов пятьдесят, а до торпеды, с учетом подводной части лодки, не больше тридцати.

«Питерсберг» теперь слушался руля и потихоньку уходил от подводного судна, но оно двигалось быстрее. Выстрелили еще три орудия, один из снарядов взорвался возле самого перископа; Вся команда издала радостный вопль, и Буллфинч уверовал было, что они спасены, но тут же увидел, что проклятая лодка по-прежнему приближается. Вот до нее осталось двадцать ярдов, десять… Он почувствовал, как «Питерсберг» слегка вибрирует.

Казалось, этот миг длится вечно. «Интересно, — подумал Буллфинч, — этот снаряд взрывается от удара или приводится в действие каким-то механизмом внутри подлодки?» Он ждал затаив дыхание и наконец почти физически почувствовал, как эта штука соприкоснулась с бортом его судна… Однако взрыва не последовало.

Подводная лодка между тем начала медленно всплывать, и они увидели пробоину в ее корпусе. Значит, тот снаряд, который, как они подумали, упал слишком далеко, на самом деле попал в цель.

Лодка, похожая на котел с крышкой, поднялась на поверхность и начала заваливаться на левый бок. Позади перископа распахнулся люк, из которого попытался вылезти бантаг. Но тут выстрелило одно из противовоздушных орудий, и бантага буквально разорвало в клочья. Лодка сразу же погрузилась в воду.

Еще не вполне веря тому, что все кончилось благополучно, Буллфинч повернулся к помощнику, чтобы порадоваться этому обстоятельству, как вдруг новая вспышка ослепила их. Буллфинч, окаменев, смотрел, как взлетает на воздух «Сент-Грегори», мощный монитор, совсем недавно спущенный со стапелей.

Он в отчаянии отвернулся, проклиная себя за то, что позволил захватить врасплох свой флот. Фергюсон ведь говорил о строительстве подводных лодок и даже испытывал одну из них, но кто мог подумать, что бантаги и тут их опередят?

— Вижу бантагские суда! — закричал вахтенный. — Впереди идет настоящая громадина! По-моему, это монитор. А на юго-востоке поднимаются в воздух три — нет, четыре дирижабля.

Буллфинч повернулся к старшему помощнику:

— Петроний, возьми шлюпку с гребцами и переправляйся на один из дозорных катеров. — Прищурившись, он всмотрелся в ближайший к ним. — На «Отважный». И тут же, не тратя ни секунды, дуй на полной скорости в Порт-Линкольн. Необходимо сообщить нашим, что тут произошло. Отправляйся.

Офицер, казалось, колебался.

— Черт побери, Петроний! Нам предстоит тяжелейшее сражение, а мы уже потеряли треть броненосцев. Надо немедленно предупредить командующего, пока не поздно. — Он обернулся к офицерам на мостике. — Дайте сигнал флоту, пусть выстраиваются рядом с флагманским кораблем. Мы вступаем в бой.

Зажав в зубах сигару, Пэт О'Дональд подумал, что, наверное, примерно так же чувствовал себя генерал Грант в битве при Уайлдернесс. 44-я батарея в том бою не участвовала, ибо обнаружить цель в густой чаще леса не представлялось возможным. Так что Пэт провел все это время в полуразрушенном губернаторском доме с бутылкой прекрасного виски, наблюдая, как из леса, где колошматили друг друга сто пятьдесят тысяч пехотинцев, поднимаются к небесам клубы дыма.

Сейчас происходило то же самое — артиллерия отведена в тыл, пехота широкой дугой растянулась на несколько миль от берега моря на правом фланге до лесов и непроходимых болот на левом. Бой шел с утра, и пока противник нес большие потери, безрезультатно штурмуя хорошо укрепленные оборонительные сооружения. Войска Республики потеряли вчетверо, а то и впятеро меньше. Если бантаги будут продолжать в том же духе, то к моменту, когда они доберутся до реки Шенандоа, у них вряд ли останется хоть один целый солдат.

Подняв голову, О'Дональд увидел в нескольких тысячах футов над головой вражеский дирижабль. «Эх, нам бы несколько таких штук, тогда было бы ясно, что они готовят у себя в тылу! — с досадой подумал он. — Без воздушной разведки невозможно определить, какими силами они располагают. Неужели и вправду у них в резерве сорок с лишним уменов или это просто блеф, как уверяет Ганс?»

Бантаги взяли слишком высокий прицел, и с деревьев дождем сыпались листья и сучья. Слева раздался мощный залп. Пэт наклонил голову, прислушиваясь. Это, несомненно, стреляли скорострельные винтовки Шарпа. Очевидно, бантаги опять пошли в атаку — их гортанные крики были слышны даже на фоне орудийного грома. Вскоре стрельба охватила весь фронт, вплотную приблизившись к ним. 9-й корпус был задействован целиком. Офицеры его штаба тревожно переглядывались. Выплюнув огрызок сигары, О'Дональд не торопясь вытащил из нагрудного кармана следующую и зажег ее, стараясь всем видом показать, что происходящее его нисколько не трогает.

— Расслабьтесь, джентльмены, — произнес он, раскуривая сигару. — День только начинается.

— Право руля!

Сквозь прорезь в бронированной обшивке рубки Буллфинч тщетно пытался разглядеть хоть что-то в сплошной пелене дыма, затянувшей все вокруг. «Пи-терсберг» развернулся, и адмирал увидел броненосец «Железный», из боковых портов которого вырывались языки пламени. Однако корабль все еще оказывал сопротивление и разворачивался, чтобы дать залп по противнику с правого борта.

В этот момент громовой удар сотряс его собственное судно, послышались пронзительные крики. Буллфинч высунул голову в люк, открывавшийся на главную орудийную палубу. Еще один вражеский снаряд пробил их корпус. Повсюду в агонии корчились люди, растерзанные градом металлических и деревянных осколков. Это была уже третья пробоина в борту.

Закрыв люк, Буллфинч попытался выкинуть из головы увиденную только что жуткую картину, надо сосредоточиться на командовании остатками своего флота

— Какого черта, я ничего не вижу! — Потянувшись к люку, ведущему на открытый ходовой мостик, он распахнул его.

— Сэр!

Не обращая внимания на протесты помощников, он выбрался наружу, с наслаждением ощущая на лице дуновение прохладного бриза, столь восхитительного после пятичасового потения в закупоренном бронированном помещении. Рядом с ним просвистела пуля; и, посмотрев на броненосец, который они собирались атаковать, Буллфинч увидел несколько бантагских снайперов, выстроившихся на крыше орудийной башни. В ответ с «Питерсберга» открыли яростную стрельбу морские пехотинцы. Бантаги попрятались. Пройдя по мостику на правый борт, Буллфинч ужаснулся состоянию любимого судна — весь борт был изрешечен снарядами. Он огляделся, чтобы проверить, что делается с остальными судами. «Рим» и «Фредериксберг» все еще сражались.

Вражеская пуля проделала дыру в поле его мунди-ра. Выругавшись, он пригнулся и посмотрел налево. «Железный» зарылся носом в воду и сильно накренился. Два бантагских броненосца, находившиеся рядом с ним, дали залп по его кормовой части. Судно содрогнулось. На миг оно застыло, словно в нерешительности, а затем стало заваливаться на левый борт. Винт продолжал вращаться в воздухе; люди поспешно выбирались из орудийных портов. Спустя мгновение прогремел оглушительный взрыв, и судно исчезло в морской пучине. Буллфинч, убитый горем, отвернулся, не обращая внимания на свистевшие вокруг пули и даже отчасти желая, чтобы одна из них сразила его.

Палуба под его ногами дрогнула и подалась назад — это произвел выстрел массивный стофунтовый «пэррот», установленный на носу. Удар пришелся по самому центру вражеского судна, и Буллфинч с мрачным удовлетворением отметил, что снаряд, пробив обшивку, разорвался внутри. Он опять огляделся. У него оставалось три броненосца. Из бантагских судов было потоплено три, но восемь еще участвовали в бою. Те два, которые прикончили «Железный», теперь подбирались к «Питерсбергу», напоминая уродливых черных жуков, крадущихся по водной глади. Единственное, в чем республиканские суда превосходили противника, были мощные двигатели. Они позволяли развить более высокую скорость, и этот факт надо было использовать.