Никогда не отступай - Форстчен Уильям Р.. Страница 26

Водитель победно нажал на клаксон, раздался пронзительный свисток, от которого у Гаарка мурашки забегали по спине. Неподалеку на берег выгрузили второй броневик, за ним третий, четвертый… Весело посвистывая, они покатили вслед за пехотными полками, а в хвост к ним пристроились обыкновенные пушки. Кто-то впереди стал скандировать: «Га-арк, Га-арк!» — и вот уже вся колонна подхватила: — «Га-арк, Га-арк!»

Довольно ухмыляясь, Гаарк ждал, пока подведут его коня. Вскочив на него, он подъехал к ближайшей бронемашине и перепрыгнул на нее. Затем знаком приказал ординарцу подать ему винтовку, притороченную к седлу. Гаарк поднял винтовку, и солнце заиграло на ее стволе. Воины, привыкшие бросаться в атаку с обнаженными мечами, выкинули в ответ винтовки с примкнутыми штыками.

— Га-арк! Га-арк! Га-арк!

Он с улыбкой посмотрел в сторону всадника на холме.

— Га-арк! — плыл рефрен в вечернем воздухе. Винсент опустил бинокль. Итак, это был он.

Он задумался, вспоминая все, что рассказывал ему о кар-карте Ганс. Он говорил, что Гаарк умеет читать чужие мысли, и Эндрю тоже верил этому. Да и сам Винсент почувствовал исходящую от вождя бантагов властную силу, от которой невозможно загородиться.

Оглянувшись на форт, он с ужасом увидел, что из западных ворот вырвалась колонна людей. Но они слишком долго выжидали: выстроившиеся цепью бантаги расстреливали беглецов с двух сторон.

Винсент сфокусировал окуляры бинокля на одном из стрелков и проследил за тем, как он после выстрела открыл казенник, вложил патрон, снова закрыл казенник, вставил капсюль и прицелился. Это была винтовка Шарпса, точно такая же, как и у воинов Республики. Скорострельность четыре-пять выстрелов в минуту. Он опустил бинокль — и без него было видно, как падают люди. Бантаги были хорошими стрелками и не промахивались даже с двух или трех сотен ярдов. Колонна защитников форта заметно поредела; те, у кого хватало сил, прибавили скорости и вырвались вперед. Но солдаты в черной форме быстро смыкали кольцо, вынуждая беглецов свернуть в северном направлении — там шел спуск к воде, и спастись было невозможно.

Вестовой рядом с Винсентом, плача, осыпал бантагов проклятиями. Винсент не обращал на него внимания. Оглянувшись, он увидел в миле позади приближавшуюся к ним батарею двадцатифунтовых пушек. Он раздумывал, где целесообразнее выбрать позицию — на этом гребне или подальше. К ним подтянулись и другие офицеры его штаба, глядевшие широко раскрытыми глазами на огромную армию, разворачивавшую силы на берегу.

Винсент взялся за дело.

— Передай приказ вон той батарее, чтобы заняли позицию на этом холме, — сказал он одному из ординарцев. — Два пехотных полка с винтовками Шарпса пусть встанут перед ними цепью.

Ординарец, отдав честь, поскакал выполнять приказ.

— А ты отправляйся к генералу Гордону, — обратился Винсент ко второму ординарцу, — и скажи, чтобы вся остальная дивизия окопалась на дальнем гребне позади нас. Кроме того, мне надо отправить сообщение главнокомандующему. Дайте мне блокнот.

Выудив из нагрудного кармана карандаш, он набросал записку:

«Сэр, основные силы бантагов высадились возле форта Хэнкок. Два умена пехоты с современным стрелковым оружием. С моря им оказывают поддержку восемь броненосцев и несколько сотен других судов. На вооружении у них не менее двадцати самоходных орудий, о которых рассказывал Ганс. Постараюсь удержать их; буду ждать дальнейших распоряжений».

Поставив подпись, он вручил депешу вестовому:

— Скачи во весь опор!

Он опять взял бинокль и направил его в сторону форта. Бантаги добивали последних воинов гарнизона. Один из бантагов, словно почувствовав, что Винсент смотрит на него, со смехом приподнял захваченного им человека за волосы, одним ударом меча перерезал ему горло и стал жадно лакать хлынувшую кровь.

Вокруг Винсента послышались гневные проклятия!

— Вот что значит поддаться панике, — холодно прокомментировал он. — Надо было держаться до последнего. Мы, возможно, выручили бы их.

Он знал, что это неправда. Люди неминуемо погибли бы, но они могли уничтожить немало врагов. Оставшиеся в живых защитники форта были окружены на берегу. Винсент с болью в сердце смотрел на то, как несколько солдат застрелились, предпочитая умереть, нежели попасть в плен. Бантаги между тем занялись заготовкой мяса. Отрубая у мертвых и раненых руки и ноги, они прицепляли их к своим ранцам — так охотник подвешивает к поясу подстреленную дичь.

Батарея была уже совсем близко, слышались крики погонщиков, подхлестывавших лошадей. К Винсенту подскакал с докладом молодой майор, командовавший батареей. Когда он увидел подступавшие к холмам полчища, у него отвисла челюсть.

— Майор, размещайте свою батарею прямо здесь. В первую очередь цельтесь в самоходки.

— Простите, во что, сэр?

— В бронированные самоходные орудия, черт побери! Вон, видите, черные уродцы, изрыгающие дым.

Не слезая с лошади, Винсент ждал прибытия батареи. Наконец артиллеристы, чертыхаясь и тяжело переводя дух, преодолели подъем и вкатили пушку на вершину. Лошадей распрягли и привязали на заднем склоне холма; там же разместили зарядный ящик, чтобы уберечь его от прямого попадания. Один из артиллеристов открыл ящик и стал ждать дальнейших распоряжений. Остальные в это время установили пушку на позиции, а сержант, командовавший расчетом, подкрутил винт вертикальной наводки.

Майор вопросительно посмотрел на Винсента, указывая на одну из бронемашин, окутанную клубами черного дыма. Винсент кивнул:

— Бронебойными снарядами заряжай! Сержант передал приказ заряжающему, тот вдвоем с помощником вытащил из зарядного ящика еще один, поменьше, и извлек из него мешочек с порохом. Они побежали к пушке и вслед за снарядом запихали в казенник мешочек. После этого артиллеристы закрыли казенник и установили запал.

Командир батареи, стоя возле орудия, внимательно разглядывал бронемашину в бинокль.

— Прицел две тысячи восемьсот ярдов!

Винсент невольно улыбнулся, когда сержант заслонил рукой глаза от солнца и стал всматриваться в цель, проверяя, правильно ли его молодой командир определил расстояние. Наконец, удовлетворенно кивнув, он встал позади пушки и заорал подчиненным, чтобы они немного развернули ее вправо. Два артиллериста, напрягшись, ухватились за поперечный брус на конце хобота лафета и стали сдвигать орудие, пока сержант не вытянул обе руки вверх, давая сигнал, что теперь оно развернуто так, как надо.

Сержант, не обращая внимания на артиллеристов второго расчета, устанавливавших свою пушку по соседству, сделал несколько шагов назад, держа в руках вытяжной шнур.

— Всем отойти в сторону! — скомандовал он.

Люди отошли подальше от колес и хобота лафета Сержант дернул за вытяжной шнур. Взревев, пушка отпрыгнула назад, из ее жерла вырвался десятифутовый язык пламени, за ним с воем вылетел снаряд. Винсент наблюдал за ближайшим броневиком, отсчитывая секунды. Столб земли взметнулся в пятидесяти ярдах от машины. Он счел, что для первого выстрела это неплохо, однако майор недовольно отчитал подчиненных, которые тем временем прочистили ствол орудия и стали его перезаряжать. Выстрелили вторая и третья пушки батареи, затем четвертая. Снаряды рвались вокруг броневика; один из них угодил в пехотинца, не оставив от него и мокрого места.

До броневика оставалось чуть больше двух тысяч ярдов, и расстояние это сокращалось. Вслед за машиной вперед двинулась пехота. Винсент в нетерпении оглянулся и увидел, что цепь республиканских стрелков торопливо взбирается на холм. Офицер, шедший впереди! отдуваясь после подъема, подошел к Винсенту.

— Полковник Петрович, Седьмой Кевский, сэр!

— Цель перед вами, полковник. Надо остановить их пехоту.

Офицер ошеломленно поглядел на надвигавшуюся стену черных мундиров, затем угрюмо кивнул и стал расставлять своих людей на склоне холма. Над головой у Винсента просвистела пуля, что несказанно его удивило: бантаги открыли огонь с расстояния в тысячу ярдов. С их стороны это либо просто легкомыслие, либо они знали, что делали. Винсент подумал, не вооружены ли они снайперскими винтовками Уитворта.