Первые люди на Луне(изд.1939) - Уэллс Герберт Джордж. Страница 50

«… очень настойчиво допрашивал меня о моей тайне. Вскоре мне удалось добиться полного взаимного понимания и наконец выяснить то, над чем я безуспешно ломал голову с тех пор, как понял все могущество лунной науки, а именно — почему сами селениты никогда не открыли каворит. Я узнал, что это вещество им теоретически известно, но они всегда считали его получение практически немыслимым, потому что в силу каких-то причин на Луне нет гелия, а гелий…»

На последних буквах слова гелий вновь появляется все та же извилистая черта. Но вы обратите внимание на слово «тайна», ибо на нем и на нем одном я основываю мое объяснение следующего очередного послания, последнего, как мы полагаем с м-ром Вендиджи, — из всех, отправленных нам Кавором.

XXVI. ПОСЛЕДНЕЕ ПОСЛАНИЕ КАВОРА НА ЗЕМЛЮ

Предпоследнее послание Кавора оборвалось на половине фразы. Мне кажется, что я вижу его в голубом полумраке пещеры над аппаратом, вижу, как он сигнализирует нам, не подозревая, что завеса уже опустилась между нами, не подозревая также и тех страшных опасностей, которые нависли над ним самим. Роковой недостаток простейшего здравого смысла погубил его. Он разглагольствовал о войне, он говорил о силе людей и об их неискоренимой склонности к убийству, об их ненасытной жадности и неутомимой драчливости. Он ужаснул весь лунный мир этим повествованием о существах нашей породы, и затем — я полагаю — у него вырвалось роковое признание, что от него одного, по крайней мере на долгое время, зависит возможность нового появления людей на Луне. После этого мне лично уже совершенно ясна та линия поведения, которую должен был избрать холодный и бесчеловечный Лунный разум. Надо думать, что в конце концов Кавор догадался об этом. Легко представить себе, как он разгуливал по Луне, горько раскаиваясь в своей роковой нескромности. Я предполагаю, что в течение некоторого времени Великий Лунарий додумывал создавшееся положение вещей, и в течение всего этого времени Кавор мог свободно ходить, куда ему было угодно. Но после отсылки последнего из приведенных мной посланий какие-то препятствия мешали ему снова приблизиться к электромагнитному аппарату. Семь дней подряд мы не получали от него никаких сообщений. Быть может, он добился новой аудиенции у Великого Лунария и пытался как-нибудь опровергнуть свои прежние утверждения. Кто возьмется угадать, что там в действительности происходило?

И затем внезапно, словно прозвучавший среди ночи крик, за которым следует мертвая тишина, пришло самое последнее послание. Это наиболее короткий отрывок из всех имеющихся в нашем распоряжении, бессвязное начало двух фраз.

Первая из них гласит: «Безумием с моей стороны было сообщить Великому Лунарию…»

Последовал перерыв, длившийся около минуты. Невольно представляешь себе какую-то внешнюю помеху. Уход от инструмента, жуткое колебание среди аппаратуры, нагроможденной в темной, тускло озаренной синим светом пещере, потом внезапный скачок назад, исполненный запоздалой решимости. Торопливая передача: «Каворит делается так: возьми…»

Потом следовало еще одно слово, ничего не значащее: «Лезно».

И это все!

Быть может, он старался наспех передать слово «бесполезно», когда уже свершалась его судьба. Что произошло после этого вокруг аппарата, мы сказать не можем. Но я знаю наверное, что мы никогда больше не получим нового послания с Луны. Что касается меня лично, то мне приснился необыкновенно яркий сон и помог работе моего соображения; — почти так же живо, как если бы я лично присутствовал там, — я вижу освещенного голубым светом, растрепанного Кавора, который бьется в лапах этих лунных насекомых, бьется все отчаяннее и безнадежнее, в то время как они напирают на него, — кричит, требует, наконец, быть может, даже начинает драться, а они насильно уводят его шаг за шагом прочь от всякой возможности сообщения с братьями-людьми, уводят все дальше в Неведомое, во мрак, в молчание, которому нет конца…