Белая леди - Макбейн Эд. Страница 5

— А, да. Итак, что вы об этом скажете? Не могли бы вы приехать ко мне сегодня?

— Я не знаю, где вы находитесь, сэр. И, как я уже вам сказал, сегодня будет не…

— А как насчет завтра? Мы находимся всего в получасе езды от вас, — уточнил Стедман. — Тимукуан Пойнт Роад, вы знаете, это бывшее ранчо старого Джексона.

— Да?

— Именно там мы и находимся. Мы потеряли нашу аренду на землю, которую использовали уже двадцать лет, поэтому я должен временно использовать то, что есть, не так ли? Именно об этом я и хотел с вами поговорить. Пожалуйста, приезжайте, мистер Хоуп. Это всего лишь в получасе езды, правда. И я вас не задержу, я обещаю. Кроме того, может быть, вы захотите посмотреть цирк?

Ни слова не говоря Стедману о том, что он ненавидит цирк, Мэттью согласился приехать к нему завтра в девять часов утра. Этот разговор занял ровно десять минут. Он записал имя Стедмана и продолжительность визита, хотя не собирался требовать платы за это время, если только Стедман не наймет его. «Синусоидный ритм», — сказал кто-то. Глория начала кричать во всю силу. «Тридцать пять на десять!» — кричал кто-то. Горилла стучала себя в грудь кулаками и прыгала по клетке, дергая за ее прутья, отскакивала назад, снова стуча себя в грудь, яростно, с вызовом рыча на Мэттью, когда он стоял на покрытой соломой земле, едва не замочив свои штанишки. «Шестьдесят на сорок, — снова раздался чей-то голос. — Зажим. Который теперь час? Пять сорок… Еще есть… Пять минут, Господи. И сорок… Осторожнее теперь. Внимательнее… Я сделал это… Осторожнее… Зажим… Спокойнее… Зашей его. Сто на…»

Дорога, ведущая на территорию, временно занимаемую цирком, была старая и грязная; прежде ею пользовались как въездом на ранчо Джексона. В то время, когда Патриция и Мэттью валялись на белом песчаном пляже на Карибских островах, в Калузе день и ночь лил дождь, и поэтому дорога была грязной и скользкой с огромными лужами и потоками воды, хотя солнце слабо светило в эту сравнительно теплую мартовскую субботу. Мэттью с трудом вел машину, «Азура Легенд», которая обычно была очень легка в управлении. Стараясь не застрять в глине и грязи, он заметил справа огромное поле, покрытое тонким слоем грязи, где в совершенно невероятном порядке стояли траки и трейлеры. В центре этого хаотичного скопления машин группа мускулистых мужчин, одетых в синие джинсы, яростно пыталась установить центральную опору огромного тента, который Стедман назвал «крышей». Мэттью не имел представления, как далеко продвинулся этот процесс. Слева маячила огромная серая фигура, и когда он повернулся, то увидел, как мимо его машины проходит слон. Он открыл окно, извинился, обращаясь не к слону, а к мужчине, который его вел, и спросил его, где он может отыскать мистера Стедмана.

— В красном вагоне, — буркнул мужчина и затем пробормотал что-то слону.

Мэттью посмотрел в ту сторону, которую неопределенно указал мужчина. Он не видел никаких вагончиков, ни красных, ни каких-либо других. Вместо этого он увидел длинный прицеп, выкрашенный в белый цвет и служивший, по-видимому, не только как средство передвижения. На кабине этого транспорта черными буквами было выведено «Стедман энд Роджер, цирк». Те же буквы, но написанные красной, желтой и черной краской, были видны и на боковой стороне прицепа, где слово «цирк» выделялось на фоне более мелких букв с именами владельцев.

В дальнем конце прицепа, как раз над дверью, была надпись «Билеты», выкрашенная в те же красные, желтые и черные цвета. Мэттью припарковал машину, вылез из нее и пошел по грязи в сторону небольшого возвышения из трех ступенек, которые вели к двери. Звонка не было. Он постучал.

— Войдите, — послышался голос изнутри.

Джордж Стедман был высокий плотный белый мужчина с широкими плечами и крупными, похожими на окорока, руками, одну из которых он протянул навстречу, выходя из-за стола. У него было широкое загорелое лицо, обрамленное густыми черными волосами. Густые черные усы и бакенбарды уже начинали седеть. Он навис над Мэттью как огромный дикий медведь, но улыбка его была дружеской, а рукопожатие на удивление спокойное.

— Входите, входите, мистер Хоуп, простите за весь этот хаос; садитесь, пожалуйста, — и он моментально предложил Мэттью покрытое полотном кресло директора. Внутри трейлер был обставлен как дорожный офис, с подходящим металлическим столом и металлическими же шкафами, все выкрашено в обычный канцелярский серый цвет, на стене висели заключенные в рамки цирковые афиши, а металлическая дверь, в данный момент открытая, могла обеспечить уединение и спокойствие.

— Кофе, — предложил Стедман. — Что-нибудь поесть? Если вы голодны, я могу послать кого-нибудь из мальчиков в столовую, она открыта. Вы успели позавтракать?

— Я уже позавтракал, спасибо.

— Тогда кофе?

— Не сейчас, спасибо.

Голос Стедмана был громкий, с хорошим резонансом, отлично подходивший к его огромным формам и шумным манерам. Сейчас он рассказывал Мэттью, как большинство владельцев цирков водружают свой самый большой тент за неделю до того, как отправляются в дорогу. Обычно это происходит первого апреля.

— На самом деле это не такой уж большой цирк, — сказал он. — У Ринглинга восемьдесят железнодорожных вагонов, а у «Стедман энд Роджер» двадцать пять траков и трейлеров, девяносто или сто человек, в зависимости от того, кто организует представление.

— На самом деле похоже, что это очень большая организация, — заметил Мэттью.

— Ну нет, не совсем так. Понимаете, когда вы занимаетесь этим годами, у вас появляется хватка. Я хочу новую площадку для своего цирка, чтобы мы могли давать представления круглый год, соорудить постоянный купол, ведь Калуза — город туристов. Люди здесь круглый год хотят развлекаться. Как много кинофильмов они могут посмотреть?

Много, подумал Мэттью, примерно тридцать новых фильмов, по последним подсчетам.

— Я подумал, — продолжал Стедман, — что если бы я смог организовать представления здесь с ноября по март, то мне не нужно было бы опасаться зимы. Кроме того, я смог бы получить налоговые льготы, если бы оставлял свой шатер на лето местным школам, где могли бы тренироваться дети, которые хотят посвятить цирку свою жизнь. Между прочим, что вы думаете об этой идее? Дадут ли налоговые льготы, если я поступлю подобным образом?

— Один из наших налоговых адвокатов обсудит это с вами, мистер Стедман. Я же здесь для того…

— Да, земельная площадка. Они обычно называются государственными площадками для зрелищ, но этот участок является частной собственностью, что хорошо для нас. Государство только сдает нам землю в аренду каждое лето, так же, как и любому другому, кто хочет ее использовать. Карнавалы, выставки лошадей, соревнования «Вирджиния Слимс» и всякое такое.

— О какой территории идет речь? — спросил Мэттью.

— Тридцать акров, очень удобно. Если я использую восемнадцать акров для парковки и остальную территорию накрою шатром, вы представляете, какой это будет цирк? Центральная площадка, боковые шоу, постоянный зверинец, карнавальные поездки верхом, трехъярусный тент, какой цирк! Очень большие планы, мистер Хоуп. Но, конечно, прежде всего мне надо выкупить землю. Собственника земли представляет компания, которая носит название «Сан энд Шор», под этим названием они работают, да?

— На самом деле вы не знаете, кому принадлежит эта земля, не так ли?

— К сожалению, нет. Я хочу, чтобы вы сами это узнали. Узнайте, кто они, скажите им, что я хочу заплатить, вернитесь ко мне с их контрпредложением. Словом, вы проведете переговоры для меня, мы получим землю.

Может быть, подумал Мэттью, а вслух он спросил:

— Кто такой Роджер?

— Макс Роджер, мой бывший партнер. Он продал принадлежавшие ему пятьдесят процентов десять лет назад. На самом деле уже давно нет «Стедман энд Роджер», остался только Стедман. Макс умер от рака вскоре после того, как продал свою долю. Именно из-за болезни он это и сделал. Он знал, что умирает. Мы сохранили имя ради воспоминаний.