В граните и в бронзе. Яков Эпштейн - Мищенко Елена Аркадьевна. Страница 3
В конце наших сеансов он сел за пианино, которое находилось в соседней комнате и стал играть мелодии моего детства. Это было очень трогательно, он знал множество цыганских старых песен и очень переживал, что нацисты отобрали у него прекрасную скрипку. «Они забрали часть моего сердца», – сказал Эйнштейн.
Он следил за моей работой с наивностью ребенка и остался очень доволен».
БЕРНАРД ШОУ
«Встречи с ним я ожидал с особым чувством, – рассказывает скульптор. – Бернард Шоу – один из любимейших моих писателей. Я люблю его юмор, его ироничность. Ко мне в студию он пришел пунктуально. Сидел и позировал очень хорошо и терпеливо, а когда мы разговорились, оказалось, что наши взгляды на искусство расходятся. Он изумлял меня, высказывая мысли, которые мне были чужды. Так, глядя на огромную глыбу в моей студии, он спросил, что я намерен делать с нею. Не желая долго утомлять его разговорами о своих планах, я ограничился лишь тем, что сказал, что у меня есть конкретный план. Шоу посмотрел на меня удивленно и воскликнул: «Как! Вы работаете по плану? А я вот никогда этого не делаю. Вечером я намерен делать одно, а утром, когда сажусь за стол, – делаю абсолютно противоположное». Я подумал: так можно себя вести, когда имеешь дело с листом бумаги, а не с огромной мраморной глыбой».
Когда я закончил его портрет, он долго с удивлением рассматривал его и был поражен, что я верно отобразил его психологическое и душевное состояние. «Я думал, что вся современная скульптура – это нечто варварское и очень страшное», – сказал он.
В 1934 году, когда я закончил отливку его портрета в бронзе, я подарил ему одну копию».
РАБИНДРАНАТ ТАГОР
«Он поражал меня своим одеянием, каким-то особенным выражением глаз. Глядя на него и разговаривая с ним, вы начинали понимать, что существует нечто, что называют высшей духовной властью.
Позировал он мне очень спокойно, не разговаривая и, очевидно, сосредоточиваясь на собственных мыслях. Его всегда ждало несколько человек, нуждающихся в его благословении, общении с ним или просто пожатии руки.
Манера общения Тагора была сдержанная, но в этом было столько благородства и простоты. Я пытался отобразить все чувства в скульптурном портрете писателя, мыслителя, мудреца».
Совершенно особое место в творчестве Эпштейна занимали скульптурные портреты детей. «Я страшно люблю наблюдать за детьми. Я никогда не ищу чистеньких, благополучных деток из богатых семей. Меня, прежде всего, привлекает их непосредственность, озорство, блеск глаз, и я пытаюсь это выразить всеми доступными скульптуре методами».
СКУЛЬПТОР-МЫСЛИТЕЛЬ
30-е годы двадцатого столетия. На них лежит зловещая тень свастики. Антисемитизм проникает во все области науки и искусства. Скульптор написал блестящую статью, в которой он говорил о том, что горд быть евреем, что, так же, как и Модильяни, Эйнштейн, никогда не задумывался о том, что он, оказывается, всего лишь «грязный еврей». Прежде всего он, как и его коллеги по искусству, – творец. «Разве вы, слушая Иегуди Менухина, думаете о том, что он еврей, или Эйнштейн – всего лишь семит в науке? А когда вы восхищаетесь Паскиным, Модильяни, что для вас важнее: их национальность или высокое мастерство? Такой подход к искусству должен быть навсегда осужден!» Не правда ли, как современно звучат слова, произнесенные несколько десятилетий назад?
А вот его размышления о современном ему искусстве, вернее, о ловких деятелях, приспосабливающихся к искусству, объявивших себя «авангардом». «Сегодня очень много новых художников, которые работают, как они говорят, в сюрреализме и абстракционизме, – пишет Яков Эпштейн. – Они абсолютно счастливы и не скрывают, что попросту делают деньги. Один из них был откровенен со мной. Узнав, сколько времени я трачу на работу над скульптурой (эскизы, рисунки, работа над формой и пр., и пр.) он просто рассмеялся и сказал, что я «не умею жить». Он за это время делает целое состояние. Я понимаю его – это очень просто: не нужно заканчивать художественной школы, не нужно годами учиться, узнавать разные художественные направления – можно просто делать деньги на бескультурье. Можете ли вы представить врача, инженера, адвоката без школы, без знаний? Как же можно быть художником, не зная и не умея ничего?
У меня есть знакомый врач-невропатолог, так он советует очень богатым людям, пациентам, рисовать, как Ван Гог.
Вдумайтесь! То, к чему Ван Гог пришел ценой собственной жизни, здоровья, он советует повторить богатым и сытым людям».
Читая «Автобиографию» Якова Эпштейна, понимаешь, каким великим мыслителем, Творцом был этот человек, родившийся в еврейском районе огромного Нью-Йорка.
Как работал скульптор? Что было источником его вдохновения? На эти вопросы он отвечал одним словом: «музыка».
Музыка была его страстью. Начиная с юношеских лет, в его, даже самой скромной студии, был проигрыватель и множество пластинок.
Любимыми композиторами были Бах и Бетховен. И это не удивительно. Обладая огромным внутренним потенциалом, художник был духовно близок к этим гигантам музыки.
«Когда я работаю над скульптурой, у меня всегда звучит музыка. Бранденбургский концерт Баха – какая мощь, какой титан! Звучание органа приводит меня в трепет – это совершенно нечто неземное по силе».
Его другом был выдающийся дирижер – маэстро Артуро Тосканини. Яков Эпштейн был постоянным посетителем его концертов. Особенной любовью пользовались симфонии Бетховена. Самой любимой была Девятая симфония. В своих воспоминаниях он много места уделяет рассказам о друзьях-музыкантах. Вот строчки, посвященные Тосканини: «Вот он вышел на сцену – маленькая фигурка в черном фраке, совершенно не обращая внимания на публику, взмахнул руками – и могучие аккорды понесли его, он как бы перестал существовать в этом измерении, растворился в музыке. Я тоже забыл обо всем, слушая потрясающий хор, музыку, которая обняла меня со всех сторон. Я думал о скульптуре, о том, что лучшим скульптором был, конечно, Господь, сотворивший нас. Музыка лишает нас дара речи, я просто живу в ней».
Яков Эпштейн – скульптор, художник, писатель, мыслитель – выдающийся и непокоренный, прошедший через горнило творчества и непризнания и все-таки достигший вершины славы. Ибо что может быть большим счастьем для Творца как увидеть при жизни воплощение своих замыслов, понимание своих работ?
Яков Эпштейн нашел свой вечный приют в Лондоне. Последний день его земной жизни – 19 августа 1959 года.
Скульптуры Эпштейна украшают крупнейшие музеи мира, среди них-Музей современного искусства в Париже, Метрополитен-музей в Нью-Йорке… Его имя навсегда вписано в историю мирового искусства.
Другие книги серии «Лики великих»
«Жизнь в борьбе и фресках. Бен Шан»
«Русская муза парижской богемы. Маревна»
«La Divina – Божественная. Мария Каллас»
«Виртуоз от Бога. Исаак Стерн»
«Загадка доктора Барнса. Доктор Альберт Барнс»
«История великих коллекций. Пегги Гуггенхейм»
«Династия филантропов. Мозес и Уолтер Анненберг»
«Творец за дирижерским пультом. Леонард Бернстайн»
«Его называли «живой легендой». Владимир Горовиц»
«Еврейский певец негритянского народа. Джордж Гершвин»
«Он песней восславил Америку. Ирвинг Берлин»
«Его скрипка плакала и пела. Иегуди Менухин»
«Король джаза. Бенни Гудмен»
«Великий скиталец – покоритель звуков. Артур Рубинштейн»
«Еврей из Витебска – гордость Франции. Марк Шагал»
«Из Смиловичей в парижские салоны. Хаим Сутин»
«Прометей, убивающий коршуна. Жак Липшиц»
«Первая леди американской скульптуры. Луис Невелсон»
«Пластика ожившего дерева. Леонард Баскин»
«Путь к славе и гибели. Марк Роцко»
«Из туземных хижин в музеи мира. Морис Стерн»
«Певец земли израильской. Рейвен Рубин»