Выдающиеся русские летчики - Залуцкий Г. В.. Страница 18

Однако усложнение форм ведения воздушного боя в ряде случаев приводило к тому, что в результате неточного выполнения эволюций самолет терял скорость, кренился на крыло и, падая вниз, быстро вращался вокруг своих осей. Вывести самолет из этого вращательного движения, получившего название «штопора», никто не умел, и такой полет часто кончался катастрофой.

«Штопор» был причиной большой аварийности в авиационных частях и особенно в летных школах.

Как в России, так и за границей «штопор» стал бичом для летчиков. Во Франции, которая особенно широко рекламировала свои достижения в летном деле и где с 1914 года существовала даже школа высшего пилотажа, никто не мог решить проблему «штопора». Русский военный летчик-истребитель Е. Н. Крутень, побывавший во Франции во время войны 1914—1918 годов и наблюдавший там боевые действия авиации на фронте, так высказался об опыте зарубежных авиаторов: «...Нам шлют разных «американцев» — французов, англичан, у которых нам собственно нечему учиться (пишет летчик, побывавший только что на французском и английском фронтах). Мы же знаем все не хуже их...» .

Честь первой победы над «штопором» принадлежит русскому военному летчику Константину Константиновичу Арцеулову.

24 сентября 1916 года начальник истребительного отделения Севастопольской авиационной школы военных летчиков прапорщик К. К. Арцеулов после долгих теоретических исследований и расчетов поднялся в воздух, преднамеренно ввел самолет в «штопор» и, сделав несколько витков, вывел самолет в горизонтальный полет.

* * *

Константин Константинович Арцеулов пришел в военную авиацию из кавалерии в 1915 году, во время первой мировой войны, но его авиационная биография начинается значительно раньше.

К. К. Арцеулов родился 16 мая 1891 года в Ялте в семье инженера-кораблестроителя. Внук, со стороны матери, знаменитого художника И. К. Айвазовского, Арцеулов с раннего возраста проявлял незаурядные способ-

ности к живописи и, казалось бы, имел все основания избрать профессию художника. Но с юных лет он заинтересовался воздухоплаванием и авиацией. В богатейшей технической библиотеке отца Константин Арцеулов нашел труд капитана 2-го ранга Спицина «О полетах птиц». Книга увлекла юношу, он стал мечтать о профессии воздухоплавателя. Из книг же он узнал о выдающемся изобретателе А. Ф. Можайском, построившем и испытавшем первый аппарат тяжелее воздуха — самолет. Арцеулов стал внимательно следить за сообщениями прессы об успехах аэронавтов и авиаторов.

Первые попытки юноши подняться в воздух на самодельном воздушном шаре успеха не имели. Тогда он задумал самостоятельно построить планер и осуществить свою заветную мечту — подняться в воздух.

В 1908 году, когда Арцеулову было 17 лет, он закончил постройку планера и решил его испытать. Опыты с подъемом в воздух каждый раз приходилось проводить в строжайшем секрете, так как в то время ь самодержавной России смельчаков, пытавшихся летать, нередко считали чудаками.

Первые попытки подъема в воздух на планере оказались также неудачными. Аппарат, построенный без достаточно точных расчетов, оказался перетяжеленным и малоустойчивым, и молодому конструктору вместо полета удалось только совершить несколько подскоков и планирующих спусков.

Но желание стать авиатором не оставляет юношу. Научиться летать во что бы то ни стало — таково непреодолимое стремление его.

Однако родители решили иначе, и Арцеулов поступил в морское училище. Три года он изучал морское дело и провел в плаваниях по Балтийскому морю. Но и здесь он с прежним усердием продолжал изучать авиацию, в частности, узнал подробности о создании А. Ф. Можайским первого в мире самолета и его испытательном полете.

Не окончив морского училища, Арцеулов по состоянию здоровья вынужден был оставить его, и он решает посвятить себя любимому делу — авиации. Константин Константинович едет в Петербург и поступает здесь рабочим на только что открывшийся авиационный завод Щетинина.

Шел 1910 год. Это был период, когда в России начала развиваться авиация. Выдающиеся по своему мастерству полеты первых русских летчиков Михаила Ефимова, Льва Мациевича и других авиаторов привлекали на беговые ипподромы, служившие в то время летными полями, тысячи зрителей. Показательные полеты производились уже во многих городах России. Интерес к авиации возрастал с каждым днем.

На авиационном заводе Щетинина, куда поступил Арцеулов, в то время строили опытные самолеты типа «Россия-А» и «Россия-Б». Работая на заводе, Арцеулов детально изучил материальную часть самолета и мотора и органы управления. Один из самолетов «Россия-Б», изготовленных на заводе, оказался сильно перетяжеленным, и хозяин завода, желая показать свою «щедрость», отдал этот самолет в распоряжение рабочих, желающих обучаться летному делу. Учиться летному делу изъявили желание два энтузиаста — Арцеулов и Шарский,

С чего начать? Инструктора не было.

«Начали с руления по земле,— вспоминает Арцеулов.— Мотор на этом самолете был маломощным, типа «Анзани». Зажигание от аккумулятора, смазка неавтоматическая. Пилот должен был сам временами подкачивать масло при помощи насоса. Самолет был сильно пере-тяжелен.

Руление мне давалось сравнительно легко, так как у меня был опыт управления рулями морских судов, и я знал, что надо было давать сразу большую скорость, потому что на малой скорости рули плохо действовали и самолет разворачивало. Когда я давал большие обороты мотору, хвост поднимался и самолет слушался рулей.

Однажды зимой 1910 года я рулил по дорожке между сугробами снега на большой скорости. Вдруг «я почувствовал, что самолет разворачивает. Инстинктивно потянул ручку на себя, самолет оторвался от земли и, к большой радости, я увидел, что лечу. После этого я отдал ручку, зацепился колесами за снег и... скапотировал. К счастью, и я и самолет остались целы. Вот так, самоучкой, начал я изучать летное дело».

Когда при авиационном заводе Щетинина, переименованном впоследствии в «Первое Российское товарищество воздухоплавания», открылась летная школа, Константин Константинович Арцеулов стал одним из первых ее учеников. Школа пилотов находилась в Гатчине, вблизи Петербурга. Первая группа учлетов была невелика. В ней насчитывалось всего около десяти человек: Арцеулов, Агафонов, Шиманский, Евсюков и др. Среди них была одна женщина — энтузиастка летного дела Лидия Виссарионовна Зверева. Это была первая русская летчица, и поэтому о ней следует рассказать подробнее.

Не легко было в царской России женщине добиться поступления в летную школу. Но Зверева преодолела все препятствия и наряду с мужчинами стала изучать летное дело.

Лидия Зверева родилась в Петербурге в 1890 году. С юных лет она увлекалась спортом и с большим интересом следила за развитием воздухоплавания. В школьные годы Зверевой удалось тайком от родителей совершить несколько подъемов на аэростатах воздухоплавательного отряда Осовецкой крепости. Эти полеты сыграли решающую роль в судьбе Лидии Зверевой. Желание научиться летать самостоятельно овладело молодой спортсменкой. И когда в Петербурге в 1910 году начались публичные полеты, Лидия Зверева стала их постоянным посетителем. Она познакомилась с летчиками и механиками, изучала летательные аппараты, принимала участие в их подготовке к полетам.

Поступив в Щетининскую школу пилотов, Лидия Зверева быстро освоила технику пилотирования самолета. Арцеулов, который обучался полетам вместе со Зверевой, рассказывает: «Летала Лидия Виссарионовна смело и расчетливо. Я помню,- что мы с учлетом С. И. Николаевым обратили особое внимание на отважные мастерские полеты ее, в том числе и высотные. А ведь в то время не все, даже бывалые летчики, рисковали летать на большой высоте».