Белорусские народные сказки - Автор неизвестен. Страница 34
— Батюшка, это ведь голубок от сестры прилетел.
Князь сначала обрадовался, а потом подумал, да и опечалился.
— Видно, погубил уже проклятый Змей мою дочку.
Поймали голубя, смотрят, а под крылом письмо. Князь — за
письмо, читает и себе не верит, что дочь жива. Тотчас позвал бояр, посоветовался с ними и посла л к Кириле Кожемяке самых старых людей.
Приходят они к его хатке, открыли потихоньку двери и испугались. Видят: сидит сам Кожемяка и мнет руками двенадцать кож. Вот один из посланцев кашлянул. Вздрогнул Кожемяка и все двенадцать кож разорвал. Поклонились они ему и говорят:
— Князь с просьбой прислал нас к тебе.
А он и не слушает: из-за них двенадцать кож порвал. Просили они, просили, да и пошли, опустив головы. Тогда князь послал малых детей. Те так стали плакать, что и сам Кожемяка не вытерпел, заплакал и говорит:
— Ну, для вас я сделаю.
Пошел к князю, взял двенадцать бочек смолы и двенадцать возов конопли, обмотался коноплей, осмолился смолой, взял булаву пудов на десять и пошел биться со Змеем. Бились, бились Кожемяка со Змеем, и победил Кожемяка окаянного. Убил он Змея, освободил княжну и отдал князю. Не знал князь, как его благодарить, чем его и наградить.
Так вот с тех-то пор и стало называться то урочище, где жил Кирила, Кожемяками.
БРАТЬЯ ГАДИМОВИЧИ
В некотором царстве, не в нашем государстве, на ровном месте, как на бороне, жил-был царь Гадим.
Было у него три сына: первый сын Иван Гадимович, другой — Алексей Гадимович, третий сын Ставер Гадимович Сам-Малолетен-Пьяница. Гуляли царевичи в саду. Вздумалось их отцу свое царство проведать. Выходит он на парадное крыльцо и кричит громким голосом:
— Иван Гадимович!
Иван Гадимович к палатушкам прибегает, шапочку снимает:
— Что, государь-батюшка, прикажете?
— Сын мой милый, сын мой любимый, как бы наше царство проведать?
— Это можно!
Входит Иван Гадимович в палаты, надевает царские одежды и берет острое копье. Идет он в стойла-конюшни выбирать себе коня. Выбрав коня Лататая, Иван Гадимович со двора съезжает, отцу с матерью честь отдает. Поехал он за горы крутые, за реки большие. А за горами крутыми, за реками большими трава шелковая, роса жемчужная; стоят там кровати тесовые, перины пуховые, одеяла шелковые. Пустил он коня Лататая на траву, а сам лег на кровать и уснул. И увидел он сон дикий, сон страшный: наезжает на него Чудо-Юдо Беззаконный. Проснулся Иван Гадимович и испугался. Оседлал он своего коня Лататая, приехал домой. Коня поставил в конюшню, копье и одежду царскую в палаты отнес, а сам пошел к отцу с поклоном.
— Батюшка, Гадим Цимбалдович! И полпути не проехал, занемог: бросило меня в пот, по коже мороз пошел.
— Ну, сын мой, Иван Гадимович, я тебе прощаю. Ты еще нигде не бывал и людей не видал.
Выходит царь Гадим на парадное крыльцо и кричит громким голосом:
— Алексей Гадимович!
Алексей Гадимович к палатушкам подбегает, шапочку снимает:
— Что, государь-батюшка, прикажешь?
— Сын мой Алексей Гадимович, не можешь литы проведать, что в нашем царстве деется?
— Это, батюшка, можно.
Пошел Алексей Гадимович во дворец, надел царскую одежду, подпоясал золотую шпагу. Пошел он в стойла-конюшни и выбрал себе коня Ращея.
Алексей Гадимович со двора выезжал, отцу, матери честь отдавал. Поехал он за горы крутые, за реки большие. За горами крутыми, за реками большими трава шелковая, роса жемчужная; там стоят кровати тесовые, перины пуховые, одеяла шелковые. Пустил он Ращея на траву, а сам лег на кровать и уснул. Видит он сон дикий, сон страшный: наезжает на него Чудо-Юдо Беззаконный и хочет его убить. Пробудился Алексей Гадимович, испугался, оседлал своего рысистого Ращея и поехал назад. Поставил коня в конюшню, сбросил одежду царскую и целых три дня отцу на глаза не показывался. Пришел к нему отец, а он лежит на кровати.
— Милый мой сын Алексей Гадимович! Ну как, проведал ты мое царство?
Нет, батюшка, и половины не объехал, занемог.
— Ну, прощаю тебе, ты еще нигде не бывал и людей не видал.
Выходит Гадим ка парадное свое крыльцо и кричит громким голосом:
— Ставер Гадимович!
Ставер Гадимович к палатушкам подбегает, шапочку снимает:
— Что, государь-батюшка, прикажешь?
— Сын мой Ставер Гадимович, нельзя ли наше царстве проведать?
— Ах, батюшка! Куда уж мне, коли мои старшие братья не справились. Ну да попробую!
Пошел он в стойла-конюшни выбирать себе коня. Всех коней обошел: на которого руку положит, тот на колени упадет, а то и совсем пропадет. Закручинился Ставер Гадимович и думает: «Зайду-ка я к конюху Ивашке Серой Сермяжке Золотые Пуговицы». Приходит и говорит:
— Здравствуй, Ивашка!
— Здравствуй, Ставер Гадимович Сам-Малолетен-Пьяница, что тебе надобно?
— Нет ли у тебя коня по мне, у тебя ведь большой табун.
— Нет, милый, у меня по тебе коня нет. Вот, выбирай сам!
Ставер Гадимович стал выбирать себе коня: на которого руку
положит, тот на колени упадет, а то и совсем пропадет.
Пошел Ставер Гадимович в чистое поле. А конюх Ивашка Серая Сермяжка Золотые Пуговицы ему вслед кричит:
— Вернись назад в свой отцовский дом! Возле амбара погреб, а в погребе за двенадцатью дверями стоит конь твоего деда Цим-балды; он уже тридцать лет ест ярую пшеницу; вот этот конь по тебе.
Подошел Ставер Гадимович к погребу, а конь так заржал, что шесть дверей вышибло, а шесть вышиб Ставер Гадимович. Выскочил из погреба конь и взвился на дыбы: он тридцать лет свету не видал, взаперти стоял. Схватил Ставер Гадимович егоза повод, да как ударил по спине, так конь как вкопанный встал. Входит Ставер Гадимович в погреб и видит доспехи богатырские. Надел он панцирь, подвязал меч-кладенец и взял приметы богатырские: золотую чарку и колоду карт. Сел он на коня и крикнул богатырским голосом:
— Прощайте, батюшка и матушка!
Как прыгнул конь, только хвост в облаках метнулся. Едет Ставер Гадимович, радуется, сам с собой рассуждает: благодарю бога, хоть по свету погуляю немного. Подъезжает к Балканским горам, горы эти за облака заходят. Ходит по этим горам Горовик с лопатой: как черпанет гору, так и снесет ее долой.
— Бог помощь, Горовик!
— Спасибо, Ставер Гадимович Сам-Малолетен-Пьяница! Куда едешь?
— Еду свет поглядеть и себя показать!
— Возьми и меня с собой!
— Как же тебя взять, когда ты при должности?
— Эта должность плохая.
— Ну, когда так — пойдем!
Ставер Гадимович едет на коне, а Горовик за ним пешком поспевает. Подходят они к дубовой роще. Ходит в роще Дубовик, вырывает дубы и раскидывает их.
— Бог помощь, Дубовик!
— Спасибо, Ставер Гадимович Сам-Малолетен-Пьяница! Куда едешь, куда путь держишь?
— Еду белый свет поглядеть и себя показать.
— Возьми и меня с собой!
— Как же тебя взять, ведь ты при должности?
— А эта должность плохая: дубы сильно срослись, так я их прореживаю.
— Ну, когда так — пойдем!
Дубовик вырвал дуб в двенадцать обхватов, идет подпирается, за ним вслед управляется.
Подъезжает Ставер Гадимович со своими товарищами к реке Дон. Видит, сидит там Усыня. На одном усе пруд держит, а на другом — плотину.
— Здравствуй, Усыня! Бог помощь!
— Спасибо, Ставер Гадимович Сам-Малолетен-Пьяница. Куда едешь, куда путь держишь?
— Еду белый свет поглядеть и себя показать!
— Возьми, брат, и меня!
— А зачем же тебя брать, ты при должности.
— А ну, переезжайте-ка через мост, увидите, что будет.
Переехали они мост. Вот Усыня как крутнул своими усами,
то и плотина и мост долой с усов.
Стало их четверо. Вот заехали они в тридевятое царство, в тридесятое государство, на реку Малиновку, на Калинов мост. Стоит там избушка на курьих ножках, на бараньих рожках.