Сибиряк. В разведке и штрафбате (Охотник) - Корчевский Юрий Григорьевич. Страница 15
– Заткнись! А то прирежу!
Угроза была неосуществима – «язык» был нужен живой, но немец замолчал. Ему вновь затолкали в рот кляп, но на немецкой стороне уже поднялась тревога. Послышались выкрики, потом стали стрелять. Разведчиков в маскхалатах видно не было, а шинель немца выделялась на снегу темным пятном. Алексей выпустил локоть немца и обеими руками набросал на пленного снега.
Однако немцы решили не дать русским разведчикам возможности дотащить «языка» живьем и стали обстреливать «нейтралку» из минометов. Взрывы раздавались все ближе и ближе.
– Быстрее, твою мать! – приказал Мокрецов.
Но пленный и сам понял, какую беду он навлек на себя, и стал помогать ползти, отталкиваясь каблуками от земли.
Мины стали падать чаще и ближе. Все втроем свалились в свежую, еще курящуюся дымком воронку. Мокрецов спрятался в другую, и между разрывами прокричал:
– Живы?
– Покамест.
– Сидите там, пока налет не кончится.
С нашей стороны решили прикрыть разведчиков и дали по немецким траншеям залп батареи 76-миллиметровых дивизионных пушек. Взрывы накрыли немецкую траншею. Однако минометный обстрел не утихал – немецкая батарея была в глубине обороны.
Через четверть часа обстрел стих, и разведчики снова тронулись в путь, таща за собой пленного. Наконец их окликнул часовой:
– Разведка, это вы?
– А ты еще кого-то ждешь? – пошутил Мокрецов. Все-таки задание выполнено, «язык» доставлен.
Пленного опустили в траншею и вытащили кляп, чтобы он не задохнулся.
– А где Самохин?
– До минометного обстрела был, я его видел, – ответил Алексей.
Однако, как ни вглядывались в темноту все трое, никакого движения они не заметили.
– Товарищ старший лейтенант, разрешите сползать на «нейтралку» – узнать, что с Михаилом?
– Давай.
Алексей перемахнул бруствер и дополз до окопчика часового.
– Эй, земляк, ты стонов или движения со стороны «нейтралки» не замечал?
– Нет, тихо все.
– Товарищ наш не вернулся. Я туда сползаю, ты с испугу не выстрели.
– Да что же я, слепой, что ли? – обиделся боец.
Ползти по старым следам, да еще не толкая пленного, было сподручно.
Вот и воронка от мины, где они укрывались втроем.
Алексей пополз вперед и увидел Михаила. Он тоже забрался в воронку, спасаясь от обстрела, но его ранило в ноги осколками. Брючины маскхалата пропитались кровью. Михаил лежал без сознания, дышал часто и хрипло.
Алексей достал свой индивидуальный перевязочный пакет, зубами разорвал прорезиненную ткань и прямо поверх брюк перебинтовал ногу Михаилу. Второй пакет нашел в кармане у Михаила и перебинтовал ему вторую ногу. Разрезать штаны в мороз Алексей не рискнул – можно было отморозить парню ноги, а ему в госпиталь быстрее надо.
За руки Алексей вытащил Михаила из воронки, лег рядом с ним на бок, закинул руку Михаила на себя и перевернулся на живот. Теперь Михаил лежал на нем. Ползти стало тяжело, но как еще в одиночку тащить раненого? Второго человека бы сюда!
Путь до окопчика дозорного показался длинным, глаза заливал пот. Михаил постанывал.
– Терпи, земеля, скоро наши, – шептал ему Алексей. Конечно, он больше себя успокаивал, ведь Михаил его не слышал.
– Эй, разведчик, это ты? – окликнули его из окопа.
– Привидение! Помог бы лучше, – не сдержался Алексей.
Дозорный встал во весь рост – все равно темно, немцы не видят – и добежал до разведчиков.
– Бери за ноги, – скомандовал ему Алексей. Сам он взял раненого за руки.
Быстрым шагом они добрались до траншеи и спустили Михаила вниз, где его приняли старшина и Мокрецов. Дозорный вернулся в свой окоп.
– Ранен осколками в ноги. Санитара бы ему и в госпиталь – крови много потерял.
– Это мы сейчас, – старшина убежал по траншее и вернулся с долговязым солдатом. На его боку болталась санитарная брезентовая сумка.
Санитар бегло осмотрел раненого.
– В тыл надо, здесь я ничего не сделаю.
– Так давай в тыл, чего встал? – взорвался Алексей.
– Ладно. Ты, Ветров, оставайся здесь со старшиной, помогите Самохина в тыл отправить. А я пленного в разведотдел доставить должен. Век! – Мокрецов толкнул немца в спину.
Комвзвода с пленным ушли. Зато появился санитар с импровизированными носилками – просто к двум жердям был прибит гвоздями кусок брезента.
– Кладите и понесли.
Они попетляли по траншее, цепляясь жердями за стенки на изгибах, потом повернули в тыл. Метров через триста, когда уже и руки не держали, спустились в лощину. Там уже стояли сани-розвальни с кучером в тулупе. Лошаденка была заботливо прикрыта суконной попоной.
Михаила переложили в сани, санитар уселся рядом.
– Но, милая! Трогай! – ездовой чмокнул губами, и лошадка бодро потянула сани.
– Ну что, Ветров, идем в свое расположение.
Пока они дошли, стало светать. Алексей был удручен: с Михаилом они сошлись характерами, он был ему как старший брат – учил премудростям разведки. А теперь он вроде как осиротел, родственника потерял.
В теплой избе Алексей стянул с себя маскхалат, сапоги и улегся спать. Устал он сегодня, намаялся.
Что самое интересное – в последующие дни старшина не приставал к нему с хозяйственными поручениями.
Алексей отоспался, отъелся, отдохнул.
А через несколько дней в дивизию прибыло пополнение.
В избу разведчиков пришел Мокрецов.
– Ветров!
– Я!
– Хватит бока отлеживать, пополнение прибыло, к себе в разведку людей отбирать будем. Собирайся!
Голому собраться – только подпоясаться.
Старший лейтенант критически оглядел его:
– Вид у тебя, Ветров, какой-то не геройский.
– Какой есть.
– Медали ему на грудь не хватает, товарищ комвзвода! – вынырнул из-за плеча Мокрецова старшина.
– Будут еще медали, старшина! Ветров у нас недавно, но уже проявил себя достойно!
Они пришли к штабу дивизии. Здесь уже построились бойцы маршевой роты. По традиции, первым выбирал себе пополнение Мокрецов.
– Фронтовики есть? Шаг вперед!
Из строя шагнули вперед десятка два солдат.
– Я командир разведвзвода старший лейтенант Мокрецов. Желающие служить в разведке есть? Только добровольцы!
Сделали еще шаг вперед человек восемь.
– Ко мне!
Добровольцы подбежали к старшему лейтенанту.
– Отойдем в сторонку.
Дальше отбирали себе пополнение из вновь прибывших артиллеристы, минометчики, связисты. В пехоту попадал разряд – «необучен, годен к строевой».
А Мокрецов стал опрашивать добровольцев – кто, где служил, сколько был на фронте, как попал в маршевую роту. Двоих он сразу отобрал во взвод: один служил в разведке еще в финскую войну, второй был пограничником. Еще двое были спортсменами, ребятами подтянутыми. Таких обучить, поднатаскать немного – и будут не хуже старожилов взвода. Хотя слово «старожил» для фронтовой разведки не совсем подходящее: состав взвода быстро менялся из-за гибели или ранений бойцов.
Двое воевали в пехоте, были в окружении – мужики на немцев злые, хлебнувшие лиха. А двоих комвзвода отправил назад, в общий строй. Повоевать они почти не успели – выбыли в госпиталь по ранению, да и физически были слабые. Таких месяц откармливать надо и только потом обучать. Но на это не было времени. Разведвзвод – не санаторий. Поступит приказ – его исполнять надо.
Командир взвода переписал фамилии бойцов, собрал красноармейские книжки и пошел в штаб – нужно было внести новобранцев в списки части.
Бойцы обступили Алексея:
– Ты из разведки?
– Так точно.
– И как там?
– Скоро все сами увидите.
– Что же у тебя ордена или хотя бы медали нет?
– Стало быть, не заслужил еще.
Бойцы отошли с разочарованными лицами. А чего они хотели? Чтобы он про лихие подвиги им рассказал? Так не было подвигов, была только трудная, тяжелая и очень опасная солдатская работа. Был холод, зачастую – недоедание, грязь – вот что такое разведка.
Мокрецов вышел из штаба повеселевший, раздал бойцам их документы.