Сибиряк. В разведке и штрафбате (Охотник) - Корчевский Юрий Григорьевич. Страница 7

– Желудок сам подскажет.

– Ну смотри, было бы предложено. Я за них булку хлеба выменяю – у того же старшины.

– Вот тогда и поделишься.

– Заметано.

Василий был парень разбитной, и когда можно было, своего не упускал. Он и сейчас успел не только часы с убитого снять, но и две патронные сумки с обоймами к автомату.

– Как немцы перестанут стрелять, надо за окопы сползать. У многих немцев ранцы есть, наверное, найдется, чем в них поживиться.

– Рисковать жизнью из-за барахла! – пренебрежительно скривился Алексей.

– Я человек рисковый, пресная жизнь не по мне.

– Война, риска выше головы – зачем без нужды на пулю нарываться?

– Странный ты, Алексей, слишком уж правильный.

– В тайге без этого никак. Если поранишься или заблудишься – никто не поможет, надо просчитывать все на шаг-два вперед.

– О, вроде стихло все? – перебил его Василий. Он приподнялся над бруствером.

– Немцев не видать. Ну, я пополз.

И не успел Алексей возразить, как Василий перевалился через бруствер и пополз к убитым немцам. Он переползал от одного к другому, потом вернулся к окопу и столкнул в него ранец.

– Держи, я за патронами сползаю.

– Да сиди ты, егоза.

Из окопа Алексей наблюдал, как Василий опустошает подсумки. Занятый делом, он не заметил, что кто-то из немцев был, видимо, только ранен и пришел в себя. Хлопнул выстрел, коротко вскрикнул Василий. Алексей дернулся было выскочить из окопа на помощь, но немцы открыли минометный огонь. Мины падали одна за другой, вздымая на позициях пыль. Окопы, пусть и не в полный профиль, защищали от осколков.

Когда огневой налет стих, Алексей приподнял голову:

– Василий, ты живой?

Прислушался. Тишина. Вновь затрещали смолкшие во время обстрела цикады.

– Вася, отзовись!

Наступил вечер. Как только стемнело, Алексей выбрался из окопа и пошел к месту рукопашной – там вповалку лежали немцы и наши красноармейцы. Василия он нашел почти сразу. У лежащего рядом с ним немца в руке был зажат пистолет. Оба были мертвы.

– Эх, Вася, на ерунду свою жизнь променял!

Ночью по распоряжению командира роты они собрали и похоронили в братской могиле наших убитых.

Глава 2

Вылазка

В конце сентября дивизия была окружена в третий раз. И с каждым днем подразделения теряли бойцов, кольцо становилось все туже, а территория, на которой они находились, сжималась, как шагреневая кожа.

А немцы совершенно обнаглели. Пользуясь последними теплыми днями, они раздевались донага и плескались в реке. Наши бойцы только наблюдали за ними с другого берега реки. Боеприпасов к немногим пушкам и минометам было катастрофически мало, и их берегли для планируемого прорыва. А из винтовки – далековато, не достать.

На фронте помыться, постирать пропыленную, грязную гимнастерку – редкая удача. И наши бойцы, видя, как немцы купаются, тоже попробовали зайти в воду, но немцы накрыли их из минометов. Вот и смотрели они на купающихся фашистов, скрипя зубами от злости.

Командир взвода, сержант Осянин, в сердцах бросил:

– Хоть бы их проучил кто!

– Разрешите мне! – вызвался Алексей.

– Попробуй. Но далеко, только немцев обозлишь.

Алексей отобрал патроны с тяжелой пулей – у них траектория более пологая. Тщательно вычистил и смазал винтовку, зарядил магазин.

На берег выбрался рано, до рассвета, замаскировался в высокой траве. Рядом, метрах в десяти-пятнадцати были кусты, но Василий сознательно туда не пошел – их немцы в первую очередь обстреляют.

Час шел за часом. Уже поднялось солнце, пригрело землю. Над водой поднимался легкий парок или туман, но к десяти часам он развеялся.

И вот тут-то на берегу показались немцы. Они сбрасывали на ходу форму и, гогоча, лезли в воду. Вели себя свободно: вздымали тучи брызг, плескались, обливая друг друга.

Прицел Алексей выставил заранее и теперь только выбирал цель.

Один из немцев выбрался из воды и встал на берегу, картинно раскинув руки – как на пляже.

Алексей прицелился ему в живот: голова на такой дистанции – слишком маленькая цель. Задержав дыхание, плавно потянул спусковой крючок. Выстрел! Немец упал. Остальные пока не всполошились, выстрелы на передовой – не редкость.

Пользуясь их легкомыслием, Алексей успел сделать еще четыре прицельных выстрела, пока оставшиеся в живых и испуганные немцы ползком покидали берег. Вставать они боялись, даже форму бросили – не до нее стало.

Не прошло и нескольких минут, как немцы открыли по берегу минометный огонь, в первую очередь целя по кустам. Только Алексей дожидаться обстрела не стал, и, едва уползли немцы, убрался с берега и он.

Когда он вернулся в свой окоп, по траншее подошел сержант Осянин.

– Видел твою стрельбу, молодец! Учился где-то?

– Да нет. Охотник я, жизнь заставила.

– Э, парень, тебя бы в снайперскую школу, да винтовку с оптикой в руки – тогда бы немцы голиком на виду у всех не бегали. Я командиру роты доложу, пусть решает.

Алексей пожал плечами. Доложил сержант старшему лейтенанту или забыл, но только в жизни его ничего не изменилось. Да и не могло. Обескровленная, окруженная дивизия готовилась к прорыву. Следующей ночью они открыли огонь по немецким позициям из пушек и минометов, достреливая последние снаряды, потому как с тяжелым вооружением не прорваться. Потом пушки вывели из строя, сняв с них затворы.

Сразу за артобстрелом под покровом темноты наиболее боеспособные подразделения пошли на прорыв. За ними несли раненых, и шли тыловые службы вроде связисток и банно-прачечного отряда.

С потерями, но они прорвались к своим. От дивизии едва набирался полнокровный батальон, но главное – вынесли знамя дивизии и полков. Нет знамени – утеряно, утрачено, захвачено противником – подразделение расформировывается, опозоренное, и номер его не присваивается вновь. Сохранилось знамя, святыня части – ее укомплектуют, пополнят техникой, и вновь полк или дивизия воскреснет из небытия.

Вот и их дивизию отвели в тыл на отдых и переформирование. Из тыла поступало пополнение, со складов – вооружение и боеприпасы. И хотя вооружение было немного устаревшим, воевать можно было. Ведь в ополчение шло и вовсе почти музейное оружие, вроде пулеметов Мадсена или Шоша, а пушки – трехдюймовые времен Гражданской войны.

Алексей снова угодил в команду минеров, по его военно-учетной специальности. Пехотинцы, как писалось – «необученные, годные к строевой», были. Не хватало обученных – артиллеристов, танкистов, летчиков, саперов.

В начале декабря дивизию отправили под Елец, где готовилось контрнаступление.

Немцы, не в силах одолеть сопротивление наших войск и по кратчайшему пути пройти к Москве, решили наступать с юга, через Тулу. Зима тогда случилась ранняя и суровая, снега выпало много, морозы доходили до тридцати-сорока градусов. Холодно было даже привыкшим к морозам русским. А у немцев шинелишки тоненькие, рассчитанные на теплую европейскую зиму, шапок не было вовсе, если не считать немногочисленные горноегерские части. Не готовился Гитлер к затяжной военной кампании, планировал завершить войну к осени, на зиму расположить войска в теплых квартирах.

Солдаты стали мародерствовать, отбирать у населения оккупированных районов теплые вещи – вязаные носки, валенки, шапки, полушубки, даже женские шали.

Хуже того, к зимней военной кампании оказалась не готова техника. Не было зимних масел, и механикам приходилось всю ночь гонять моторы, сжигая драгоценное топливо, расходуя моторесурс. А к утру грязь замерзала между катками танков и транспортеров, не позволяя им тронуться с места.

Минерам тоже приходилось несладко. Под снегом мины не видны, нащупать их саперным щупом невозможно, земля промерзла на метр-полтора. Выручал миноискатель, но на весь взвод он был один. Но и обнаружив мину, ее было сложно обезвредить. Держа в замерзших пальцах нож, приходилось по кусочку откалывать замерзшую землю, подбираясь к взрывателю. А после дождей или оттепелей его открутить было невозможно, резьба замерзала насмерть. Взрыватель согревали своим дыханием и потом отворачивали. Только времени уходило много. И если летом один минер мог снять за ночь до десятка-полутора мин, то сейчас – одну-две. За неделю удалось проделать только узкий, метров тридцать, проход, да и то для танков. А противопехотные мины замерзли настолько, что не срабатывали при нажатии, а для танков они были не страшны.