Недетские игры (СИ) - Бульба Наталья Владимировна. Страница 42
Еще бы объяснить это Шторму.
Шаевский прекрасно осознавал, что это невозможно. Полковник оправданий не принимал.
Ощущение приближающегося конца прошло фоном. Значение имело лишь происходящее сейчас.
– Форс наблюдаю, – признав, что догадка Валанда скорее всего верна, произнес Шаевский.
Сам он передвигался между деревьев. Как только заметил помощницу дипломата, чуть задержался, увеличивая расстояние между ней и собой. «Мираж» и искажающее поле обезопасят от визуального контакта и системы слежения, если таковая у нее была, а вот от ментального могли уберечь только собственная осторожность и отсутствие видимого интереса.
– Семьдесят метров на два часа.
– Принял! – Шаевскому в голосе Ромшеза послышался вздох облегчения. – Взял зону под контроль. Отметки нет.
– Присутствие Форс в зоне подтверждаю, – вклинился в их разговор Николай Валев. Хоть и самый молодой в их команде, но весьма перспективный офицер. Виктор не хотел его брать, Истер убедил. В том, что уступил, Шаевский не раскаялся. – Шестой сектор. Стоянка.
Карта мерцала на внешке, шестой сектор расцвел четкими линиями, распался на квадраты – Ромшез среагировал раньше, чем возник вопрос.
Стоянка каров, идентификационный сканер – ей осталось до него метров сорок, тот уже выдал готовность на опознание, список машин…
– Всем уйти в тень, играет Главный.
Виктор замер, скользнул в сторону, выбирая оптимальный вариант к высветившейся на экране точке.
Форс Валанду была не нужна, сведения, доступ к которым вот-вот должен был передать самаринянам каперанг, еще недавно имели определенную ценность, теперь же могли считаться устаревшими. Малый крейсер с генератором прокола, разработанным другой группой военных инженеров, не только ушел в длинный прыжок, но и успешно из него вышел. Почти десять часов против семи с половиной, на который готовились они.
Шторм не мог не знать о параллельных испытаниях.
Впрочем, чему удивляться, когда речь шла о полковнике?
Четыре отметки. Плотность покрытия глушителями снизилась, картинка стала четче, «беря» не только их опознаватели. Двигаться стало легче, больше не приходилось дробить внимание. Поисковая сеть держала весь сектор.
До окончания вечеринки в резиденции было еще далеко, покидать бал вроде как рано. Гости разбредались по всему парку, обнаруживаясь даже в самых неожиданных местах.
– Янус ушел чисто. Отличница взяла приз. Четвертого вывожу.
Улыбка была невольной. Псевдоним для Элизабет Шаевский придумал, вспомнив слова бывшего командира. Когда тот предупреждал об осторожности с Мирайя, вскользь упомянул, что, если она за что берется, делает на «отлично».
Виктор уже слегка устал восхищаться этой женщиной. И, кажется, не только он один. Станислав был не в счет, там что-то давнее, вроде неожиданно сбывшейся мечты. А вот Марк… Его позиция в отношении маршала была однозначной – вывести. Если бы не приказ начальства, так бы и сделал.
Шаевский предполагал за этим не только простую осторожность, было там что-то более глубокое…
Осмыслить мелькнувшую ассоциацию Виктору не удалось.
Сигнал готовности, Ромшез перетасовал квадраты, точка контакта…
Райзер… Внешне спокоен, но в глазах нечто незнакомое, но уже видимое однажды.
Ситуация, участники, все по-другому, а налет безумия во взгляде – такой же… фанатичный.
Все было хуже, чем Виктор мог себе представить. Он-то думал – обстоятельства, а тут… убеждения.
И когда успел сменить?!
Виктор помнил, как, просматривая личное дело каперанга, обратил внимание и на то, как смотрела Элизабет на него во время ужина в ее честь. Если и не гордость, так уважительная оценка его заслуг.
Как? Когда? Почему?
Или считал, что достоин большего, чем капитанское кресло на тяжелом крейсере? Или, как многие среди военных, был недоволен условиями мира, подписанными с Самаринией?
Но тогда почему предательство?
Ответ не заставил себя ждать, достаточно было правильно задать вопрос. Довелось слышать как-то: «Продали Союз! Ублюдки!»
Относилось это к собственному правительству, остановившему бойню.
Был согласен, что ситуация с самаринянами тогда сложилась неоднозначная, вполне вероятно, что могли и полностью разгромить.
Вполне вероятно и… какой ценой?
Даже со своим допуском Виктор затруднялся принять чью-то сторону, но склонялся к тому, что мир, пусть и с множеством проблем вокруг, ему милее.
А вот Райзер, похоже, думал иначе.
Жаклин Форс. Эффектная блондинка с холодными, бесчувственными глазами. На голографии она выглядела мертвенно-бездушной, сейчас была не живее.
Пересечение двух аллей. Райзер остановился, что-то сказал оказавшейся рядом с ним Форс.
Звука не было, реплики «шли» только для Валанда, который исполнял соло, но Виктор легко читал и по губам.
Ничего примечательного, случайная встреча. Приятный вечер, упоминание о танце… Истер должен был подтвердить или опровергнуть эту информацию, но на внешке Шаевского подсказка не появилась.
Сегодня Виктор был за чертой…
Картинка развернулась – она ответила. Истер не забыл, кто – лидер, а кто… ведомый.
Поблагодарила, позволив улыбке коснуться губ. Получилось снисходительно, но Райзера это нисколько не смутило. Он с каким-то благоговением принял ее ладонь, поднес к губам…
Оповещение на комме каперанга сработало в тот момент, когда он нехотя отпустил ее руку.
Райзер извинился, активировал дисплей, прочел… Замер на мгновение – Виктор прямо-таки видел, как Истер пытается добраться до пришедшего сообщения, – посмотрел на Форс…
Та с какой-то брезгливостью передернула плечами и… не произнеся больше не слова, ушла, оставив каперанга одного.
Шаевский не успел подумать, что они, кажется, облажались, как Ромшез подтвердил мелькнувшее догадкой предположение.
– Код. Возможно, блокировка.
Как выражался Воронов: если лучшие просрали, то что говорить об остальных…
И тот полковник прав, и этот… тоже прав.
– Ждем! Форс уходит. – Валанд был возмутительно спокоен.
Или, что выглядело более вероятным, знал то, что не было известно им.
Виктор мог бы сообразить и раньше!
Когда они оказались около Райзера, тот был еще жив. И даже торжествующей улыбкой ответил на признание Валанда, что тот является офицером особого отряда военной разведки.
Вроде как переиграл.
Умер каперанг спустя несколько минут, не ответив ни на один из заданных мнимым десантником вопросов. Лишь произнес, прежде чем вздохнуть в последний раз: «Ненавижу».
В отличие от Шаевского, во взгляде Валанда не было заметно разочарования, словно подтверждая предположения, что у этой игры были совершенно иные задачи. И, кажется, Шаевский начал догадываться, зачем именно их принесло на Зерхан.
Он-то ладно, давно знал, что Шторм – тварь, каких поискать, но зачем тому надо было втягивать во все это Элизабет?!
* * *
Оборачиваться я не стала, даже не видя, могла представить себе эту картину. Аристократично развалившийся на заднем сиденье шеф. Обманчиво добродушный, с лениво блуждающим по тебе взглядом…
Все женщины Службы были влюблены в помощника директора Геннори Лазовски. Исключения оказались весьма редки, я – одно из них. Причина проста, как ясный день. Я его боготворила!
Как ни старалась скрыть от него свои чувства, мне это не удалось, за что и расплачивалась. Ровер отучал меня от этой глупости, используя весь арсенал возможностей, которые у него были. Некоторая снисходительность к моей персоне со стороны Геннори доводила меня обычно до с трудом контролируемой ярости, что нисколько не мешала продолжать им восторгаться. Даже в этом он был великолепен.
До отеля мы добрались в рекордные сроки. Он молчал, я – тоже, но это было нелегко.
В номер вошла первой, Ровер задержался по пути. Вряд ли проверяясь, скорее сжалившись.