Недетские игры (СИ) - Бульба Наталья Владимировна. Страница 65

– А Ровер? – протянул он задумчиво, словно к чему-то прислушиваясь. – Это отдельная история, я тебе расскажу ее позже.

– Что?! – Расслабленной я только выглядела.

Ответом на мой вопрос вдалеке, в той стороне, где находился космопорт, взметнулось в потемневшее небо алым. Затем еще раз, еще… Небоскреб дрогнул, словно недовольно отзываясь на происходящее там, и только потом до нас донесся тяжелый гул взрывов.

Завыли сирены. Далеко… ближе… Кто-то закричал. Надсадно, не скрывая рвущегося из груди ужаса.

На игры это уже не было похоже.

Я машинально вскочила, но тут же остановилась, лишь наблюдая за тем, как остальные посетители ресторана бегут к противоположному от нас краю.

На их месте я бы поторопилась домой.

Хотела поздравить Горевски с удачным отвлекающим маневром, но Валесантери явно не разделял моего восторга. Его лицо было напряженным. Что-то шло не так… Или… это было только начало?

Этот факт прокомментировать я тоже не успела. Еще одно зарево, теперь немного правее, как раз там, где… находилась наземная база пограничников.

Подумать, входило это в планы Шторма или нет, я опоздала. Реплика Горевски прозвучала как приказ:

– Комм на стол, уходим!

Подчинилась беспрекословно. Мне предстояло стать приманкой и привести Исхантеля в ловушку. Для этого необходимо выбраться из того хаоса, который вот-вот должен был начаться.

Команда на разблокировку браслета, вторая активировала систему безопасности. Несанкционированный доступ инициирует самоуничтожение.

Элизабет Мирайя больше не найти… Умно?! Оставалось надеяться, что и дальше будет не хуже.

– Где твой кар?

Мы с Горевски стояли уже у самого края.

Действовал он быстро. На то, чтобы перерезать плазменным ножом два тонких стержня, обвитых зелеными плетями, Валесантери хватило по секунде на каждый, еще с десяток – чтобы поглотитель разорвал пленку защитного поля.

– Здесь. – Воздух перед нами бледно-голубыми линиями расцвечивала карта района. Двинув рукой, тронула пальцем пустоту между прямоугольником здания и похожим на кляксу пятном парка.

Поведя взглядом из стороны в сторону – фиксируя ориентиры, Горевски резким движением подтянул меня к себе. Щелчок, и талию опоясала жесткая лента антигравитационного пояса.

Шторм тоже любил… сюрпризы!

– Тогда… прыгаем, – усмехнулся Валесантери, словно откликаясь на мелькнувшую в моей голове мысль. Когда я дернулась, скорее от неожиданности прозвучавшего предложения, чем от страха, иронично уточнил: – Кстати, я забыл спросить: ты высоты боишься?

Я высоты не боялась. Сдвинув предохранитель коррекции, первой бросила тело вниз.

*  *  * 

– Ты превзошел себя, – равнодушно произнес Геннори, глядя Вячеславу в глаза.

У того даже мурашки поползли от такого взгляда.

Впрочем, полковник догадывался, что на этот раз он скорее всего переступил некую черту, до которой еще можно было все оправдать.

Надеялся, что Лазовски поймет. Поймет, как уже понимал, когда он использовал его сотрудников в своих играх. Ничего не объясняя, полагаясь только на веру друга в то, что ради малой цели он не будет рисковать пусть и хорошо подготовленными, но все же не относящимися к военному ведомству людьми.

– По-другому не получалось, – грустно хмыкнул Шторм, догадываясь, о чем думает сейчас собеседник.

Точнее… о ком.

Вот это и напрягало. Он знал, какое место в жизни Геннори занимала эта женщина. Знал, но был вынужден втянуть ее в эту операцию. Она идеально подходила на роль приманки для самаринянского жреца.

А то, что им оказался Исхантель… совпадение, которого он, Вячеслав Шторм, хотел бы избежать.

Не все было в его силах.

Была еще одна причина, но… полковник надеялся, что Ровер о ней не догадается. Сводником он себя как-то раньше не представлял.

– Надеюсь, ты учел все!

Лазовски и Шторм были похожи.

Не внешностью. Помощник директора Службы Маршалов отличался аристократизмом и безупречностью во всем.

Куратор Службы внешних границ выглядел попроще, что не отменяло его привлекательности для прекрасного пола.

Чего стоили одни усы! Знаменитые усы Вячеслава Шторма! Он и без них был весьма ничего, а уж когда те красовались на его лице…

Благодаря им или кажущейся безобидности полковника женщин, желавших заграбастать себе перспективного в плане будущей жизни офицера, было немало.

Тот от общения, часто довольно близкого, не отказывался, умудряясь обставить последующее расставание так, что ни одна из пассий не оставалась в претензии.

Заставить о себе вспоминать с загадочной улыбкой на устах он умел.

Но все это была лирика. Единственной спутницей, которой Шторм никогда не изменял, была Служба. Именно так, с большой буквы и с невообразимой пылкостью впервые влюбленного юноши.

Лазовски же внимание барышень притягивал лишь с эстетической точки зрения. Смотреть на него было приятно, но не более. Все отмечали его ум, изящные манеры, способность поддерживать разговор, но редко кто отваживался воспринимать как мужчину.

Это не мешало им вздыхать по нему, представляя, каким надежным мужем он мог бы стать, стремиться оказаться рядом и… отступать, осознавая, насколько недостижимым идеалом тот является.

У него же был пример перед глазами – родители, так что ни в юности, ни позже Геннори по мелочам не разменивался. Ждал, когда встретит ту, единственную…

После Самаринии уже ни о чем таком не думал, пока однажды не понял, что любит.

С тех пор, как до него дошло, почему при виде Элизабет его замкнутость становится более заметной для окружающих, прошло уже лет восемь. А ситуация так и не менялась.

Сама Мирайя об этом даже не подозревала. Геннори очень постарался, чтобы именно так все и произошло. Портить ей жизнь он не собирался.

Шторм и Лазовски были разными, похожими их делали профессионализм и безграничное самообладание. Вот только полковник в ситуациях, когда без отстраненного спокойствия не обойтись, напоминал утрамбованную в пробирку бурю, а маршал – глыбу льда.

Ничто из этого не мешало им дружить последние сорок лет. Вполне возможно, дружили они и раньше, просто не осознавая этого. Слишком малы были, чтобы соотнести стоявшие рядом коляски и те отношения, которые связывали их родителей, а потом перешли по наследству и к ним.

Когда погиб отец Славки, а его мать отказалась от фамилии мужа, чтобы избавить сына от влияния судьбы, Люсий Лазовски стал единственным в их окружении, кто понял ее и поддержал.

Ну а юный Геннори…

Геннори просто всегда был рядом.

Для него Вячик (именно таким было детское прозвище теперь знаменитого в определенных кругах полковника) так и остался Вячиком. Их даже называли братьями – не было дня, чтобы они расставались. Они прекрасно дополняли друг друга. Не изменил этого факта и переезд Славки, когда его мать снова вышла замуж, всего год и побыв вдовой.

Когда один сделал выбор и подал документы в Академию контрразведки, второй последовал за ним. Специализация у них тоже была одна на двоих.

А вот на четвертом курсе Геннори решил проявить характер и вместо секторов скайлов, демонов и стархов избрал Приам и Самаринию. Но так оказалось даже интереснее.

Первая длительная разлука – стажировка, как предупреждение, что взрослая жизнь будет у каждого своя. Оба только усмехнулись – будущий Ровер тогда еще умел смеяться.

Расстояние не помеха, когда знаешь, что друг где-то есть и не забывает о тебе.

Лейтенантские нашивки и очередной выверт судьбы, которая свела их однажды: майор Орлов забрал молодых офицеров к себе во вновь создаваемую службу. О ней мало что было известно, но им оказалось достаточно имени командира, чтобы избавиться от сомнений.

А четыре года спустя группа, в которую входил и Лазовски, исчезла во время операции в столице Приама. С его шейхом та была согласована, появление самаринян на его территории Тиашину не очень нравилось, так что проблему искали не среди местных.