DayZ: В последний путь (СИ) - Акулов Андрей. Страница 1

Андрей Акулов

DAYZ

В последний путь

Борис

Вдох-выдох, вдох-выдох. Горло рвет горячий воздух. Быстрей. Быстрей. Ноги несут, словно от этого зависит жизнь. Борис оглянулся: да, от этого зависит жизнь! Сзади – толпа зомби. Именно – зомби! Чего гадать и притворяться? Он что, не смотрел десятки фильмов про них? Не читал книги? Не играл в игры? Он все понял с первых минут пробуждения. Мало того, он знал, что надо делать – бежать! Бежать как можно дальше от Черногорска, который кишмя кишит зараженными людьми. Размышлять о том, как это произошло? Кто во всем виноват? Почему он не стал таким как они?.. К черту! Какая разница! Имеем то, что имеем! Сейчас – классическое выживание в лучших традициях жанра. Боря бы рассмеялся, но нельзя сбивать темп: вдох-выдох, вдох-выдох… Под ногами – асфальт. Кроссовки с силой пинают дорогу на север, выбрасывая тело вперед. Усталость? Нет. Только животный страх, стегающий по спине воплями сотни зараженных.

Слева на холме показались Новоселки. В низине у самой дороги – ряд деревенских изб. Возле них топчутся с десяток зомби. Они пока не видят Борю, но дикие крики и конский топот обязательно разбудят в них желание поймать фаворита этой гонки или на худой конец присоединиться к забегу. Вот уже первый – работяга колхозный – задрал небритый подбородок и завертел головой, словно принюхиваясь. Доярка в красном платке повернулась, зашипела и бросилась навстречу, неприлично тряся грудью  вожделенного размера. Интересно, у доярок грудь растет вследствие специфики профессии, неосознанной ассоциации себя с… Прыжок влево чрез невысокий забор: пожухлые цветы, грядки с укропом, потрескавшаяся дорожка, собачья будка – на цепи окровавленный ошейник, рядом обглоданные останки. Сзади – отчаянный вопль, треск забора. Прыжок! – тропинка на задний двор – туда. Сарай. У него разбросан деревенский хлам. Тяпка – увесистый острый наконечник и гладкий приятный на ощупь черенок. Рука хватает сельскохозяйственный инвентарь – теперь это оружие! Направо, вдоль ручья, под навес ив и снова на дорогу. Зомби сзади верещат, словно загоняют дичь… Да, теперь он – дичь… Но дичь еще не так-то просто поймать!.. Боря сильнее сжимает черенок – на душе спокойней: в случае чего теперь можно и врезать особо приставучему.

У магазина – толпа. Рычат, толкаются, пускают слюни – все как в девяностые. С краю несанкционированного митинга у гастронома отделяется группа и – наперерез, через поле, канаву, но поздно: Борис уже несется вон из города. Мелькает знак «Надеждино 1», расступается лес. Вдох-выдох, вдох-выдох… Зомби отстают, переходят на шаг и вскоре останавливаются, потеряв из виду добычу.

Борис отбежал на безопасное расстояние и рухнул в траву у дороги: отдых, необходим отдых. Солнце вскарабкалось на самый верх и жарило, словно паяльная лампа, пели птицы, жужжали насекомые – будто ничего и не произошло. Боря поднял голову и глянул на толпу в паре сотен метров: нет, все изменилось. Он тоже изменился. Больше он не обычный чернорусский рабочий, вкалывающий на стройке с восьми до пяти. После смены – бутылка пива с друзьями, очередная подруга, срач в квартире и мечты о лучшей жизни. По телефону: «Да, мам. Все хорошо, мам. До зарплаты, мам…» Все! Теперь он – один! Все друзья – там, в Черногорске, рычат и скалят зубы, впрочем, они и так всегда этим занимались. Престарелая мать, кашляющий отец на окраине Чапаевска. Что с ними?.. Боря тряхнул головой: не хотелось даже думать о том, что они могли стать… зомби.

Он поднялся, по привычке поправил волосы и побрел дальше на север. Вскоре показалась небольшая деревушка – три дома да колонка. Боря сошел с дороги и спрятался в кустах. Со стороны домов шли мерзкие чавкающие звуки, изредка сходившие на злобный рык. Вдалеке блеяла коза, кричали куры. Борис подошел ближе: во дворе первой хаты два зомби – старуха с растрепанными выпачканными кровью волосами и лысый высушенный старикан – стояли на четвереньках и что-то или кого-то ели. Они походили на зверей: грязь, кровь, тряпье и это чавканье. У деда был оторван рукав черного пиджака, из-под него торчала полинялая рубаха в мелкую полоску. Старуха отделалась рваной юбкой и окровавленной ногой: видимо их добыча билась до последнего. Через дорогу обрюзгший мужик пытался поймать курицу. Со стороны казалось, что у него нет шансов, но когда он повернулся лицом, то стало ясно, что это опытный охотник на пернатых: рот был испачкан кровью и заляпан пухом, а из сального свитера торчали перья – на Хэллоуин получился бы неплохой костюмчик.

Боря свернул за дом и, поднявшись на гору, аккуратно пошел вдоль деревушки. Оставив позади еще с десяток рычащих зомби, вышел к последнему дому. Во дворе послышалась возня, блеяние, топот – глухой удар и на мгновение все затихло, чтобы возобновиться вновь: возня, блеяние, топот – глухой удар.

«Чтобы там не происходило, - подумал Борис, - но этот дом подходит для… мародерства?..» Да, мародерства. У него ничего нет: джинсы майка и кроссовки, в кармане – тряпка. А впереди – ночь, голод, холод – новая жизнь, по новым законам!

Он сжал черенок тяпки – вперед! Пригнувшись, подошел к забору и прижался к гниющим доскам. За ними: возня, блеяние, топот – глухой удар. Заглянул в щель: древняя сгорбленная старуха в пыльных лохмотьях, кряхтя, поднялась, вытянула ручонки со скрюченными пальцами и пошаркала за козой, та заблеяла, разогналась – бац! – старуха на земле.

Борис зашел за угол: тут забор переходил в невысокую местами прохудившуюся ограду. На крохотной грядке росла картошка и еще какая-то ерунда вперемешку с сорняками. Борис прижался к стене избы и выглянул: на ближайшей двери веранды висел замок, а вот следующая дверь, ведущая в дом, была приоткрыта. Он дождался очередного «бац!», и когда старуха полетела к забору, быстро зашел в дом, точнее в однокомнатную халупу, а не дом: крохотная печь, стол, две кровати, тумбочка, плита, холодильник и шкаф, который почему-то лежал на полу. Боря аккуратно прикрыл дверь и засунул засов – все! – можно расслабиться! Но нужно ли? Он открыл холодильник: пара банок тушенки, хлеб, кабачок – не плохо для начала. Из мешка и веревки соорудил сумку и свалил туда припасы. Подхватил со стола кухонный нож, у печки нашел мятый коробок спичек.

- Вам это больше не пригодится. Теперь у вас другая диета, а мне – в самый раз, - прошептал Боря.

На улице снова – Бац! Бац! Бац! Нет, это не на улице! В шкафу! Борис сжал тяпку и приготовился разделаться с нежданным сюрпризом. Задняя крышка деревянного ящика напряглась, вздулась и… опустилась обратно: это был старый дубовый шкаф – не то, что современная клееная фанера, которая давно бы выпустила джина, а эта надежно сохраняла его запечатанным в бутылке.

- У каждого есть свой скелет в шкафу, - сказал Боря и нахмурился. - А что если… там выживший?.. Эй. Эй! Ты меня слышишь?

Он тихонько постучал по крышке – в ответ раздался злобный рык и мерзкое царапание. Боря представил, как ломаются ногти, впиваются занозы – бррр! – по спине побежали мурашки. Он отпрянул от шкафа и принялся рыться в тумбочке: надо было спешить. На пол полетели старушечьи ночнушки, простыни, наволочки и… белый конвертик. Борис открыл: не густо – порядка десяти тысяч. Деньги в зомбиапокалипсис – бесполезные бумажки! Он засунул все обратно в тумбочку и примерил клетчатый пиджак, висевший на спинке стула, скорее всего принадлежавший скелету в шкафу.

С улицы донеслось: блеяние, топот – бац!

- Тьфу ты! – выругался Боря, разглядывая себя. – Как придурок, е-мое.

Ночи в Черноруссии прохладные и надо было выбирать: или как придурок, но тепло, или как нормальный пацан, но холодно. Победил разум!

Борис открыл аптечку, лежащую на столе: в основном старушечьи сердечные таблетки, но кое-что было и полезным. В карман пиджака отправился активированный уголь, бинт, антибиотики и обезболивающее. Вроде все. Больше тут поживиться нечем. Он окинул взглядом комнату и, подойдя к окну, отодвинул занавеску: бац! – старуха шмякнулась, запрокинув ноги.