Противостояние. Обама против Путина - Пушков Алексей Константинович. Страница 7

Отвергнув прямые намеки Обамы на совместное руководство миром в рамках большой двойки c США, Китай делает выбор в пользу стратегического сближения с Москвой.

«Это означает экономическую и геополитическую перестройку, которая позволяет двум старым противникам объединиться против США и Европы», — написала по этому поводу газета «Интернэшнл Нью?Йорк Таймс».

Решительное сближение Пекина с Путиным, чуть ли не официально объявленного врагом объединенного Запада, — это, конечно, перчатка, брошенная США как пока еще глобальной державе номер один. И если в Пекине идут на это, то не из авантюризма и переоценки своих сил. А потому, что доверие между Пекином и Вашингтоном сегодня равно нулю.

В руководстве Китая нет ни малейших иллюзий насчет намерений администрации Обамы, сколько бы он ни обхаживал китайских руководителей. Суть политики выражена ясно — это сдерживание Китая. Во всех дальневосточных спорах Вашингтон неизменно встает на сторону других стран, неизменно осуждает Пекин и демонстративно расширяет свое военное присутствие в АТР. Да, между двумя странами есть огромная экономическая взаимозависимость — но есть и огромное геополитическое недоверие. И неудивительно, что в Пекине решили теснее координировать свою внешнюю политику с Путиным, но не с Обамой.

Отсюда — формирование российско?китайского внешнеполитического тандема. Если совместное голосование в Совбезе ООН могло восприниматься сперва как нечто тактическое, то после начала сирийского кризиса и трех совместных российско?китайских вето стало ясно: речь уже идет о стратегии. Сегодня же можно говорить о формировании геополитического альянса Москва — Пекин — на основе неприятия санкций и политики смены режимов. И у США и их европейских союзников есть все основания отнестись к этому серьезно.

Тем более что в пределах пары лет Китай уже опередит флагмана так называемого «свободного мира» по объему ВВП: сегодня у Китая — 87 процентов от американского, но уже к 2016 году США перестанут быть экономической державой номер один. Это нанесет огромный удар и по американской самоуверенности, и по всему восприятию западного мира: его символ, его лидер, его опора — Соединенные Штаты Америки станут лишь вторыми в мире. Эрозия западного господства в такой ситуации неизбежна.

США могла бы еще спасти гибкая и умная политика, которая могла бы затормозить неизбежно сокращение их роли. Однако политика США, напротив, недальновидна и конвульсивна. Сегодня Обама делает то, что делали США совсем в другое время — в годы холодной войны, когда на них приходилась почти половина мирового ВВП: Вашингтон вступает одновременно в политическую конфронтацию и с Москвой, и с Пекином. Тем самым нарушая важнейшую заповедь американской внешней политики последних 40 с лишним лет. Заповедь, которая гласит: США не могут позволить себе двойного антагонизма с двумя мировыми гигантами — и с Россией, и с Китаем. Это понимали и Никсон, и Картер, и Рейган, и Буш?старший, и Клинтон и даже Буш?младший. Но, похоже, не понимает администрация Барака Обамы.

2014 г.

Евгений Примаков: разворот во имя России

В июне 2015 г. на 86?м году жизни скончался Евгений Примаков.

Примаков был одной из самых заметных политических фигур нашего времени: он был и руководителем службы внешней разведки, и министром иностранных дел, и премьер?министром, причем в самые сложные для нашей страны времена. Мы все помним его разворот над Атлантикой, когда он прервал свой визит в США в знак протеста против бомбардировок Белграда. Придя в смутное ельцинское время во власть, Примаков также напомнил всем, что даже в смутное время в политике есть место достоинству и порядочности.

В 1998 году, когда он занимал пост министра иностранных дел России, американская консервативная газета «Уолл?стрит Джорнэл» опубликовала статью?обращение к Борису Ельцину. Называлась она так: «Увольте Примакова». Заголовок был откровенно хамский, статья — тоже. Впрочем, это был именно тот тон, в котором с нами тогда общалась значительная часть американского политического класса. Мне запомнилась эта статья потому, что тогда же в одной российской газете я написал на нее ответ. Позволю себе его процитировать:

«Чем раздражает Примаков американских правых, да и не только правых, ясно. В его лице США столкнулись с политиком вполне американского типа — упорным, умеющим торговаться и добиваться своего, имеющим чувство цели и способным ориентироваться в хитросплетениях мировой дипломатии. Готовые аплодировать Джеймсу Бейкеру или Генри Киссинджеру, американцы не могут перенести, что столь же жесткий и маневренный дипломат возглавляет внешнюю политику России. То, что их приводит в восторг в себе самих, отчаянно не нравится в других».

Все, что произошло с тех пор, подтвердило верность этой характеристики. К ней следует добавить еще два очень важных качества. Это — чувство собственного достоинства и бескомпромиссность в ключевых, принципиальных вопросах. Знаменитый разворот Примакова над Атлантикой в марте 1999?го, когда США начали бомбить Югославию, — проявление именно таких качеств. Примаков тогда в знак протеста против бомбежек не просто отказался от запланированного визита, а заложил основы будущего разворота в российской внешней политике к защите наших, а не чужих национальных интересов. Говорят, когда Примаков, решив развернуться, позвонил с борта самолета Борису Ельцину и сообщил ему, что возвращается, тот, немного подумав, спросил лишь: «А бензина хватит?». «Хватит, Борис Николаевич», — ответил Примаков. «Хорошо», — сказал Ельцин.

Таким образом, Примаков начал стратегический разворот внешней политики России в сторону самостоятельности и суверенности. Он был уверен — бензина у нас хватит. Позже, уже в других — более благоприятных условиях — эта линия была продолжена и закреплена новым руководством России. Но начало ей положил именно Евгений Примаков.

Я познакомился с Примаковым в 1996 году. Дело было вскоре после его назначения министром иностранных дел. В ходе беседы стало ясно, что подходы к внешней политике, которые высказывал Примаков, совпадали с теми взглядами, которые у меня сформировались к этому времени.

Евгений Примаков кардинальным образом отличался от своего предшественника Андрея Козырева. Президент Ельцин назначил Козырева министром иностранных дел в 1991 году и потом, несмотря на все наши внешнеполитические провалы, долго держал его на столь важном посту, поскольку его об этом просили американцы. Козырев шел на все возможные уступки Вашингтону и всегда считал, что нравиться Соединенным Штатам важнее, чем защищать интересы своей собственной страны. Его так и называли за глаза — «американский министр иностранных дел» в Москве.

Примаков был полным антиподом Козырева, поэтому американцы восприняли его назначение с большим подозрением. Они осознавали, что в его лице столкнутся с политиком американского типа — достаточно жестким, умеющим отстаивать свои позиции и прекрасно понимающим их стратегию. Им стало ясно, что с приходом Евгения Максимовича игра в поддавки закончилась.

Появление Примакова на посту главы МИДа не было случайностью. К середине 1990?х годов в российском политическом классе и общественном мнении созрело отторжение курса Козырева. В результате возник запрос на другую внешнеполитическую идеологию — более патриотичную и самостоятельную. Период добровольной зависимости от США заканчивался. Примаков же стал воплощением переориентации нашей внешней политики на защиту наших собственных интересов. Это особенно ярко проявилось во время его знаменитого разворота над Атлантикой, хотя он никогда не отрицал необходимость взаимодействия России с Западом. Более того, он считал это важным элементом нашей международной стратегии, но это взаимодействие, с его точки зрения, должно строиться на основе равноправия и четкого понимания российских национальных интересов.

2015 г.

Ельцин, Гайдар, Чубайс и другие

Хватит ли Путину сил?

Призыв Дмитрия Медведева к сплочению российской элиты перед угрозой распада страны сразу попал в центр внимания. Глава администрации, несомненно, выражающий точку зрения самого президента, сформулировал это так: «Если мы не сумеем консолидировать элиты, Россия может исчезнуть как единое государство. С географических карт были сметены целые империи, когда их элиты лишились объединяющей идеи и вступили в смертельную схватку». Вообще?то Медведев крайне редко дает интервью. Последний раз он выступил в британской «Файнэншл Таймс» вскоре после ареста Ходорковского с целью успокоить зарубежных инвесторов насчет перспектив экономики России. Дело ЮКОСа, пообещал он тогда, не повлияет на курс Путина — этот курс останется либеральным.