Филипп Бобков и пятое Управление КГБ. След в истории - Макаревич Эдуард Федорович. Страница 3

Но вот за что ее давали?

Команда «вперед!», и боец переваливается через бруствер и, пригнувшись, бросается навстречу пулям. Сила приказа, смелость молодости, глушащая страх, неистово гонят туда, где окопался проклятый немец.

А когда натыкались на стену огня, то было точно так, как в изложении фронтового поэта Семена Гудзенко:

Эта вражда, проистекающая от злости на немца, усиленная приказом, сообщала неукротимую энергию броску наступающих. А сколько этих бросков было, когда брали Гнездиловские высоты, известные ожесточенными боями за них. Наши атаки, немецкие контратаки… Это был непрерывный ад в течение пяти суток. Дело кончилось тем, что немца все же сломали.

В бою за станцию Павлиново Бобков получил первое ранение – пуля пробила руку. Медсанбат. Там-то и нашел его отец. Он воевал в соседней дивизии, уже помощником начальника штаба полка.

Дальше были бои в Белоруссии, под местечком Ленино, где сын с отцом воевали рядом. За эти жестокие бои Бобков младший получил вторую медаль «За отвагу».

Потом брали Оршу, крупный железнодорожный узел в Белоруссии, стратегически важный для немцев. Здесь пришлось хлебнуть лиха. Немецкая мина разорвалась рядом, сорок осколков прошлись по телу. После операции – тридцать два остались в нем на всю оставшуюся жизнь. Замечательные хирурги школы академика Брайцева латали Бобкова в центральной клинической больнице в Москве.

Подлечился солдат, восстановились пробитые легкие. Через восемь месяцев Бобков снова был на фронте, в том же полку, где воевал и отец.

Полк наступал. Отчаянно сопротивлялись немцы. Их штурмовик неожиданно вынырнул из-за леса, прошелся огнем по нашим порядкам и бросил бомбу. Отец еще успел крикнуть: «Берегись!». Было много убитых, так как лежали скученно. Осколками накрыло и отца. Как вспоминал Бобков, «мы отнесли его в медсанбат, и там я с ним простился». Оказалось, навечно. После такого ранения отец не выжил.

А полк шел вперед. 13 октября 1944 года вышли на окраину Риги, столицы Латвии. Немцы держали оборону грамотно. Их пулеметный огонь с крыш домов не позволял пробиться в старый город. И тогда развернули артиллерию. Но последовал приказ командира дивизии: «По старой Риге огня не открывать». Город брали штурмом в уличных боях. Боевые группы буквально выдавливали из домов засевших там немцев. Город не пострадал. И не врут кадры фронтовой кинохроники, на которых рижане бросают цветы солдатам, проходящим по улицам Риги.

Война закончилась победой СССР над гитлеровской Германией и ее союзниками. Бесспорность этой победы была подчеркнута взятием Берлина. Миллионы погибших, замученных, изувеченных сопровождают эту победу, делают ее горькой. Но на пути к ней, в боях этой жестокой войны мужали характеры тех молодых людей, что добровольно встали на линию огня, чтобы без громких слов защитить родину. А если судьба была благосклонна, то и выжить, вопреки обстоятельствам, не разменяв свою совесть на безопасность в тылу.

Впервые с иным пониманием победы Бобков столкнулся, когда допрашивал американских агентов, арестованных в СССР. Это были бывшие советские граждане из военнопленных и перемещенных лиц, прошедшие подготовку в американской диверсионной школе на территории Западной Германии и заброшенные в СССР. В ряду «шпионских» дисциплин будущим агентам преподавали и историю. Преподаватель, некто Лев Львович, старался доказать, что к поражению гитлеровской Германии Красная армия имеет лишь косвенное отношение. Он предлагал сидящим перед ним агентам вспомнить, как они попали в плен, как русские войска бежали от немцев. И так продолжалось до тех пор, пока союзники русских, главным образом американцы, не поняли, что Советский Союз не имеет ни современного оружия, ни боеспособной армии. Наиболее талантливые полководцы, вроде генерала Власова, поняли это первыми и перешли к немцам. Но один из агентов по кличке Боб, наиболее думающий (после ареста начал сотрудничать с контрразведкой), хорошо помнил и то, как отступали советские войска, и то, как бежали немцы, бросая оружие и технику. Поэтому он спросил Льва Львовича:

– А как же русские дошли до Берлина, если у них не было ни армии, ни оружия?

На что Лев Львович ответил:

– Благодаря решительным действиям американцев и той помощи, которую они оказывали русским.

Как только отгремели последние залпы войны и Запад стал претендовать на половину победы, писатель и публицист Илья Эренбург, ненавидимый Геббельсом, сказал в первой своей послевоенной публикации: «Если осмотреть труп фашизма, – на нем много ранений, от царапин до тяжелых ран. Но одна рана была смертельной, и ее нанесла фашизму Красная армия».

Это была та армия, которая перемолола в боях 85 процентов войск гитлеровской Германии и ее европейских союзников. Но стоило это Советскому Союзу 27 миллионов жизней его граждан, из которых около 13 миллионов были мирными жителями, – убитыми, умершими от голода и болезней, умерщвленными в нацистских концлагерях, на немецких заводах и в немецких хозяйствах. Цена войны для Советского Союза складывалась из десятков миллионов человеческих жизней, тысяч разрушенных городов, деревень, заводов, школ, институтов, памятников культуры.

Когда после разгрома фашистской Германии в мире началась холодная война, западные оппоненты не хотели знать, а те, кто знал, – помнить, сколько жертв принес Советский Союз на алтарь победы. Сегодня Запад претендует уже не на половину победы во Второй мировой войне, как было более 70 лет назад, а на всю победу, пытаясь утопить в череде бегущих лет память о том, кто на самом деле разгромил цитадель фашизма – гитлеровскую Германию. Запад, прежде всего США, заново создает образы ушедшей в историю мировой войны, и делает это в определенных целях. Профессорам-политологам в союзе с политиками очень важно объединить нацистскую Германию с Советским Союзом, сделав их в своих умопостроениях субъектами одной крови. И тогда можно убеждать мир, что сталинский СССР был таким же агрессором, хищником, как и гитлеровская Германия. Он также завоевывал и оккупировал другие страны в Прибалтике, в восточной и центральной Европе, как и Германия нацистского фюрера. Следуя этой профессорской логике, публику подталкивают к выводу, что в этом случае Россия как преемник СССР должна взять на себя политическую и моральную вину за эту «оккупацию» и материально компенсировать «ущерб пострадавшим» народам. Но есть еще более дальняя цель этой интеллектуальной операции. Россия, приняв на себя эту мнимую вину за СССР, перестав быть страной-победительницей в мировой войне, уже вряд ли сможет стать кристаллизующим центром новой цивилизации – русского мира, развивающегося на ресурсах своей истории, культуры и интеллекта. Такая цивилизация, растущая рядом с Евросоюзом, никак не вписывается в мир по-американски.

Радикальные приверженцы этих целей для России считают, что страна, спасшая 70 лет назад мир от фашистской чумы, должна стать изгоем мира в первой половине нового века. Полагаясь на мощь массовых коммуникаций, они пытаются навязать миру тот образ России, что проектировали в той или степени с начала холодной войны. С ориентацией на этот образ предлагались учебники по истории, снимались фильмы, сочинялись книжки, сносились одни и возводились другие памятники, создавались компьютерные игры, одна за другой по определенным формулам проводились общественно-политические акции, чтобы изменить сознание людей.

Но разве во имя такой России страдали и гибли миллионы наших людей в ту Великую Отечественную войну?

Когда в 1965 году страна широко отмечала двадцатилетие победы, думающие люди из числа воевавших ловили себя на мысли, что наступит время, когда во власти будут люди, не хлебнувшие горя и побед этой войны. И, возможно, чувство родины у них будет другое, и боль той войны они не удержат. И это самое опасное. Судьбы Горбачева и Ельцина были окрашены как раз непониманием этой боли и этих побед, что тоже привело к трагедии страны.