Рейд выживших - Сизов Вячеслав Николаевич. Страница 12

– Те, кто пойдет на дорогу, – смертники. Они не смогут долго бодаться с немцами.

– Как сказать. Если быстро возьмем радиоцентр или просто его уничтожим, то есть шансы успеть собраться всем отрядом на дорогу и встретить врага во всеоружии. Да и заранее там все можно подготовить. Устроить засаду и минную ловушку. Под нее снаряды и минометные мины со склада использовать. Но это надо как следует обмозговать. Я так понял, что ты с нами?

– Конечно! Ты же мне место у себя в отряде, поди, уже подыскал?

– А как ты думал? По своей специальности пойдешь. Моим заместителем и особистом в одном лице. У тебя неплохо получается. Заодно остальных «чекистов» под свое командование возьмешь. Ими пока сержант Петрищев командует, он останется твоим замом.

– Уговорил.

– Ну, раз так, то давай поднимай личный состав, нечего нам тут рассиживаться. В лагерь пора. Там народ без хозяйского глаза остался. Все остальное на месте обсудим.

Высиживать здесь смысла не было. Все, что надо, я узнал. Главное, что по сравнению с прошлой историей члены семей командиров гарнизона крепости не попали в плен и эвакуированы в тыл. Что полк до вечера держал оборону на Буге и немцы не смогли с ходу его форсировать. Это дало время другим частям занять позиции и встретить врага более подготовленными. Что эвакуированы в тыл раненые. Что бойцы взвода поступили так, как я им писал. Что база жива и действует. А раз так, то пора действовать. Вызвав к себе Егорова и Попова, рассказал им об их дальнейших действиях в ближайшие несколько дней. Договорившись о связи и обмене разведсведениями, мы расстались. Надо было видеть расстроенную физиономию Егорова, прощавшегося с нами. Вселенская печаль по сравнению с ним совершенно ничто.

Путь до лагеря прошел спокойно и без происшествий. Удалось даже повозку с собой притащить. Снимая с убитых форму и разбирая вещи в повозке, разведчики в сумке гефрайтора нашли пакет с документами пилотов, сопроводительным письмом и докладом. Из него стало понятно, что на хуторе размещен взвод охранного батальона, занимающегося отловом наших бойцов, почему захваченных в плен командиров отправили в Брест. Оказывается, есть специальное указание абверкоманды на этот счет. Возвращать летчикам документы я не спешил. Подождут. Все равно использовать их по специальности пока рано. Пусть руки заживут, а там посмотрим.

За время моего отсутствия народ усиленно занимался подготовкой к боям. Охрана лагеря неслась почти образцово. Мы вовремя были обнаружены и опознаны. Серега был приятно удивлен таким действом. Пришлось его разочаровать, рассказав о ночном происшествии. Нагрузив заодно разбором полетов и воспитательным процессом бойцов отряда. Тем более что ст. 193.11 Уголовного кодекса РСФСР конкретно говорила, что надо делать в таких случаях, и я собирался поступать в соответствии с ним.

«Нарушение военнослужащим уставных правил караульной службы и законно изданных в развитие этих правил особых приказов и распоряжений, не сопровождавшееся вредными последствиями, влечет за собой применение меры социальной защиты в виде лишения свободы на срок до шести месяцев, при смягчающих же обстоятельствах применяются правила Устава дисциплинарного.

То же деяние и при том же условии, если оно было учинено в караулах, имеющих посты у арестованных, у денежных кладовых и ящиков, складов оружия, огнестрельных припасов и взрывчатых веществ, а равно в караулах, имеющих особо важное государственное или военное значение, влечет за собой применение меры социальной защиты в виде лишения свободы до одного года.

То же деяние, сопровождавшееся одним из вредных последствий, в предупреждение которых учрежден данный караул, влечет за собой:

если оно было совершено в мирное время, – лишение свободы со строгой изоляцией на срок не ниже одного года;

если же оно было совершено в военное время или в боевой обстановке, – высшую меру социальной защиты,

с понижением, при смягчающих обстоятельствах, – до лишения свободы со строгой изоляцией на срок не ниже трех лет».

Собрать судебное заседание проблем не было. Все на месте. Всего-то трудов пригласить к нам с Акимовым в качестве члена суда одного из летчиков. Что мы и сделали. Заседание прошло при всем личном составе, свободном от караула. Суд был скорым и праведным. Сон на посту, конечно, предательство, и за него положена высшая мера социальной защиты, но пришлось идти на смягчение приговора. В отряде и так нехватка бойцов, а тем более тех, кто обстрелян и прошел огонь обороны и прорыва. Из крепости смогли вырваться самые отборные и удачливые бойцы, раскидываться ими не имело смысла. Бойцы уже давно простились с жизнью, борясь с врагом в крепости, поэтому спасение из совершенно безвыходной ситуации полного и надежного окружения превосходящими силами, кажущаяся свобода и безопасность в лесу сыграли с людьми злую шутку, они расслабились от длительного напряжения. По большому счету весь отряд и без того смертники. Максимальную выгоду с суда мы уже вынесли. Народ взбодрили. Напомнили о том, что не в бирюльки играем. Любое нарушение несения службы приведет к массовой гибели людей, а раз так, то приговор был не так уж и строг. Считать штрафниками до выхода к своим войскам. Свою вину они должны искупить в бою.

С чувством выполненного долга мы с Серегой уединились у моей палатки. Достав из запасов тушенку и попросив Никитина организовать чай, мы засели за ужин и заодно почесать языком.

Глава 6

Рассказ Акимова

– Серег, расскажи, что с тобой было с того момента, как мы расстались?

– Если все рассказывать, то будет долго и не всегда интересно, – набитым едой ртом ответил Акимов. – Прости, два дня не ел, а тут увидел – не выдержал.

– Смотри особо не наедайся, а то живот прихватит. Время пока есть, так что рассказывай не торопясь.

– Не учи ученого. Ночью, как мы с тобой расстались, я сначала в штабе полка был. Поступил приказ усилить бдительность на охраняемых объектах. Всех подняли и отправили на объекты. Уже под утро в два часа командир меня отправил с группой бойцов комендантского взвода к железнодорожному вокзалу с проверкой. Там должен был эшелон с боеприпасами в Кобрин уйти, а тут поступило сообщение о каких-то посторонних людях в районе вокзала и склада с оружием. До вокзала мы быстро добрались. По дороге встретили колонну крытых груженых автомашин. Какая-то воинская часть двигалась на выезд из города. Что удивительно, война еще не началась, а они со светофильтрами на фарах ехали! На вокзале внешне все было в порядке. Военных и гражданских что в зале, что на перроне было много. Ждали поезд на Высокое и Пружаны. Эшелон с боеприпасами ушел вовремя. Мы собирались назад возвращаться, как вдруг послышался вой самолетов, грохот артиллерии в западной части города. Народ выбежал на привокзальную площадь поглазеть на происходящее. Я сразу понял, что началась война. Вскоре в городе и Северном городке стали рваться снаряды. Что делать, никто не знает, все мечутся без дела и толку. Мы оборону в здании вокзала заняли. Привлекли к этому всех военных. С оружием и боеприпасами сначала были проблемы. Потом из отдела милиции все выудили. У кого оружия не было – вооружили. Правда, одними «наганами», но хоть что-то. В это время на вокзал народ стал сбегаться. Женщины, дети, старики – в основном наши «восточники». Подходили и военные, те, кто в городе ночевал или из крепости вырвался. В большинстве своем бойцы, командиров всего несколько человек. У нас-то пока спокойно было, немцы даже не бомбили. В основном Северному городку и крепости доставалось. Диспетчер предложил поезд на Жабинку отправить, а с ним часть собравшихся. Связь между станциями работала. Связались с Жабинкой, нашли паровоз, собрали вагоны и отправили эшелон с беженцами. Одних отправили, а следом в три раза больше набежало. Железнодорожники еще эшелон готовить стали, да разве всех в один поезд посадишь?! И так в первый народ рвался, чуть ли не по головам лез, лишь бы уехать. Еле смогли народ удержать, до драки доходило. Людей прямо в теплушки и полувагоны грузили. Пришлось часть бойцов в сопровождение и охрану выделять. А народ все подходил и подходил. Тех, кто посильнее, стали отправлять пешком или на попутках.